Страница 21 из 28
Содержа свою типографию, братья не стремились к материальной выгоде, а ставили целью служение своему народу, трудились во благо нации. Типография продолжала свою работу и после установления советской власти в Оренбурге.
Закир Рамиев-Дэрдменд, передав типографию и средства на его содержание, вскоре уехал с женой Махубджамал в город Орск – поближе к своим приискам. В Оренбурге остались дети с семьями: в отцовском доме Зайнап с Яруллой и двумя детьми, Искандер с беременной женой Шарифзадой. А в доме мужа Гарифа Камалова старшая дочь Уммугульсум с четырьмя дочерьми. Семья горного инженера, главного специалиста по приисковым делам Искандера, после рождения первенца Башира тоже уехала в Орск в начале лета 1918 года.
Тревожные дни лета и осени 1918 года
Приближаются последние трагические годы жизни Закира Рамиева. Какими остались в памяти тех, кто знал его при жизни, и в письменных источниках отдельные моменты жизни поэта в городе Орске, где он прожил с конца февраля 1918 по октябрь 1921 года?
В конце февраля 1918 года Закир и Махубджамал решили уехать в Орск, ближе к приискам и родным. В тех местах ещё шла война. Конечно, ехали уже не так, как раньше, – не на тройке благородных коней, собрав необходимые вещи и дорогие одежды, а налегке, практически с двумя чемоданами. Потому что в районе деревни Сара, где-то на полпути между Оренбургом и Орском, шли тяжёлые бои между войсками атамана Дутова и красными. Поэтому Рамиевы были вынуждены выбрать обходной путь. Сначала они поехали по дороге Оренбург – Ташкент на поезде до города Актюбинск. А потом должны были проделать оставшийся путь в сто сорок вёрст на санях, присланных за ними братьями Махубджамал.
Так как железная дорога, соединяющая Оренбург с Орском, ещё только начинала строиться, для Рамиевых было привычным делом ездить на повозках по триста и более километров за раз (от Оренбурга до Орска триста пятьдесят километров. А от Орска до приисков – не менее двухсот наберётся). Они уже привыкли по несколько раз и летом, и зимой колесить по дороге в более трёхсот вёрст между губернским центром и уездной столицей. Правда, в прежние годы Махуба-ханум с детьми в такой дальний путь выезжала только летом. А тут пришлось посреди зимы лишь вдвоём собраться в эту дальнюю дорогу.
Причиной тому, конечно, было не только то, что Оренбург заняли красные. Двое младших сыновей Рамиевых – Ягъфар и Мурад тоже воевали где-то в окрестностях Орска. До взятия Оренбурга красными от них хоть иногда приходили весточки. А теперь связь совсем прервалась. Родители особенно переживали за самого младшего – за своего Мурада. Он, петушась по-юношески, попал в элитный полк дутовцев. Судя по известиям, доходящим до Оренбурга, этому полку поручалось выполнение самых сложных задач, и поэтому среди них были большие потери.
Ягъфар же в более надёжных руках. Он воюет против красных в составе первого башкирского кавалерийского полка. Он ярый сторонник автономии для национальных народов. И входил в группу молодёжи, одобряющей создание национальной автономии башкир. И со своими сверстниками был записан в первые же дни образования армии башкир. Да, один из офицеров штаба этой армии, молодой Ильяс Алкин, сам недавно окончивший реальное училище, часто бывал у них в реальном, сам подбирал активных бойцов… Но до поры до времени родители об этом не знали.
С его командиром, человеком богатырского сложения, – Мусой Муртазиным Закир Рамиев отчасти был знаком. Муртазин – самый надёжный и самый опытный командир в войсках Башкортостана. Да и для самого Заки Валиди, руководителя «самостийной республики», Рамиевы не посторонние. Разве не Закир благословил его при отъезде на учёбу в Казань и дал будущему шакирду денег? И было это событие самое большее восемь-девять лет тому назад. Имеющий память такую помощь не забудет… Да и красные пока не так сильно давят в районе расположения муртазинского полка. Об этом сообщали знающие люди. И Ягъфар, имеющий кое-какое техническое образование, не сражается в первых рядах этого полка. Муртазин определил его в отдел снабжения оружием. Поэтому родители чуть спокойней за Ягъфара. Да и парень уже взрослеет, не в том возрасте, чтобы кидаться сразу в огонь[17].
Кроме судеб родных детей, Закира Рамиева беспокоило и положение дел в приисках. Что там творится в это смутное время? Не разбили ли, не сломали ли там всё оборудование? В надёжных ли руках каменные амбары, где хранилось золото, добытое трудом сотен золотодобытчиков? Часть земель, на которых расположены прииски, пока в распоряжении Башкирской автономии, под присмотром башкирских военных сил. А как дела в расположенных в сторонке от границ автономии приисках на Балкане, Кумаке, Шейхане? Хоть новые «ханы» и атаманы, заявляющие «я сам хозяин всех богатств на моих владениях», множатся с каждым днём, ведь всё равно ответственность за прииски в этих владениях несут прежние хозяева – Рамиевы, Дашковы, Тимашевы. И пока ещё они отвечают перед работающими там людьми. Надо будет безотлагательно и прииски передать властям, как передал Советам без всяких претензий типографию «Вакыт». Всё идёт к этому. Большевики, наступая, уже почти прошли Урал. Вскоре и до Орска доберутся. Победа явно за ними. Они заявляют, что и земля, и все её богатства должны быть в руках трудящихся – рабочих и крестьян. Понятно, что составляющие большинство эти самые рабочие и крестьяне будут всеми силами бороться за свою долю. Пожалуй, они непременно победят. Видимо, сословие меньшинства – сословие пока владеющих этими богатствами Рамиевых, Романовых, Дашковых, – не сможет удержаться на ногах.
Наверное, и такие мысли терзали Дэрдменда при отъезде в Орск. Видимо, поэтому и собрались в Орск зимой, не стали дожидаться, как обычно, пока установятся дороги. Орск – центр, объединяющий хозяйства в приисках. При случае оттуда можно будет и на прииски съездить. Может, получится узнать что-нибудь о детях, воюющих в тех краях. В каком, интересно, положении сейчас банки городов Орска, Верхнеуральска, с которыми Рамиевы вели дела?
В Оренбурге, в руках новых управляющих, ещё пока не казавшихся такими уж чужими, тоже осталось его большое хозяйство. В центре города, в основном его доме на перекрёстке улиц Неплюева и Введенской, скорого возвращения Дәрдменда остались ждать его деловые бумаги, любимая библиотека. Старший сын Искандер, беременная невестка, любимая дочь Зайнап с мужем и детьми пока остались жить в главном доме-усадьбе в Оренбурге. Да, кроме неизвестно где пропавшего сына Гарифа, часть их детей и внуков остались в распоряжении новой власти. Не случится ли с ними чего? Из-за большой войны, начавшейся между Россией и европейскими державами, Гариф со своим двоюродным братом Ахмет-Мидхат Рамиевым оказались отрезанными в Бельгии. В 1914 году Закир сам ездил устраивать их в высшее техническое учебное заведение в городе Льеже. Как оказалось, на свою беду. Живы ли они сейчас? Не забрали ли их в какую-нибудь армию, как были мобилизованы Мурад и Ягъфар? Может, они тоже от безысходности воюют против кого-то. Вон ведь, германская армия заняла земли Польши, Украины. А завоевания не бывают без крови. На поле боя погибают солдаты с обеих сторон. Кто может сказать, что среди них нет Гарифа и Ахмет-Мидхата – сына Шакира, старшего брата? Наверняка и в Германии есть обычай насильно уводить в армию всех юношей, способных держать ружьё. Сейчас ведь время войн, уничтожающих очень много людей.
Возможно, к началу лета в Орск приедет и Искандер. Если беременность невестки, Шарифзаде, благополучно разрешится. Если к тому времени получат надёжное известие и о сыне Гарифе, на душе станет легче… (К сожалению, Гарифу Рамиеву не суждено было вернуться на родную землю. После Первой мировой войны он жил в Финляндии, обучал детей. В 1971 году, приехав в Рим, чтобы увидеться с двоюродной сестрой Камилёй Рамиевой-Максуди, вдруг заболел и умер. Гариф Закирович Рамиев похоронен на мусульманском кладбище Рима. Ахмет-Мидхат Рамиев, возможно, остался жить в Бельгии, а возможно, подался к сестре в Турцию. Кто-то даже утверждает, что после Второй мировой войны он уехал в Америку.)
17
Когда в 1929 году всех Рамиевых арестуют и запрут в Челябинской тюрьме, комдив Муртазин подаст прошение о помиловании Ягъфара. И его выпустят из тюрьмы раньше всех.
18
Дәрдемәнд. Без (Мы. – Отрывок, пер. С. Липкина).