Страница 9 из 16
– Бабки приходили из дома, что напротив, – продолжал докладывать Миша. Он явно выслуживался перед капитаном, и это было естественным при нынешнем уровне безработицы.
– Им-то что надо?
– Говорят, будто по ночам тут шум и гам, девки визжат.
– Естественно. Здесь же воинская часть. Дело молодое…
– Но они к командиру не пошли жаловаться, а сразу ко мне. Мол, ваши охранники, и особенно высокий такой, с короткой стрижкой и бакенбардами…
– И что этот с бакенбардами?
– Песни матерные горлопанил, бутылками гремел…
– Это Костя, – вычислил капитан. – Сын замначальника таможни…
– Похоже, он, – подтвердил Миша.
– Наплевать! Сегодня же позвоню его папаше.
Капитан достал из кармана бычок от “Мальборо” и стал очищать его от карманного мусора. Доподлинно неизвестно, стал бы он его раскуривать или нет, потому что услужливый автослесарь тут же поделился своим “Космосом”. Капитан воспринял это как должное, взяв две сигареты, одну из которых лихо заложил за ухо.
– Ты до которого часа будешь? – панибратски спросил он у Мишы.
– Еще часик поковыряюсь в желтеньком “Опель-Кадете” и пойду.
– Не заводится?
– Искры нема…
– И зачем такое барахло надо было брать?
– Так ведь даром отдают – всего за семьсот баксов!
– А мы за сколько можем продать, если сделаешь?
– Баксов за тысячу – тыщу двести. Надо другой трамблер и свечи на толчке пошукать подешевле.
– Сколько надо?
– Думаю, в тридцать баксов уложимся. Двести семьдесят – пятьсот заработаем однозначно.
– А кто владелец?
– Морячок из загранки. Вернется через два месяца.
– Нормально, Миша. Занимайся! А охранник где? – капитан только сейчас осознал, что кого-то явно не хватает.
– В будке сидит, студент. К сессии готовится.
Капитан подошел к домику, именуемому почему-то всеми “будкой”. “Нормальный домик, и чего он им не нравится? – подумал Гуров. – Конечно, можно было и покруче, в евростиле… Но денег ма… И этот сойдет!"
Капитан дернул на себя ручку двери. Дверь не поддавалась. Тогда он дернул посильнее. Бесполезно! Капитан прислушался и уловил мужской, временами захлебывающийся храп. Он решительно и быстро обошел домик, подошел к окошку, через которое выдавались продаваемые на стоянке новые автозапчасти и моторное масло. Сначала шепотом – “Всем кто спит…” —, а затем громко капитан проорал: “Встать!"
Пухлый распаренный рот студента все еще продолжал издавать звуки булькающей серенады: “Бухр, будр, буль…” На помятом покрасневшем лице отпечатались какие-то формулы дифференциального исчисления из учебника по высшей математике, из чего Гуров извлек вывод: студент учится на первом курсе.
От неожиданности охранник вскочил вместе со столом и, стоя навытяжку перед начальником, продолжал держать стол на весу. Капитан обеими руками нажал на стол, и тот с грохотом рухнул на пол, после чего капитан изобразил движение, означающее словесно: “Вам нечего сказать!” В ответ прозвучало совсем противоположное:
– А я не спал!
Капитан, не ожидавший такой наглости и вспомнивший что-то подобное из собственной студенческой жизни, залился смехом. Как бывало в подобных случаях и раньше, смеялся он долго и смачно. Прохожие обычно останавливались и судачили на его счет: “Шизик, наверное!” или “Такой большой и такой дурной!”, затем незаметно для себя сами начинали заражаться смехом. Студент не врубился, то есть не понял первопричины капитанского смеха. Он осмотрел себя и, не найдя изъянов, вытаращился на Гурова. Лицо студента стало подергиваться, затем появились ямочки и крупные кривые зубы. Вскоре и он заржал своим специфическим смехом с баском. Вдоволь насмеявшись, капитан произнес:
– Студент! Ты же не на лекции, а я не преподаватель высшей математики, чтоб тебя прихватывать. Ну, точно, как мы когда-то! Тебя будит преподаватель, а ты ему с ходу: “А я не спал!” И вроде как ты уже и не виноват. Но это в институте, – сурово продолжил капитан. – На работе, тем более, охранной, твой храп распугает всех наших клиентов. Это в качестве шутки. А серьезно – в следующий раз я выгоню тебя взашей! Понял?
– Как не понять, Иван Иваныч! Виноват, исправлюсь.
– А где второй охранник? – поинтересовался капитан.
– На территории. Где-то…
– Там, кроме Миши, никого нет! Блин! За что только я деньги вам плачу?
– Этого больше не повториться! – оправдывался за обоих охранник.
– Понимаешь, Гена, я и так взял тебя только из уважения к твоему отцу, с которым мы вместе рыбачили лет двадцать назад в Гвинее-Бисау.
Этого парня можно было просто уволить. За ним стоял такой же, как и сам Гуров, капитан дальнего плавания Сергей Кидалов. Правда, Серега выбился в начальники по фрахту судов и в дальнейшем мог пригодиться. Но когда это будет? И будет ли вообще? “С автостоянкой не можем справиться, не говоря уже о чем-то более значимом! Ладно, пусть Геннадий еще поработает. Все же сын старого приятеля”. – подумал Гуров и сказал:
– Сходи, Гена, поищи своего напарника. А я пока позвоню.
– Вы уж простите, Иван Иванович! Не надо отцу… У меня и так с ним непросто.
– Разве я похож на шестерку. Тебе говорю – в последний раз! Понял?
– Заметно!
– Ступай!
Охранник Гена ушел. Капитан набрал телефонный номер своего компаньона Николая Одинцова.
– Привет, капраз!
– Здорово, господин капитан!
– Я тут бдю, понимаешь, порядок навожу на стоянке, а капраз сидит себе дома!
– Капитан, ты не прав! Я только что приехал из таможенного управления. Представляешь, мой кореш, из бывших военных, работает в этой конторе. Очень обрадовался нашей встрече и пообещал сделать нам зеленую дорожку, чтобы мы не толкались в очередях.
– Понятно-понятно, – нервно перебил капитан. – И сколько это будет стоить?
– Нисколько. Я же сказал, что он мой кореш!
– Отлично, капраз! Значит, нам с тобой еще двадцать зеленых на двоих с каждой авто!
– На троих! Ты Данека забыл.
– Перебьется! Он и так богатый.
– Тебе виднее – твой ведь друг!
– Вот именно, – усмехнувшись, парировал на реплику Одинцова Гуров. – Сообщаю тебе, что мой друг застрял на германо-польской границе. Сломался трейлер. Дня через три-четыре будем встречать.
– Замечательно!
– Все бы хорошо, но…
– Что, Ваня? – беспокойно спросил Одинцов.
– Опять охранники куролесят. Вчера Грушицкий катался на спортивной “аудишке".
– Откуда такие сведения? – поинтересовался капраз.
– При встрече детализирую. Короче, разбито правое зеркало, баксов на семьдесят, не меньше. Хозяин возмущен.
– Еще бы! Я на его месте выставил бы счет. Говорил тебе – не бери детей всяких там начальников, и вот результат!
– Я не ожидал, что они так быстро освоятся, – скороговоркой заверещал Гуров. – Один, понимаешь, мотается на чужой машине по городу, другой орет похабные песни по ночам…
– Кто такой? – спросил Одинцов.
– Сын замначальника таможни.
– С бакенбардами?
– Да, Костя!
– Хочешь, я сам поговорю с его отцом? – предложил капраз.
– Поговори. Он, кажется, тоже из бывших военных.
– Как его?
– Мурашев. Но только деликатно, капраз! Нам с таможней ссориться нельзя.
– Ясное дело! Кстати, господин капитан, я был в ГАИ и переговорил с начальниками – обещали знак убрать…
– “Движение запрещено?"
– Вот именно. Сколько же можно огородами пробираться на стоянку?
– Молоток! А то этот знак клиентов пугает – кому охота каждый раз платить штраф?
– С инспекторами, курирующими наш участок, я также договорился – они пока наших клиентов трогать не будут.
– С чего бы это? – с сомнением спросил Гуров.
– Я им пообещал скидки при покупке машин на нашей стоянке. Вообще, капитан, будем подводить социальную базу под нашу деятельность.
– То есть?
– Скидки военным, милиционерам, особенно пенсионерам. И на работу брать пенсионеров из этой категории. Возраст у них от сорока до пятидесяти лет, работоспособность отменная, исполнительность, порядочность и все такое… Постепенно поубираем блатных и проблем не будет.