Страница 18 из 25
В целом безошибочно был определен состав будущей враждебной Советскому Союзу коалиции в Европе. Верно указывалось и на возможные агрессивные устремления Японии на Дальнем Востоке.
При разработке документов нарком обороны и Генеральный штаб руководствовались тем, что будущая война может принять затяжной характер, в связи с чем большое значение придавалось созданию резервов Главного Командования.
Следует отметить, что английский военный теоретик Дж. Фуллер в своих трудах подчеркнул, что основная слабость русских заключается в командовании, а основная сила в резервах. Впоследствии в первом из этих тезисов немцы вполне убедились, разгромив войска приграничных округов, о реальной значимости второго они имели весьма смутное представление. Это, к слову, лишний раз подчеркивает авантюристичность плана «Барбаросса».
Признавалось также, что война может начаться внезапно. Пропагандистский лозунг: «Разобьем врага малой кровью, могучим ударом» имел мало общего с содержанием разработанного плана. В 1938–1941 годах в Генеральном штабе и его «мозговом центре» – оперативном управлении сложился коллектив профессионалов, которые проявили высокий уровень стратегического мышления на протяжении всей Второй мировой войны, – это Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, генерал, а впоследствии Маршал Советского Союза А.М. Василевский, генералы Н.Ф. Ватутин, Г.К. Маландин, С.М. Штеменко и их единомышленники. Они реально оценивали молниеносный разгром армий англо-французской коалиции в Европе и новое соотношение сил, предвидели вероятность отступления наших войск в глубь страны и в столкновении с ортодоксами, которые отождествляли пропагандистские лозунги с планами обороны, добивались принятия решений, адекватных складывающейся обстановке. «Некоторые же лица, – пишет А.М. Василевский, – из руководства наркомата (особенно Г.И. Кулик, Л.З. Мехлис и Е.А. Щаденко)… считали, что агрессия будет отражена и война во всех случаях будет перенесена на территорию противника. Видимо они находились в плену неправильного представления о ходе предполагавшейся войны. Такая иллюзия, к сожалению, имела место»[99]. Поэтому, хотя и с большим опозданием, но были определены три рубежа обороны: фронтов – по советской западной границе; стратегический – по рекам Западной Двине, Днепру и Днестру (Нарва, Сольцы, Порхов, Великие Луки, Витебск, Валдай, Гомель, Конотоп) и государственный рубеж обороны – на дальних подступах к Москве (Осташков, Сычевка, Ельня, Почеп, Рославль, Трубчевск)[100]. Но все-таки стоить заметить, что в моральнопсихологическом аспекте лозунг: «Разобьем врага малой кровью, могучим ударом!» в некоторой степени довлел над разработчиками плана стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР и над непосредственными исполнителями его – командующими войсками округов. Атмосфера была такова, что мало кто сомневался в реальности этого лозунга.
К числу наиболее существенных просчетов планирования следует отнести неверное определение сроков начала войны с Германией, а также недооценку возможности развертывания главной группировки противника на западном стратегическом направлении. В ходе переработки плана из него постепенно исчезла весьма дальновидная и обоснованная оценка западного и юго-западного стратегического направлений как равнозначных. В данном случае не было учтено мнение авторитетного военного специалиста А.А. Свечина, который еще в 1930 году утверждал: «Несомненное направление коалицией удара на юг СССР… заставляет сдвинуть к югу и военную подготовку СССР. Для нас является обязательной высшая степень готовности к защите Украины, Дона, Кубани и Закавказья… Красная Армия должна стоять лицом к югу в той же мере, как и лицом на запад»[101].
Относительно НПВ в плане стратегического развертывания указывалось, что противнику для стратегического развертывания главных сил при нападении на СССР потребуется до 10–15 суток, что было немцами опровергнуто с началом войны. Приблизительно такой же срок отводился для этих целей и советским войскам. Делалось предположение, что военные действия с обеих сторон могут начаться лишь частью сил. Как вспоминал после войны Г.К. Жуков, «нарком обороны и Генштаб считали, что война… должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами»[102]. И это было не только мнение высшего военного руководства, так как еще на совещании высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года начальник штаба ПрибОВО генерал-лейтенант Клёнов в своем выступлении высказал возобладавшую, к сожалению, точку зрения в отношении НПВ: «…порой сталкиваешься с некоторыми выводами, по-видимому, очень поспешными. Я просмотрел недавно книгу Иссерсона "Новые формы борьбы". Там даются поспешные выводы, базируясь на войне немцев с Польшей, что начального периода войны не будет, что война на сегодня разрешается просто – вторжением готовых сил, как это было проделано немцами в Польше, развернувшими полтора миллиона людей. Я считаю подобный вывод преждевременным. Он может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность и у которой не было никакой разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного сосредоточения войск. Каждое уважающее себя государство, конечно, постарается этот начальный период использовать в своих собственных интересах для того, чтобы разведать, что делает противник, как он группируется, каковы его намерения, и помешать ему в этом»[103].
Не исключено, что правильных выводов из анализа военных успехов Германии высшее военное руководство не сделало. Последствия этих просчетов оказались тяжелейшими.
В планировании стратегического развертывания важное место занимала организация прикрытия государственной границы. Весь комплекс мероприятий по решению этой проблемы осуществляется на основе разработанного в мирное время «Плана обороны государственной границы 1941 года», который являлся составной частью плана стратегического развертывания Советских Вооруженных Сил. Разработка планов прикрытия в округах проводилась на основании директив наркома обороны СССР. В ходе нарастания угрозы войны с Германией, особенно в период с февраля 1941 года, в Генеральном штабе шел сложный процесс корректировки планов прикрытия. Обстановка складывалась так, что округа не успевали качественно разрабатывать документы, и даже их проекты устаревали до их утверждения.
Наиболее существенным изменениям подверглись планы прикрытия в Западном и Киевском Особых военных округах. Последние директивы на разработку окружных планов прикрытия были направлены командующим войсками приграничных военных округов 14 мая 1941 года, а сроки представления этих планов на утверждение в Генеральный штаб устанавливались на период с 25 по 30 мая 1941 года. Как показали последующие события, данные сроки оказались нереальными.
В соответствии с требованиями директив основу обороны по планам прикрытия составляли укрепленные районы и полевые укрепления, построенные вдоль новой государственной границы. При этом оборона войск должна была носить активный характер, для чего планировались армейские и фронтовые контрудары. Однако намерения военного руководства создать устойчивую оборону на базе укрепрайонов не подкреплялись реальными возможностями. Огромное по своему объему строительство этих районов находилось в начальной стадии, велось крайне медленно и в 1941 года, по докладу Б.М. Шапошникова, не могло быть завершено.
Основные выводы, которые можно сделать на основе анализа построения обороны соединений и объединений приграничных округов, состоят в следующем.
99
Василевский А.М. Дело всей жизни. М.: Воениздат, 1984. С. 87.
100
Ржешевский О.А. Перед великим испытанием // Военно-исторический журнал. 2006. № 4. С. 3.
101
Макар И.П. Из опыта планирования стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на случай войны с Германией и непосредственной подготовки к отражению агрессии // Военно-исторический журнал. 2006. № 6. С. 9.
102
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Том 1. М.: «АПН», 1990. С. 338.
103
Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года Русский архив: Великая Отечественная. Т. 12(1). М.: «ТЕРРА», 1993. С. 153.