Страница 15 из 18
Согласно Московскому договору СССР получил новые территории, а также военно-морскую базу на полуострове Ханко. Это явный плюс. После начала Великой Отечественной войны финские войска смогли выйти на линию старой государственной границы лишь к сентябрю 1941 года.
Необходимо отметить, что если на переговорах в октябре – ноябре 1939 года Советский Союз просил меньше 3 тысяч квадратных километров да ещё и в обмен на вдвое большую территорию, то в результате войны приобрёл около 4 тысяч квадратных километров[64], не отдавая ничего взамен.
Также следует учесть, что на предвоенных переговорах СССР помимо территориальной компенсации предлагал возместить стоимость оставляемой финнами собственности. По подсчётам финской стороны, даже в случае передачи маленького клочка земли, который она соглашалась нам уступить, речь шла о 800 млн марок[65]. Если бы дело дошло до уступки всего Карельского перешейка, счёт пошёл бы уже на многие миллиарды.
Зато теперь, когда 10 марта 1940 года накануне подписания Московского мирного договора Паасикиви завел речь насчет компенсации за передаваемую территорию, вспомнив, что Пётр I заплатил Швеции по Ништадтскому миру 2 млн талеров, Молотов мог спокойно ответить: «Пишите письмо Петру Великому. Если он прикажет, то мы заплатим компенсацию»[66].
Более того, СССР потребовал сумму в 95 миллионов рублей в качестве возмещения за вывезенное с захваченной территории оборудование и порчу имущества. Финляндия также должна была передать СССР 350 морских и речных транспортных средств, 76 локомотивов, 2 тысяч вагонов, значительное число автомобилей[67].
Явным минусом является то, что советские потери в несколько раз превосходили финские. Однако подобное соотношение не удивительно. Возьмем, например, Русско-японскую войну 1904–1905 годов. Если рассматривать боевые действия в Маньчжурии, потери обеих сторон оказываются примерно одинаковыми. Более того, зачастую русские теряли больше японцев. Однако при штурме крепости Порт-Артур потери японцев намного превысили русские потери. Казалось бы, и здесь, и там сражались те же самые русские и японские солдаты, почему же такая разница? Ответ очевиден: если в Маньчжурии стороны сражались в чистом поле, то в Порт-Артуре наши войска обороняли крепость, пусть даже и недостроенную. Вполне
естественно, что штурмующие понесли гораздо более высокие потери. Такая же ситуация сложилась и во время Советско-финляндской войны, когда нашим войскам пришлось штурмовать линию Маннергейма, да ещё в зимних условиях.
В результате советские войска приобрели бесценный боевой опыт, а командование Красной Армии получило повод очень серьезно задуматься о недостатках в подготовке войск и о неотложных мерах по повышению боеспособности армии и флота.
Выступая 19 марта 1940 года в парламенте, Даладье заявил, что для Франции «Московский мирный договор – это трагическое и позорное событие. Для России это великая победа»*.
Глава 3
Накануне Великой отечественной…
«Обучение войск приблизить к условиям боевой действительности»
После окончания войны было проведено Совещание при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии 14–17 апреля 1940 года. На этом совещании была дана не только объективная оценка состояния Красной Армии, но и определены направления развития военного искусства и обучения командного состава. На совещании выступил И. В. Сталин, который под влиянием опыта Советско-финляндской войны принял решение омолодить командный состав Красной Армии.
«Опыт Гражданской войны… недостаточен на сегодня, и кто этого не понимает, тот погиб. У нас в командном составе, – подчеркнул И. В. Сталин, – засилье участников Гражданской войны, которые могут не дать ходу молодым кадрам. Надо выдвигать молодые кадры, которые являются надежной сменой…»[68].
Одним из следствий Советско-финляндской войны явилась отставка «Первого маршала» К. Е. Ворошилова с поста наркома обороны СССР. Очевидно, что Сталин в нем увидел главного носителя «культа традиции и опыта Гражданской войны». Наркомом обороны стал Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко.
Новый нарком активно взялся за коренную перестройку боевой подготовки войск. Так, приказ нового наркома № 120 от 16 мая 1940 года о боевой подготовке войск на летний период требовал: «Обучение войск приблизить к условиям боевой действительности».
Ивану Мироновичу Пядусову предстояло решать задачи, поставленные наркомом обороны на летний период обучения, уже в новой должности. После окончания Советско-финляндской войны некоторое время он продолжал командовать полком, а в июне 1940 года был назначен на должность начальника артиллерии 19-го стрелкового корпуса. Это назначение явилось еще одним подтверждением успешной деятельности И. М. Пядусова в Советско-финляндской войне.
На 19-й стрелковый корпус возлагалась задача по обороне государственной границы СССР севернее и северо-восточнее Выборга. С 9 июля 1940 года корпусом командовал М. Н. Герасимов.
В приказе наркома обороны о боевой подготовке войск на летний период обучения были определены задачи, которые имели отношение к начальникам артиллерии армий (корпусов, дивизий), в том числе и к начальнику артиллерии стрелкового корпуса И. М. Пядусову. Так, нарком обороны приказал: «…К концу летнего периода подготовить артиллерию всех видов к длительным артподготовкам и сопровождению атак пехоты (конницы) с танками гибко управляемым массированным огнем… Со штабами НАК и НАД ежемесячно проводить по одному учению со средствами связи…»[69].
Это требование было обусловлено недостатками по управлению огнем артиллерии корпусов (дивизий) в ходе Советско-финляндской войны. В конце февраля 1940 года командующий войсками Северо-Западного фронта С. К. Тимошенко в своей директиве отмечал: «Управление артиллерией в ряде случаев централизуется только формально, а фактически получается простое распределение ее по полкам. Начарткоры (начальники артиллерии корпусов. – Авт.) и начартдивы (начальники артиллерии дивизий. – Авт.) зачастую сидят без связи с артгруппами и не могут руководить их огнем. В силу этого в нужных случаях не применяется маневр огнем, огонь всей артиллерии корпуса не сосредоточивается на важных тактических или опасных участках – обычно каждая артгруппа поддерживает только свою часть»[70].
Далее командующий войсками фронта обращал внимание общевойсковых и артиллерийских командиров на то, что “одним из средств влияния на ход боя в руках командира корпуса и командиров дивизий является мощный сосредоточенный огонь артиллерии. Организация артиллерийского огня должна предусматривать возможность сосредоточения огня всей или большей части артиллерии корпуса (дивизии) на участках главного удара»[71].
Кроме того, в приказе наркома обороны указывалось: «Дивизионной, корпусной артиллерии и АРГК… хорошо знать стрельбу с полной подготовкой и по измеренным отклонениям… Корпусной артиллерии и пушечным полкам АРГК отработать стрельбы по ненаблюдаемым целям с применением АИР и воздушного наблюдения»[72].
Как и любой уважающий себя начальник артиллерии, И. М. Пядусов стремился к тому, чтобы по его команде артиллерия стрелкового корпуса могла вести массированный (привлекается вся или большая часть артиллерии корпуса) или сосредоточенный огонь (огонь, ведущийся несколькими дивизионами по одной цели) на любом угрожаемом направлении. Однако перед войной были определенные трудности в приобретении таких навыков артиллерийскими командирами и начальниками такого уровня.
64
Маннергейм К. Мемуары. – С. 340. (http://militera.lib.ru/research/ pyhalov_i/06.html)
65
Таннер В. Зимняя война. Дипломатическое противостояние Советского Союза и Финляндии. 1939–1940 / Пер. с англ. В. Д. Кайдалова.—С. 107.
66
Пыхалов И. В. Великая оболганная война.—С. 181.
67
Там же, с. 181–182.
68
Португальский R М. Маршал Тимошенко. «Поставьте меня на опасный участок…».—М.: Яуза, Эксмо, 2007.—С. 114.
69
Русский архив. Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР – Т. 13 (2–1).—М.: Терра, 1994.
70
Тайны и уроки зимней войны, 1939–1940.—С. 353.
71
Тайны и уроки зимней войны, 1939–1940.—С. 354.
72
Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР.—Т. 13 (2–1).