Порочный праздник (ЛП)

– Это будет рождественским чудом. – Она мечтательно вздохнула, радостно представляя, как Рути и Эрик тащат ее с вечеринки в белый фургон.

– Мы придумаем, как это можно устроить. Вообще-то Рути умирала от желания совершить другое преступление до восемнадцатилетия. Похитить тебя звучит классно. Я мог бы привязать тебя к кровати большой красной лентой.

– Наконец-то я с нетерпением могу ждать праздников.

– Ты знаешь, твоя семья может вести себя со мной так плохо, как им хочется. Они не моя семья. Мне неважно, что они скажут. Мне все равно.

– Мои брат и сестра не так плохи, но родители найдут способ раздражать тебя. Поверь мне.

– Они могут попробовать. Я невосприимчив к раздражению. У меня дочь-подросток. Когда у тебя такая же умная дочь-подросток, как у меня, ты становишься толстокожим.

– Рути плохо с тобой обращается?

– Ужасно. Она сказала, я недостаточно хорош для тебя.

– Что? – Кловер чуть не упала с лодки.

– Если ты когда-либо интересовалась, почему я зову ее Рутлес… то вот почему. Потому что она такая.

– Конечно же, она не это имела в виду.

– Именно это. Но не потому, что считает меня плохим. Она тебя считает слишком хорошей для кого бы то ни было.

– Очень мило с ее стороны. Даже когда она придирается, она все равно милая. Что является полной противоположностью моих родителей, которые, стараясь быть милыми, придираются.

– Рути не пассивно-агрессивна. Она агрессивно-агрессивна.

– А я пассивно-пассивна. Вот почему Рути и я так ладим. Пока я не увижу, как она тебя оскорбляет. Вот тогда я покажу, какой плохой могу быть.

– Ты имеешь в виду, совсем не плохой.

– Да, я зануда.

– Ты не зануда. Для того, чтобы так терпеть свою семью и не срываться, нужно быть очень сильной личностью. Я думаю, ты можешь сорваться, но так бы сделал я.

– Пожалуйста, не надо. Ты чудесный мужчина, и я знаю, что ты хочешь защитить меня, когда они будут говорить всякую чепуху – а они будут – но, пожалуйста, не защищай. Я никогда не услышу конец их замечаниям. Я говорила тебе, что бросила колледж и устроилась на хорошую работу. Это произошло девять лет назад. Девять лет. А знаешь, как они до сих пор меня называют? Я их «маленькая, бросившая учебу, девочка». Я готова поспорить на деньги, что они назовут меня так в твоем присутствии.

– Ты уверена, что мне не стоит на них срываться?

– Я уверена. Я так думаю.

– Ты уверена, что уверена?

– Я уверена, что уверена, Эрик. Ты мне нравишься.

– О, прекрати. – Он захлопал ресницами.

– Ты прекрати. Я имею в виду, ты мне действительно нравишься. Я бы хотела встречаться с тобой, если это возможно. Если хочешь. Если тебе нравится эта идея. Я не давлю.

– Кловер, я потратил последние три дня на лучший секс в своей жизни с самой красивой женщиной, которую встречал. Я думаю, безопасно сказать, что мне нравится идея встречаться даже после Дня Благодарения.

– Хорошо, – сказала она. – Я рада это слышать. Но я совершенно серьезно – если ты сорвешься на моей семье, они будут избегать тебя. У меня есть кузен, с которым мама не говорила три года, потому что он сказал их любимому зятю, Майку, застройщику, что он приносит городу больше вреда, чем пользы своими проектами. Если ты и я, может быть, станем встречаться…

– Не может быть. Определенно, не может быть.

Она улыбнулась.

– Так как мы собираемся встречаться, я бы хотела, чтобы мы были с ними приветливыми. Это все. Нам нужно пережить День Благодарения, не срываясь на них. В противном случае, я до конца жизни буду это выслушивать. И для меня это слишком. Понимаешь?

– Понимаю. Мне это не нравится, но я понимаю.

– Спасибо. А теперь давай займемся чем-то другим.

– Это убийственно.

– Прости. Что ты имеешь в виду?

– Тебя.

– Хочешь поговорить обо мне?

– Я хотел бы поговорить о тебе. Я хотел бы поговорить о тебе в постели.

– Мы в лодке. Кровати тут нет, а домик вон там. – Она указала на крошечную точку вдалеке. Эрик повез их через все озеро. Теперь им нужно плыть обратно.

– Я могу вмиг отвезти нас обратно.

– Мы сюда добрались два часа.

– Так вдохнови меня.

– Хмм… а как насчет этого? Как только мы вернемся, я сделаю то, что ты предлагал мне вчера, пока я делала тебе минет.

– Я не помню, что говорил. У меня был секс-транс.

– Тогда давай вернемся, и я расскажу. А потом мы это сделаем.

– У вас твердая рука, мисс. И поэтому я уже тверд.

– Начинайте грести, мистер.

Эрик довез их до середины озера и остановился.

– В чем дело? – спросила Кловер.

– Кое-что вспомнил, – ответил он.

– Что?

– Я стар.

– Так отдохни. Я буду грести, – предложила она, забирая у него весла.

– Мы могли бы трахнуться в лодке.

– Ну, нет, я не стану ложиться голой попой на дно алюминиевой лодки, – отказалась она. – На улице слишком холодно для секса.

– Даже для орального?

– Там на берегу рыбачит мужчина с двумя сыновьями.

– Значит, не будет лодочного орального?

– Не будет.

– Тогда отдай весла, – попросил он.

Кловер отказалась и начала грести к домику. Она не была такой же быстрой, как Эрик, но тише едешь, дальше будешь, а секс был ее наградой, поэтому она продолжала грести, уверенная в своей победе.

– Рути будет мной гордиться, потому что я разрешил тебе грести, – сказал он. – Мужчины должны соглашаться отдавать бразды правления. Я думаю, весла это хорошо символизируют.

– Значит, в наших отношениях бразды правления у меня?

– Определенно. Твое желание для меня закон. Приказывай.

– Вот тебе серьезный приказ. Мне нужно решить, что делать с теплицей, поэтому я приказываю тебе мне помочь.

– А что нужно сделать? – спросил он. – В чем проблема? Мне казалось, вы справлялись.

– Так и есть. Вот в чем проблема. «ПНВ Гарден Сапплай» хочет нас купить.

– За сколько?

– Пять?

– Пять сотен тысяч?

– Пять миллионов?

Глаза Эрика широко открылись, а упавшим подбородком он чуть не пробил дно лодки. Именно на такую реакцию она и рассчитывала.

– Черт возьми.

– Да, именно так я и сказала. Но мы получили большую прибыль за последние два года. Я все их инвестировала в компанию, оставив часть на пенсию. Пять миллионов – хорошее предложение, но разумное с точки зрения заработка двух моих точек.

– Слишком разумное? Ты хочешь, чтобы они подняли предложение?

– Они уже подняли его с четырех с половиной. Цена хорошая. Я не собираюсь торговаться. Что труднее всего – это решить продавать или нет вообще?

– Это трудное решение, но что бы ты ни решила, это невероятно. Я горжусь тобой. Я бы дал тебе пять, но мои ладони кровоточат.

Левое весло выпало из руки Кловер, и она чуть не опрокинула лодку, пока доставала его.

– Дерьмо, прости, – извинилась она, вытаскивая весло из воды.

– Эй, ты в порядке? – поинтересовался Эрик, затягивая ее в лодку. Она намочила рукава, но это была лишь малая степень ущерба. – Кловер? Детка, в чем дело?

Она сглотнула и улыбнулась ему, чувствуя себя невероятно жалкой и счастливой одновременно.

– Ничего, – пробормотала она тихо. – Все нормально.

– Ты плачешь. Что-то не так. Ты грустишь из-за возможной продажи бизнеса? Ты много в него вложила. Это в каком-то роде твой ребенок, только такой ребенок, которого ты легально можешь продать.

– Это не так. Нет. Я могу начать новый бизнес. Просто…

– Что?

– Ты первый, кто так сказал мне о моей теплице.

– Сказал что?

– Что гордишься мной. – Горячие слезы побежали у нее по щекам. Она поспешно их вытерла.

– Кловер… Я не хотел, чтобы ты плакала. Это отцовская тема – я горжусь тобой. Не смог удержаться.

– Отцовская тема. Но папа никогда мне этого не говорил. Ты сказал. Парень, с которым я встречаюсь три дня, а не мои родители, которые знают меня тридцать лет. Ни разу. Никогда. «Ух, ты знаешь, Кловер, мы были разочарованы тем, что ты бросила школу, но ты доказала, что мы были не правы. Мы гордимся твоим успехом. Молодец». Твои слова много значат для меня.