Бизнес - класс

- Что значит старая? Слова-то выбирай. Лариса, - она протянула ладошку, весело созерцая очевидную растерянность нового знакомого.

- Коломнин...То есть Сергей Викторович. В смысле - Сережа.

- Страшный человек, - счел нужным дополнить информацию Ознобихин. - Ты не гляди, что он тут перед тобой заикается. В банке от него другие заиками становятся.

- Да будет тебе врать-то, - теряясь под ее любопытным взглядом, буркнул Коломнин. И, как бы не желая мешать нечаянной встрече, развернулся к помосту, где к тому времени появилась вторая стриптизерша. Теперь, улегшись на ковер впритирку, обе как бы играли в своеобразный волейбол: передавали друг другу влагалищами куриные яйца. Одна выдавливала их из себя, вторая - тут же всасывала.

Рядом сумбурно переговаривались, перебивая в нетерпении один другого и бесконечно упоминая общих, неизвестных Коломнину знакомых. Из коротких реплик он уловил, что Лариса отдыхает здесь в составе группы откуда-то из Сибири, где, очевидно, и проживает.

Коломнину нестерпимо захотелось еще раз увидеть ее оживленный профиль. Особенно - завораживающие своей странностью голубые глаза. Вроде бы лучащиеся радостью и в то же время как бы отгороженные от мира. Будто бы какая-то часть ее организма веселилась, а другая, где-то в глубине, за этим весельем иронически подсматривала. Надеясь, что о нем забыли, он потихонечку, воровато скосился. И - поймал встречный, откровенно подначивающий взгляд. Поймал и отчего-то смутился. Хотел было вновь отвернуться. Но увидел, что Ознобихин как раз отвлекся, захваченный происходящим на помосте. С легкой досадой заметила это и гостья.

- Скажите, а почему вы пересели спиной? - вдруг спросила она.

- Да так... лицом к вентилятору, - кое-как нашелся Коломнин.

Ее смех подчеркнул нелепость ответа.

- Знаете, мне тоже не нравится. Заманили на экзотику, а как-то...

- Унизительно это.

- Да, пожалуй, - она будто удивилась неожиданно точному определению. - И уйти неудобно.

- Так давайте вместе, - брякнул он. И, теряясь от собственной дерзости, поспешно добавил. - Я без задней мысли.

- Вот это-то и жаль, - у нее было какое-то угнетающее свойство подчеркивать его неловкость. - Имейте в виду: ничто так не обижает женщину, как ухаживание без задней мысли.

И сама же рассмеялась. А Коломнин нахмурился. Он не обиделся, нет. С того момента, как эта женщина возникла из темноты, он разом признал ее власть над собой. Просто с каждой новой, вырубаемой из себя фразой ощущал он собственную безнадежную мешковатость.

- Скажем прямо, не Цицерон с языка слетел, - подтвердил Ознобихин, который, оказывается, хоть и краем уха, но прислушивался к несвязному их диалогу. - Но хочу заметить, Лара, что Сергей Викторович относится к той редчайшей категории, кто, неясно выражая, все-таки ясно мыслит. Уникальный мастер комбинации. Так что - не спеши с выводами.

- Хорошо, не буду. Тем более есть время. Сергей Викторович только что предложил похитить меня отсюда.

- Я?! - Коломнин смешался.

- И я его предложение приняла.

- То есть мы уходим? - Ознобихин с сожалением оторвал взгляд от помоста.

- Мы(!) уходим, - поднявшаяся Лариса придержала его за плечи. - А ты, Коленька, оставайся. Не лишай себя райского наслаждения.

- Но - после стольких лет...Не можем же вот так - разбежаться. И потом твоя группа? - он кивнул в сторону темного угла.

- Черт с ними. Надоели. А с тобой еще увидимся. Тем более ты теперь будешь знать, где я обитаю. Надеюсь, Сергей проводит меня до отеля?

Коломнин, в горле которого разом пересохло, посмотрел на Ознобихина.

В вальяжном поощрительном жесте Николая перемешались обескураженность и досада.

Через узенький глухой переулок они вышли на одну из центральных улиц, уставленную бесчисленными барными стойками, возле которых на табуреточках сидели в ожидании клиентов проститутки. Коломнин, стремившийся хоть как-то стряхнуть с себя некстати навалившуюся неловкость, помахал им рукой. И радушные тайки, пересмеиваясь, призывно замахали в ответ.

- С ними у вас получается бодрее, - отреагировала Лариса.

- Да. С ними я само остроумие, - что ни скажи, смеются, - совсем уж некстати брякнул Коломнин.

Странно глянув, она чуть покачала головой. Коломнин же окончательно потух. Если поначалу на легкие ее реплики он пытался выдавить из себя какие-то небрежные, к месту ответы, то теперь, окончательно удрученный навалившейся непреодолимой стеснительностью, молил судьбу лишь об одном: чтоб мука эта быстрее кончилась.

Примолкла и оживленная поначалу Лариса. Изредка она улыбалась встречным мужчинам, и те, взбадриваясь орлами, принимались с подчеркнутым пренебрежением вглядываться в угрюмого ее спутника.

В давящем, безысходном молчании добрались они до отеля с неоновыми буквами на крыше - "Холидей". Здесь Лариса остановилась.

- Ну что ж, похоже, ваши муки кончились, - она протянула руку. - Благодарю за доставленное удовольствие. Давно не приходилось гулять с таким занимательным рассказчиком. Скажите, вас прежде не упрекали в болтливости?

Пунцовый Коломнин лишь мотнул головой.

Лариса хмыкнула:

- Кстати, вы в самом деле редкий мужчина. За все время ни разу не скосились ни на одну из встречных женщин.

- Правда? Вообще-то я их не заметил, - удрученно признался Коломнин.

- Ну что за прелесть? В кои веки сделал женщине роскошный комплимент и даже не понял этого!

- Зато вы, гляжу, никого не пропускаете, - она как раз оценила глазами прошмыгнувшего узкобедрого юношу, и Коломнина словно кольнуло изнутри. Приехали отвлечься от семейных проблем?

- По счастью, не с вами, - глаза Ларисы разом заледенели. Резко повернувшись, шагнула к отелю.

Округлые, будто кегли, ножки ее, простучали по брусчатке прощальный марш. Швейцар услужливо распахнул дверь.

И незадачливый, ненавидящий себя ухажер остался в одиночестве среди бушующей вокруг толпы.

- Да и черт с ней! Одному спокойней, - сообщил он подвернувшейся аккуратной старушке с карликовым пуделем на поводке. - Как думаешь, буржуинка? - Йес, йес, сэр, - подхватив собачку, старушка метнулась в сторону.

Коломнин брел по залитой светом, наполненной гулом прибоя набережной, под пальмами, укутанными в рассыпчатые гирлянды, мимо полыхающих магазинчиков с бижутерией и фруктовых лотков с разноцветными, упакованными, будто елочные шары, плодами. Шел, натыкаясь на праздничных людей, то и дело встряхивая в отчаянии головой. Память упорно возвращала его к разговору с Ларисой, услужливо оживляя произнесенные им квелые, некстати фразы или, напротив, непроизнесенные напрашивавшиеся ударные реплики, которые, быть может, заставили бы Ларису взглянуть на него хоть с каким-то интересом. Тут в мозгу его расцвело последнее, что выпалил он при прощании. Верх бестактности: упрекнуть в жизнерадостности женщину, что всю дорогу пыталась вести разговор за себя и за того увальня, что навязался ей в попутчики. И в чем обвинил? Что к тридцати годам не разучилась улыбаться? Так то не заржавеет. Во всяком случае знакомство с подобным Коломниным жизнерадостности явно не добавит.