Страница 25 из 32
То ли выдержка Ника махнула ему ручкой, то ли желание было столь сильным, что он сам решил пренебречь ей, вот только в следующий момент я была бесцеремонно прижата к холодной стене балкона, а в мои бедра горячо толкнулся возбужденный мужской орган.
Я запрокинула голову и застонала так сладко, что Ник зарычал в ответ, прикусывая сначала кожу на шее, потом спускаясь к плечу и, наконец, толкая ногой балконную дверь и вталкивая меня вовнутрь.
— Лика, — прошептал он, уже падая на кровать и утягивая меня следом. И столько в этом коротком слове было сожаления, боли и невысказанных чувств, что я окончательно потеряла голову, отдаваясь нашей общей страсти.
Глава шестая
Когда больше нечего сказать
Такие теплые, яркие и согревающие солнечные лучи били мне прямо в глаза, что совершенно не хотелось просыпаться, продолжая нежиться в уютной постели и сладко потягиваться от ощущения легкости во всем теле. Голова была звеняще пустой, а эйфория приподнимала меня над уровнем всех остальных обитателей земли чуть ли ни на голову, заставляя с самого раннего утра глупо улыбаться. Я еще не до конца осознавала, что именно привело меня в такой восторг, когда поняла, что рядом кто-то есть. Опасливо приоткрыв глаза и жмурясь от ярких солнечных лучей, увидела незнакомую комнату и темную вихрастую голову, прижатую к моему предплечью.
НИК!
Мгновенная вспышка озарила воспоминания вчерашней ночи, окрашивая мои щеки, шею и даже, кажется, душу в багровые тона.
Чееерт!
Я вспомнила, как этот мужчина до самого утра творил со мной такие невероятные вещи, которые подвластны лишь умелому и опытному любовнику, а собственное поведение, громкие крики и развратные позы наводили на мысль, что вчера в этой постели вместо меня была другая женщина.
Я что, закидывала ногу на спинку кровати, демонстрируя ему собственные прелести? — мелькает в голове ошеломляющая мысль, отчего я отползаю к краю кровати, стараясь слиться с простынью.
Ты гребанный трахальщик! — обвинила я спящего мужчину во всех грехах, на которые, оказывается, была способна и наткнулась взглядом на укусы, покрасневшие, но очень четкие. В голове медленно всплыла картинка, как я впиваюсь Нику в спину чуть ниже лопаток и говорю что-то о том, что он мой! Оставляю следы от зубов и засосы на нежной коже живота, повторяя одно и то же слово: Мой!
Краска стыда опаляет голову пламенным жаром, и я с силой зажмуриваю глаза, стараясь дышать размеренно и тихо, чтобы не разбудить спящего мужчину и не дать фантазии разыграться. Тело умоляет меня о том, чтобы я разбудила Ника и продолжила начатое, а разум буквально кричит о побеге.
Вчера он был нежен, щедр на ласки и так открыт, что я могла видеть, как радужка его глаз расширяется от моих движений. Он пылал таким откровенным желанием, что не мог удержать хриплые стоны, пока мои губы и язык изучали его вдоль и поперек, но ночь прошла. Ник не простит мне собственную слабость, не позволит насладиться им еще раз.
Я с ужасом представила, как мужчина распахивает глаза и смотрит на меня с привычной ледяной ухмылкой, приподнимая темную бровь, говоря что-нибудь о том, в какой стороне выход. И ведь самое ужасное в том, что я снова не смогу сдержать собственные чувства, показывая ему свою слабость и ранимость, умоляя не прогонять меня, а дать нам обоим шанс.
От подобной мысли мои ноги сами собой оказались на полу, ступая по деревянному настилу как можно более неслышно. Я понимала, что упускаю возможность узнать, что скажет Ник проснувшись, теряю его внезапное расположение ко мне, так трусливо покидая эту комнату, но вера в наше счастливое будущее давно прошла.
Да, он замечательный любовник. Да, мое сердце реагирует на него совершенно иначе, чем на других представителей мужской особи. Да, Ник мог бы стать любящим мужем и отцом моих детей, но не в этой жизни.
Он столько раз за последнее время говорил, как сильно ненавидит меня, как винит в случившемся много лет назад, как мечтал отомстить мне и как это осуществил, что я перестала верить в сказку со счастливым концом. Этого мужчину не исправит случайная ночь, полная страсти, а пробудить в нем нечто большее, настоящую любовь: щедрую, жертвенную, заботливую у меня просто не получится. Не тот он человек, чтобы оставить врожденный эгоизм, чувство собственного достоинства, чертову гордость и признать, что жить не может без меня.
Я натянула помятый сарафан прямо на голое тело, не заботясь о том, что подумает обо мне хозяйка дома. После вчерашнего мнение о случайной гостье вряд ли может быть хуже, чем уже есть.
Открыла дверь, затаив дыхание и бросая последний взгляд на спящего Ника, и бегом ринулась вниз.
— Куда спешишь, красотка? — поймал меня у основания лестницы ухмыляющийся Александр. — Сбегаешь после бурной ночи?
— Не язви, — оборвала я брюнета, озираясь по сторонам, — тебе не идет.
— Куда мне до своего родственничка! — округлил он глаза, показывая ими куда-то в потолок. — Подвезти до города?
— Подвезти до Италии, — сказала таким резким тоном, отчего Александр от неожиданности потерялся на пару секунд.
— Ого, — снова ухмыльнулся он. — И за какие такие заслуги я должен это делать?
Смерила брюнета изучающим взглядом, отмечая его идеально уложенные волосы и безупречный костюм. Такой не откажет даме в беде, тем более только вчера он обвинял меня в том, что я специально сиганула под колеса его машины, желая заполучить богатого женишка. На вечере же мы выяснили, что можем вполне сносно выдерживать общение друг с другом, и даже в чем-то похожи: оба упрямые, независимые, циничные и достаточно умные для того, чтобы быстро оценить, кто друг, а кто враг.
— Ты же понимаешь, что в долгу я не останусь, — ответила Александру, боясь даже представить, что он может попросить взамен.
— Поехали, — коротко произнес грек, бросая быстрый взгляд на лестницу. — Вечером мне нужно быть на симпозиуме в Италии, считай, что тебе просто повезло.
Больше мы не разговаривали, занятые единым стремлением как можно быстрее оказаться в кожаном салоне его «Бентли» и исчезнуть с виллы тихо и незаметно.
— Почему ты мне помог? — спросила Александра, когда мы уже заплывали в порт, а Ангелина махала мне с берега, подпрыгивая от радости и удивления. Грек связался с ней сразу же, как мы сели в паром, и попросил встретить меня с одеждой и обувью.
— Это сладкая месть Николасу за то, что мать благоговеет перед ним и все детство и сознательную жизнь тыкает мне его примером при каждом удобном и неудобном случае.
Я посочувствовала Александру, понимая, что буду жалеть о невозможности продолжить с ним общение.
Жизнь — интересная штука! Сводит вместе случайных людей, которые потом часто вспоминают друг друга в минуты тишины и полного одиночества.
— Любишь его?
Я понимала, о ком спрашивает грек и кивнула в ответ, машинально размахивая руками в сторону берега, чтобы сестра поняла, что я ее увидела.
— Ты же знаешь, что этот осел никогда не признает своих ошибок? Что бы между вами не произошло, ты всегда будешь виновата в случившемся.
Как же ты прав! — мысленно удивилась я сказанному.
— Знаю, — ответила Александру вслух, устало опуская голову и глядя на свои ноги в чужих кожаных сандалиях, — я стащила обувь его матери, это он мне тоже не простит?
Грек рассмеялся, запрокидывая голову и сверкая на солнце белозубой улыбкой.
— Обещай, что надерешь ему задницу, если представиться такая возможность? — спросил он, отсмеявшись.
— Обещаю. — Ответила тише, чем хотелось бы. Если честно, то я была уверена, что Ник больше никогда и не при каких обстоятельствах не захочет со мной увидеться.
Привстала на цыпочки, чтобы поцеловать высокого грека в щеку и попрощаться с ним здесь. Он улыбнулся той мальчишеской улыбкой, которая так меняла его лицо, после чего крепко сжал меня рукой за талию и тут же отпустил, отходя в сторону.
Так закончилось мое внезапное решение познакомиться с Грецией, так закончилось чудо, которое действительно случилось в моей жизни, подарив то, на что я не рассчитывала, но что позволило увидеть и понять, как жить дальше.