Страница 10 из 23
Костюм состоит из полудлинных клетчатых брюк, черного сюртука, цветного жилета, мягкой белой сорочки, высоких черных или коричневых сапог, которые могут быть заменены и гетрами. При них носят шпоры. Стек и перчатки должны соответствовать цвету костюма. Как головной убор – особый, не очень высокий цилиндр, иногда котелок.
Костюм для тенниса: длинные белые брюки, стянутые широким кожаным кушаком, мягкая белая рубашка с отложным воротником, завязанным цветным галстуком в виде морского узла. Белые полуботинки на шнурках или, еще лучше, высокие ботинки из цветной кожи без каблуков, серая или синяя куртка, соломенная шляпа или фуражка для спорта.
Костюмы, носимые для водяного спорта, те же, что и для тенниса, делаются только преимущественно синего цвета, а как головной убор надевается морская фуражка.
Для зимнего столь излюбленного за последнее время лыжного спорта надевается мягкая пуховая или меховая шапка серого или белого цвета, такие же длинные перчатки и заходящие за колена гамаши, узкие шерстяные панталоны, толстый белый английский «свитер» и сапоги на толстых подошвах. Катаясь на коньках, надевают обыкновенный пиджак с короткими панталонами и гетрами.
Костюм, наиболее удобный для прогулок в горах, состоит из коротких панталон и куртки, сделанных из мягкой, но прочной материи, фуражки для спорта или мягкой фетровой шляпы, мягкого галстука, гетр и крепких ботинок со шнурками и обязательно снабженных двойной подошвой. Само собой понятно, что костюм этот служит исключительно для удобства восхождения по горам и совершенно немыслим в час обеда в ресторане фешенебельного швейцарского отеля.
Охотничий костюм тот же, что надевается для горных прогулок, и встречающиеся в нем изменения зависят главным образом от личного вкуса и условий местности и климата.
Глава XII. Путешествие
Потребность время от времени освежать свою душу сменою новых мест, людей и впечатлений вложена в нервного современного человека. Путешествие также благотворно влияет на наш утомленный взор, как гимнастика или холодный душ на усталое тело. Оно дает новую пищу нашему уму, сталкивая с модами других национальностей и взглядов в обстановке, чуждой светской условности. Нигде люди так быстро и легко не узнают друг друга, как в пути.
Вполне естественно, что джентльмен и в вагоне, и в заграничном отеле прежде всего остается самим собою, т. е. не меняет ни своих культурных привычек, ни обычной скромной сдержанности. Он всегда безукоризненно вежлив и любезен, но делает это без навязчивости, он не избегает, но и не ищет дорожных знакомств, осторожно относится к слишком быстро завязывающейся интимности. Никогда не старается он, подобно многим нашим соотечественникам, приобрести отличительные национальные черты той страны, где находится временным гостем. В этом не следует видеть пренебрежения или преувеличенного самомнения, наоборот, джентльмен умеет ко всем относиться с должным уважением и чуткостью, но никогда и нигде не изменяет самому себе. Как образованный, культурный человек, он умеет взять от путешествия все живое и прекрасное, что может обогатить его ум и освежить его притоком новых мыслей. Поэтому прежде всего он интересуется живыми обитателями тех новых стран и городов, которые он посещает. Ошибкой было бы думать, что он равнодушно проходит, не отдавая им должного внимания, мимо памятников старины и искусства. Однако, видя в путешествии прежде всего приятное для себя развлечение, он не будет фанатически перебегать из церкви в музей с бедекером в руках и полным отчаянием и усталостью взором.
Научившись прежде понимать характер обитателей страны, нам гораздо легче станет впоследствии понять дух ее художественных памятников.
Курорты являются местом, где больные ищут исцеления и облегчения своих недугов, и, таким образом, является сборным пунктом фешенебельного общества, налагающего известные светские обязанности. Поэтому естественно, что джентльмен одевается в модном курорте соответственно тем правилам, о которых нами уже было говорено. Конечно, в связи с климатическими условиями и потребностью отдыха допускается некоторая свобода, не доходящая, однако, до часто встречаемой, но не менее прискорбной ошибки: явиться к обеду в общий зал первоклассного отеля в цветном пиджаке и белых брюках.
На пароходе весь день можно носить элегантный дорожный костюм и дорожное кепи. К обеду дорожный костюм сменяется смокингом.
Глава XIII. Психология джентльмена
Трудно представить себе что-нибудь более противоречащее характеру джентльмена, как споры, в которых затрагиваются наши личные воззрения. Он никогда не будет стараться изменить убеждения своего собеседника даже и в том случае, когда будет убежден в их ошибочности.
Ведь жизненный опыт и наблюдательность вырабатывают в каждом человеке своеобразное, субъективное отношение к людям и жизни, и оспаривать, стараться изменить его – бесполезная и неблагодарная задача. Джентльмен предоставляет этот труд философам-специалистам, сам же старается избегать столь опасных и серьезных тем разговора. Самая широкая, деликатная терпимость составляет одно из симпатичнейших достоинств джентльмена. Каким бы убежденным атеистом он ни был, находясь в обществе религиозных людей, он не только не позволит себе иронического отношения, но будет держать себя в таких рамках, что не даст малейшего повода заметить пропасть, разделяющую их умственный кругозор.
Отдавая себе ясный отчет в собственном эгоизме, джентльмен зато и к окружающим его людям не предъявляет преувеличенных требований. Он смотрит на жизнь здоровыми глазами, без всяких иллюзий; не строит себе воздушных замков, зато, если ему чужды многие радости, он этим самым избавлен от горьких разочарований и обид. Изучивши хорошо себя самого, он знает цену и остальным людям, не требуя от них больше того, что в состоянии дать сам.
Из этого не следует, однако, выводить заключения, что джентльмен должен быть мрачным пессимистом. Наоборот, наибольшее удовольствие он черпает в общении с другими людьми; ему чужда только условная, устаревшая мораль с обязательными розовыми очками. Самым удобным миросозерцанием он считает то, которое имеет мужество называть вещи собственными именами. Понимая сложность и запутанность условий современной жизни, джентльмен не является ни строгим цензором нравов, ни проповедником морали. В отношении себя лично он многого не допускает, от многого воздерживается, но, как интеллигентный человек, с широким умственным горизонтом бесконечно мягок и снисходителен в отношении своих ближних. Излишняя доверчивость и бесполезная откровенность, несомненно, признаки вульгарного и ограниченного человека и уже поэтому абсолютно непонятны для джентльмена, который всегда и везде предусмотрительно осторожен. Из этого, конечно, никто не выведет заключения, что в каждом человеке он предполагает прежде всего мошенника и негодяя… Нет, джентльмен далек от подобных крайностей, но привычка действовать только с твердой уверенностью заставляет его всегда быть осмотрительным. Этой привычке он обязан тем, что его минуют разочарования в друзьях и неожиданные деловые осложнения, связанные всегда с быстрой и неправильной оценкой людей.
Джентльмен никогда не живет ничего не делая. Сознавая пользу и неизбежность социального труда, в каких бы благоприятных условиях он ни находился материально, джентльмен не имеет нравственного права избегать этой работы. И тут джентльмен остается верен своим правилам – он работает скромно, исполняет свои обязанности насколько возможно добросовестно и хорошо, не стараясь выдвинуться или обратить на себя внимание и вполне довольствуясь сознанием выполненного долга.