С Райкой

Тем же вечером они подключили видик к телевизору и рентовали кино «Планета обезьян». Малышу может быть и было интересно смотреть на такое вначале, но на весь фильм его не хватило. Он ткнулся носом в Райкино плечо и сказал, что идет в койку от усталости.

Озабоченная Райка досмотрела фильм и пошла на кухню мыть посуду. Хилари курила у окна и спросила ее про Малыша. Райка рассказала ей в общих фразах об их делах и подумала, что Малыш не будет так уж скучать дома без нее, потому что Хилари почти что всегда дома и может составить ему компанию.

Глава девятая

Следующих несколько дней Малыш пожил полу отпускной жизнью: из-за разницы во времени с Европой они просыпались среди темной ночи, неистово любились и засыпали до восьми утра. Малыш выползал на кухню в Райкиной пижамке с застиранными принтами Барби образца 1970 годов и начинал стучать сковородками. Он включал радио и слушал непонятную радость и оптимизм утренних комментаторов. Завтраки их были просты и несовершенны. Малыш бросал в тостер какое-то печево с малиновой начинкой, варил кофе и стругал свежие фрукты во французскую простоквашу под названием La yogurt. Иногда он ей жарил тонкие ломтики бекона, исключительно для запаха и настроения. Райка быстро привыкла к его вниманию, съедала все до крошки и медленно тянула кофе. Малыш не ел ничего. Он сидел счастливый, как когда-то его бабушка при подобных оказиях, и просто наблюдал. Если радио гремело слишком громко, то на кухне появлялась Хилари. Она рухала на свободный стул и говорила, что от звука и запаха она теперь не может спать по утрам. Райка допивала свой кофе, брала свой ранец и шла к дверям. Малыш следовал за ней. Она целовала его в распахнутую на груди пижаму, говорила «Have a nice day» и гладила по хлопчатому бедру.

Малыш уходил в комнату и валился на кровать. Белье пахло Райкой и событиями минувшей ночи. Он включал телевизор, смотрел в него через плечо, срывая простыни и наволочки для стирки. По телевизору в отличие от радио все новости были пессимистичны: суровый голос за экраном сопровождал картины сожженных домов, разбитых автомобилей и накрытых во всю длину застреленных людей. Все это произошло минувшей ночью. Малыш замирал на пару мгновений, но потом отсчитывал деньги для прачечной и одевал дневную одежду. Пока белье стиралось в подвальной прачечной, он поднимался в квартиру и завтракал. Себя Малыш не баловал никогда: пара ломтиков хлеба с сыром и чашка чаю.

Каждый день первой недели он уходил на прогулку по городу в различном от предыдущего дня направлении. Чтобы не выглядеть абсолютным зевакой и потенциальной жертвой для ограбления ему пришлось модернизировать походку. Хотя у него и не было конечной точки прогулки, он двигался решительно и не медленнее других пешеходов. Смотреть по сторонам удавалось только на светофорах, когда и все остальные пешеходы никуда не двигались. У него была маленькая, но довольно подробная карта города, которой он временами пользовался, а дома закрашивал розовым маркером пройденное за день.

По дороге домой он заходил в продуктовый магазин или лавку – в зависимости от необходимости, и покупал там продукты. Но кроме покупок Малыш старательно смотрел и думал, что запоминал названия одного или другого.

Вопрос пива по-прежнему стоял у него во главе списка. Однажды он увидел как двое черных покупали напиток Colt 45 и решил по их внешности, что это должно быть пиво. Малыш купил бутылку такого же и был удивлен его дешевизне и поджатым губам продавщицы. Позже в квартире Хилари объяснила ему, что такое пиво пьют только черные, потому что оно низкого качества и вкуса мочи. Малыш попробовал и согласился.

Райка приходила домой около двух часов дня. Они ели какой-нибудь легкий ланч и уезжали на ее машине в различные места, которые она выбирала. Отъехав подальше от центра Малыш садился за руль и колесил по улицам довольно уверенно. Райка рассказывала ему всякое про универ. Однажды он заметил, что ее русский стал невыносимо хорош. Она поняла его правильно – они теперь старались говорить по-английски. Ей приходилось многое повторять, а иногда и помогать руками. Малыш только тогда и осознал, что к языкам он не расположен больше, чем другие. Хотя первоначально был о себе высокого мнения. Хилари, с другой стороны, не говорила по-русски, но любила общаться. Иногда она переходила границу дозволенной скорости разговора, и Малыш показывал ей, что он отключен. Работы в универе для него не нашлось, да он особенно и не расстраивался, потому что каникулы должны были начаться с середины мая. Райка еще не знала, будут ли у нее летние классы или нет. Пока что они планировали уехать из города до конца лета. Она рассказала ему одним вечером про разговор с дедом Нилом. Тот был по-настоящему расстроен, что Малыш не собирается идти работать в семейный бизнес.

А когда она сказала деду, что они с Малышом уезжают до конца лета расстроился еще больше и повесил трубку. Малыш понимал, что поставил Райку в неудобное положение, но нашел себе оправдание: она сама согласилась на замужество с ним со всеми исходящими оттуда последствиями.

Малыш по-прежнему много готовил и делал всякие не мужские дела по дому: в конце концов он был дипломированным мужем, прошедшим усиленный курс у Сверхкондиционной. Для Малыша не существовало женских дел или мужских. Иногда Хилари и Райка замирали, когда он мастерил замысловатые салаты без рецептов, добавляя не мереное количество неизвестных им специй.

В конце первой недели Малыш позвонил мисс Луцки из телефона-автомата и сказал, что перевод у него готов, но он хотел бы встретиться с ней не в офисе, а в читальном зале публичной библиотеки, что напротив их здания. Он сказал ей все это по-русски. После продолжительного молчания Малыш услышал ее «когда» и назначил время.

Глава десятая

Райки не было дома. Он оставил ей записку, что уехал в Нью-Йорк и приедет вечером. Они так никогда и не вернулись к разговору об инструкциях чистки русского оружия, поэтому Малыш не описывал цель своей поездки.

Когда он вошел в читальный зал публички, то сразу заметил мисс Луцки. Она сидела недалеко от входа и рассматривала журнал мод. Малыш узнал ее по прическе. Такие, по его мнению, носили сельские учительницы и провинциальные драматические актриссы в начале века. Он подошел к ее столику и сел на свободный стул. Мисс Луцки прошипела ему приветствие, не поднимая головы от журнала. Малыш рассказал ей о своих опасениях по поводу работы в их издательстве и с надеждой в голосе спросил: «Это не так?»

Мисс Луцки побледнела и ответила, что ничего не знает толком, потому что работает там всего второй месяц, продолжая, что если он, Малыш, не собирается работать с ними, то тогда зачем они сегодня секретно встречаются.

Малыш не спешил с ответом. Главным образом, потому, что не знал этого и сам.

– Я думаю, что все вы знаете: в такую точку не посадят человека с улицы. Мне было интересно посмотреть на вашу реакцию, когда кто-то посторонний узнает вашу тайну.

Мисс Луцки подняла голову. Ее лицо теперь было пурпурно красным. Она слабо отвечала: «Вы просто негодяй.»

Малыш театрально ответил: «Зачем вы так? Ведь я хочу вам только добра.»

Мисс Луцки неслась к выходу как шхуна, поймавшая ветер сразу всеми парусами.

Малыш не торопился уходить. Он подошел к столам, на которых лежали сегодняшние газеты всех стран мира. Среди прочих лежала и питерская «Смена» Малыш ходил из отдела в отдел пока не набрел на стеллажи с русскоязычной литературой. Большинство книг было не советских изданий. Среди русской периодики Малыш выбрал журнал под названием «Филин» с артисткой Соловей на обложке, открыл его наобум и прочитал название статьи «Анальный секс: мифы и правда». Текст в статье был явно переводным из какого-нибудь иностранного женского журнала. Перевод был скучным и неудачно-подстрочным. Журнал издавали в Берлине.

На улице уже смеркалось, когда Малыш вышел из библиотеки. Он решил пройти по диагонали через Брайнт парк на 42 улицу и посмотреть хоть краем глаза на вечернюю жизнь блудливого города. На скамейках сидели групки людей и курили траву. Весь парк благоухал марихуаной. Малыш заулыбался неизвестно чему. На перекрестке аллей к нему подошла тень и предложила купить косяк. Он только затряс головой и бодро шел к выходу из парка.