Время жизни

– Одинцов, он служит в артиллерийской бригаде.

Аносов заметил, как переглянулись Бошняков и графиня.

– Вы случаем, не знакомы с ним? – спросил он.

– Не имею чести, – пожал плечами Бошняков.

– Так же впервые вижу этого молодого человека, – ответила Скобаньская.

– Я с вашего позволенья оставлю вас, пройдусь до соседнего зала, – сказал Бошняков и удалился.

– Позвольте мне графиня на правах первого с кем вы познакомились в Кречевицах ангажировать вас на предстоящий танец, – попросил Аносов.

– Первым был Лежин, впрочем, я всё равно согласна, – рассмеялась графиня.

Одинцов до одиннадцати вечера пробыл на балу, потом отправился спать. В полночь его разбудил Аристархов и доложил:

– Ваше благородие, до вас драгунский корнет пожаловал. Говорит, давай буди своего офицера, у меня до него дело.

– А что за корнет? Как фамилия?

– Не могу знать, – вытянулся по стойке «смирно» Аристархов.

– Плохо. Должен был спросить.

– Сей момент ваше благородие, – Аристархов кинулся к двери.

– Да теперь уж не надо.

Он одел халат, вышел в соседнюю комнату, там сидел Аносов.

– Прости, что разбудил тебя Алексей, но мне нужно с кем-то поговорить. Сашка черт, куда-то подевался. Я оказался около твоего дома, вот и зашёл к тебе. Надеюсь, ты не в обиде?

– Бог с тобой! Какие могут быть между нами могут быть церемонии? Правда, я видел уже третий сон, но это мелочи. Как прошёл бал? Наблюдал, как ты танцевал мазурку с графиней. Как её? Кажется Скобаньская.

– Да вальс и несколько кадрилей. Танцевал бы больше, но слишком много желающих было до танцев с ней. И всё же Алексей, мне удалось заинтересовать её. Она пригласила меня завтра, вернее уже сегодня, на чай. Пойду к ней после службы.

– Что ж поздравляю. А что ты так возбуждён? Эка невидаль! Приезжая дама, скучая в нашей глухомани, пригласила тебя в гости. Чему ты так рад, что не идёшь домой?

– Я, кажется, влюблён Алексей!

– Так скоро?! Помилуй бог Володя! Ты и знаком то с ней всего ничего, а уже воспылал любовью, – рассмеялся Одинцов, – уж больно братец ты влюбчив.

– Ах, Лёша, она прекрасна! Графиня, само божество. Между прочим, она интересовалась тобой.

– Её интерес к моей скромной персоне, меня ничуть не трогает. И тебе советую окунуть голову в холодную воду, может это остудит твой любовный пыл.

– Ты слишком циничен Алексей, а это, между прочим, тебе не к лицу, – заметил Аносов.

– Сие есть не цинизм, а житейская мудрость.

– Не буду, спорить, ибо я влюблён и глух к голосу разума! Интересно, думает ли она обо мне? Хоть немного.

– Я считаю, что она сейчас сладко спит. Наверняка у графини полно влюблённых в неё сумасбродов. Зачем лишаться из-за них сна?

Но Одинцов ошибался, графиня не спала, а причиной этому был он. Пани Скобаньская сидела в своей комнате, у окна стоял Бошняков.

– В этом захолустье нет даже приличного зеркала – со вздохом сказала она, осматривая себя в ручное зеркальце

В соседней комнате служанка расправляла постель. Бошняков подошёл к двери спальни, сказал ей:

– Милочка, мы с графиней немного поговорим, а ты потом закончишь. Сейчас будь любезна выйди

Плотно прикрыв за служанкой дверь, он продолжил:

– Наше пребывание в этой дыре, зависит от вас графиня. Вы прекрасно знаете цель приезда в Кречевицы. Между тем флиртуете с корнетом, который ни в коей мере не может нас интересовать.

– А согласитесь, он милашка, – улыбнулась графиня.

– Возможно графиня. Но это обстоятельство, ничуть не приближает нас к цели, – процедил сквозь зубы Бошняков.

«Сука! Из-за этой похотливой стервы, мы можем надолго застрять здесь, а потом вернуться в Петербург не солоно хлебавши», – подумал он, с ненавистью глядя на Скобаньскую.

Та любовалась собой в зеркало и не замечала его взгляда. Графиня добывала свои сведения через постель. Она вообще не отличалась большой разборчивостью в кавалерах, многу народу побывало в её объятиях, и отнюдь не всегда этого требовалось для дела, которому они оба служили. Однако махаться с Бошняковым она категорически отказывалась. А как же он желал её! Даже деньги ей предлагал, и не малые, что было для скупого Павла Афанасьевича совсем уж немыслимо. Однако эта стерва со смехом отказалась.

– Не забывайте графиня, зачем мы здесь!

– Я всегда помню об этом, – вздохнула та.

Алексей Одинцов, как раз и был целью их приезда в Кречевицы. Бекендорфа давно интересовал Пётр Одинцов, старший брат Алексея. Он находился в Париже, когда в декабре 1825 года заговорщики вышли на Сенатскую площадь. Прямых улик в 3-ем отделении о принадлежности Петра к тайному обществу не было. Более того, на допросах, перед казнью, один из организаторов восстанья, Муравьёв-Апостол показал: «Одинцов Пётр, вначале принимал живейшее участие в собраниях тайного общества. Но спустя время, к делам общества охладел, а потом и вовсе уехал в Париж». Может и правду говорил Муравьёв – Апостол, но скорее всего и лгал, выгораживая своего товарища, коль уж себе помочь был не в силах.

А меж тем, когда в январе 1826, когда взбунтовался Черниговский полк, были сведения, что рядом снова был Пётр Одинцов. Случайность?

Бекендорфу докладывали, что Пётр Одинцов у себя в имении живёт тихо. О нём уже стали забывать, но тут грянули события в Польше. Поступали донесения от агентов, что, Пётр принимал в них участия, но опять не было прямых улик. Ни кто из арестованных польских конфедератов не давал показания на Одинцова. Однако у шефа жандармов была уверенность, что Пётр глава тайного общества заговорщиков. Тем более имелись косвенные данные о его связи с рядом видных масонов в Париже, куда он изредка выезжал. Если это так, то младший брат наверняка учувствует в заговоре.

« Вряд ли Алексей Одинцов так же изворотлив как старший братец,– рассуждал Бекендорф. – Нужно более тщательно присмотреться к нему. Через младшего, выйдем на старшего».

По этой причине и приехали Скобаньская с Бошняковым в Кречевицы.

***

Полковник Штольц, бравый вояка, не знавший страха на поле боя, как огня боялся своей жены, над чем в офицерском кругу в Кречевицах немало потешались. С утра Алексей попросил у него аудиенции. Одинцов сам высокого роста, но перед Штольцем, чувствовал себя буквально коротышкой. Стараясь быть учтивым, Иван Карлович улыбнувшись, сказал:

– Я вижу, господин поручик, вы вняли моим дружеским увещеваниям и вчера были на балу. Как вам понравился вечер?

– Всё удалось на славу ваше высокопревосходительство. Я благодарен вам за наставления. Последовав им, я ничуть не пожалел.

– Что ж голубчик, очень рад! Впрочем вы явно пришли ко мне не для того что б выразить своё признание. Позвольте узнать цель вашего визита.

– Вы чрезвычайно прозорливы господин полковник, – усмехнулся Одинцов, – извольте взглянуть, ваше высокопревосходительство.

Одинцов протянул рапорт. Прочитав его, полковник спросил:

– Чем же наша батарея не подходит вам? Почему вы просите перевода на Кавказ?

– Служба под вашим началом для меня честь господин полковник, но всё же, хочется испытать себя в настоящем деле. Кавказ для этого подходит как нельзя лучше.

– Позвольте вас спросить Алексей Михайлович, сколько вам лет?

– Двадцать семь.

– Ну что ж вы правы, самое время для ратных подвигов. Я дам ход вашему рапорту.

– Благодарю вас господин полковник. Засим, позвольте откланяться.

– Ступайте голубчик.

Выйдя от полковника, Одинцов направился домой. Когда он проходил по центральной площади, у церкви, его кто-то взял за локоть. Алексей оглянулся, перед ним стоял низенький господин. Внешность его была столь необычна, что Одинцов тут же припомнил его фамилию.

– Здравствуйте месьё Бошняков.

– Добрый вечер господин поручик. Прогуливаюсь по вашим Кречевицам в поисках достопримечательностей и приличного общества, – сказал Бошняков.

– Что касается первого, то не трудитесь, вряд ли вы их найдёте, – улыбнулся Алексей, – а приличное общество вы имели удовольствие лицезреть вчера. Если не ошибаюсь, вы весь вечер провели за карточным столом к компании весьма почтенных людей.