Страница 19 из 21
Памятник Тарасу Шевченко
О, Минск! Город отголосков прошлого. Буквально в соседнем дворе мы обнаружили ещё две статуи. Они стояли в высоченной арке за навсегда закрытыми ажурными воротами и выглядели почти пристойно. Но парочка эта была довольно непривычной и оттого странной. Нас приучили к смычке города с деревней и к бесполой дружбе рабочего с колхозницей.
Но эти четырёхметровые колоссы из алюминиевой выколотки изображали колхозницу с хилым подобием снопа, и, судя по всему, лётчика-испытателя с мужественным лицом под шлемом. Вот эти «ребята» были уже из нашей темы. Они были неполитизированными обломками империи. Это были безымянные герои уходящей эпохи. Статуи как статуи. Элемент городского декора. Не более того. Нас не в чем упрекнуть. Нам нечего инкриминировать. Мы ни над кем не измываемся. Эти статуи непременно надо использовать в картине. Ассоциативно они точно «работают» на тему. Надо лишь «подсуетиться», чтобы их никуда не увезли до съёмок. Показываю вам кадр из фильма. Общий план, панорама. Мальчик куда-то бежал по двору и слегка приостановился, увидев. Пять секунд экранного времени. Всё. Конец кадра. О чём он? Не знаю. Абдрашитова не спрашивал – глупо спрашивать. Всё и так ясно. Тупик. Вечно закрытые ворота и парадные подъезды в стране, «где так вольно дышит человек». Символы успехов и достижений томятся пока на задворках. Идёт спешная переоценка ценностей. Всё, чем якобы гордился советский народ, скоро пойдёт на свалку И добро, если всё это просто будет забыто. Нет, многое, если не всё, будет высмеяно и охаяно. Скорее, скорее на свалку истории, развивающеися, как принято считать, по спирали и не имеющей сослагательного наклонения. А трагедии, как правило, превращаются в фарс.
Кадр из фильма «Плюмбум, или Опасная игра»
И летом мы, совсем уж впопыхах, снова пробежали мимо этих обломков империи. Да, теперь они со стыдливых задворок переместились на откровенную, открытую для всех глаз свалку. Пройдёт совсем немного времени, и (кто бы мог тогда такое представить даже в пьяном горячечном бреду?!) начнут сбрасывать с пьедесталов кумиров нескольких поколений! Лишь ничтожно малой части из них несказанно повезло – они украшают собой Парк искусств, что при ЦДХ. Но скоро, говорят, снесут и ЦДХ, и Парк искусств заодно. Жизнь продолжается, господа-товарищи!
Такие вот коррективы внесла в сценарий, вернее, в ткань фильма минская натура. Это невозможно предусмотреть и даже придумать. Когда-то в кино бытовало выражение: «Сценарий – не догма, а руководство к действию». Творцы, воплощающие на экране идеи, заложенные в сценарии, обязательно должны, на мой взгляд, расширить и рамки сценария, и сами идеи. В противном случае, они будут бездарными иллюстраторами сценария, а не авторами, создающими самостоятельное кинопроизведение на основе сценария. Несомненно, что кино делает режиссёр (то есть он больше всех отвечает за успех или провал данного коллективного творения), но чем больше лепта и заинтересованность всех и каждого создателя и участника кинопроцесса, тем лучше будет кино и тем больше, в результате, получит зритель.
Кадр из фильма «Плюмбум, или Опасная игра»
А Вадим Юсупович Абдрашитов, как обычно, просто стоит. Для масштаба.
Но эти статуи – игрушки по сравнению с другим «соцреализмом», который я увидел вблизи через год. Нет-нет, ничего особенного, небольшой монумент, который сразу и не заметишь – всего-то 16 метров высотой… Большая группа художников из разных городов и республик Советского Союза находилась в творческой поездке по Волго-Дону. Это тоже был своеобразный «выбор натуры», во время которого мы должны были, оправдав затраты на нас, привезти кучу картинок и устроить отчётную выставку в Волгограде. Как я уже повторял неоднократно, в СССР всё делалось по плану. Нас, как умели, принимали и расселяли, иногда давали транспорт и устраивали экскурсии.
В.Ю. Абдрашитов на фоне декоративных скульптур
Недалеко от городка Калач-на-Дону мы увидели с борта теплоходика монумент на берегу и решили… причалить. Издалека он выглядел вполне компактно. Сойдя на берег, я по «киношной» привычке не поленился и пошёл в гору посмотреть его поближе. Естественно, чем ближе я к нему подходил, тем больше он вырастал. С точки зрения моих товарищей, оставшихся скучать на причале, я всё уменьшался и уменьшался, давая им возможность оценить размер монумента. Когда я забрался на постамент, мне стало смешно, и я призывно замахал руками. Мой друг, бывший однокурсник, известный киевский художник Роман Адамович, тоже путешествующий в нашей бригаде, долго смеялся, глядя на меня, а потом, несмотря на свою комплекцию, легко залез на постамент, и мы начали фотографироваться. Что же так развеселило нас?
Монумент «Соединение фронтов»
Мне доводилось видеть скульптуры большого размера. Когда, ещё учась во ВГИКе, я работал художником в Манеже(!), видел выставленную там голову «Родины-матери» в натуральную величину!
Волгоград. Фрагмент монумента «Родина-мать зовёт»
Её специально для очередной Всесоюзной выставки собрали из отдельных больших кусков. Голова эта занимала всё пространство от пола до потолка, «обняв» одну из колонн. Выставка давно закрылась, огромный, бесконечно длинный в полумраке зал стоял таинственно-пустой, и только голова эта долго пугала нас, вынужденных иногда по разным делам бегать «на рысях» из конца в конец Манежа. Я ловил себя на мальчишеском желании забраться к ней в рот, затаиться и, дождавшись очередного «рысящего» знакомого, напугать его, громко «гугукнув». Родина-мать в 30 раз больше натурального размера человека. Впервые я обратил внимание на то, что скульптура выполнена достаточно «широкими мазками», чего нельзя сказать о монументе, на пьедестал которого мы залезли. Нас почему-то рассмешил двухметровый валенок с грубой фактурой поверхности. Вся композиция, сооружённая в 1955-м году, полностью соответствовала тому стилю, который исповедовал Е.В. Вучетич: «академический, в рамках социалистического реализма».
Страна Советов всегда делала всё самое большое, всегда стремилась всех «заткнуть за пояс». Наша волгоградская Мать была много больше американской Свободы французского происхождения. В 70-х годах она была самой большой статуей в мире! Представьте – только меч имел длину 33 метра! (Видимо, стремление всем «забить баки» – особенность национального характера издревле: если пушка, то – Царь, хоть и не стреляла, колокол – тоже Царь, хоть и не звонил). Меч – тридцать три метра, и вес его чуть ли не 10 тонн!
А тут – весь монумент высотой всего 16 метров. Для Вучетича этот монумент, видимо, был только «разминкой» перед «большим прыжком». «В рамках социалистического реализма» были сделаны фактуры овчинных полушубков и ватных стёганых штанов, а ботинки на одном из героев были аккуратно зашнурованы, и бетонные шнурки кокетливо завязаны «бантиком». Время, меж тем, неумолимо делало своё дело – постамент местами порос травой, а кобура пистолета грозила отвалиться.