Дуэль умов

Когда Улисс — арльский радист — вернулся к своим обязанностям, Карте ухитрился перетянуть его на свою сторону. И так как ему уже были известны условные передачи Би-Би-Си и точки, где сбрасывались грузы, он продолжал посылать туда своих людей подбирать контейнеры. В его организацию по-прежнему вступали патриоты, которые не имели никакого представления о расколе в руководстве, и, таким образом, недостатка в людях он не испытывал.

Конечно, Карте был вправе продолжать деятельность на свой страх и риск. Но он незаконно использовала Улисса и забирал грузы, которые больше для него не предназначались.

Люди Карте, являясь за грузами, на которые они не имели права, обнаруживали там представителей нового руководства. Стремление опередить друг друга перерастало в открытые стычки. В результате обе стороны стали посылать за грузами все больше и больше людей. Если раньше французы не очень-то считались с присутствием немцев, то теперь они вовсе перестали обращать на них внимание. То и дело по ночам завязывались яростные схватки. Вот если бы они обратили на своего общего врага всю ту ненависть, которую питали друг к другу!..

Когда Мишель узнал от обеспокоенного Поля о первой такой стычке, он серьезно задумался. В Лондоне, конечно, ничего не знают об этом, и прежде всего нужно как-то объяснить всем тем, кто примкнули к клике Карте, что они сделали плохой выбор.

Мишель и Поль послали в Лондон совместную радиограмму:

КАРТЕ ОТКАЗАЛСЯ ПРИНЯТЬ ОТСТАВКУ И ПОСЫЛАЕТ СВОИХ ЛЮДЕЙ ЗА НАШИМИ ГРУЗАМИ. ЧТОБЫ ПОКОНЧИТЬ С НЕРАЗБЕРИХОЙ, ПОЖАЛУЙСТА, ПЕРЕДАЙТЕ ПО БИ-БИ-СИ ТРИ НОЧИ ПОДРЯД ФРАЗУ: «ЛЮДИ ПРИХОДЯТ И УХОДЯТ, НО ДЕЛО ОСТАЕТСЯ».

Всех членов организации предупредили, чтобы они слушали передачи из Лондона. Если Би-Би-Си передаст указанную фразу, это будет означать, что Поль и Марсак официально признаны руководителями.

Лондон согласился, и фраза была передана. Однако стычки не прекратились. Мишель с нетерпением ждал февраля, когда будут установлены координаты новых пунктов выброски грузов, не известные Карте.

Между тем настало время ехать в Турню. Вместо Карте теперь, конечно, в Лондон с Мишелем летел Поль. Им необходимо было урегулировать все вопросы, связанные со сменой руководства, а также заручиться конкретными указаниями начальства.

В Турню Роже устроил Поля, Луизу и Мишеля в небольшой гостинице при кафе «Тома». Господин Тома, хозяин кафе и член местной организации, встретил их с распростертыми объятиями. Это был человек веселого нрава, выходец из французского рабочего класса, и его короткие остроумные замечания сразу же расположили к нему Мишеля.

Днем Роже достал автофургон, и они отправились осматривать поле. После десятиминутной езды фургон остановился в двух или трех километрах от Кьюзери у небольшой фермы.

— Вот и приехали, — объявил Роже. Шофер открыл капот и сделал вид, что возится с мотором.

Мишель окинул взглядом поле, на которое ни за что бы не обратил внимания, если бы на него не указывала вытянутая рука Роже. Выражение горечи и удивления застыло на его лице. Месяца три назад он содрогнулся бы от ужаса при виде подобного поля, но теперь он почти привык к тому, что у его коллег-французов довольно странное представление о посадочных площадках. По всему полю были насыпаны кучи кирпича высотой около метра каждая. Бесспорно, это дело рук гестапо, и цель тоже совершенно ясна — помешать именно тому, ради чего они сюда приехали.

Мишель мрачно посмотрел на Роже:

— Что все это значит?

— Понятия не имею, — ответил молодой человек упавшим голосом. — Три дня тому назад, когда я последний раз проезжал по дороге, кирпичей не было.

— Так вы следили за тем, что здесь происходит? — сурово спросил Мишель. — Я ехал сюда шестьсот километров, а вы показываете мне кирпичный завод.

Роже молчал.

— Вы в топографической карте разбираетесь?

— Да, — ответил Роже.

Мишель развернул на полу автофургона карту этого района.

— Покажите, где мы сейчас находимся.

Молодой француз наугад ткнул пальцем в карту и по счастливой случайности ошибся всего километров на пятнадцать.

Мишель покачал головой и произнес довольно снисходительно:

— Смотрите… это просто. Мы находимся здесь, — он показал карандашом. — Там, где протекают глубокие спокойные реки, такие, как Сона, всегда много громадных лугов. На карте их видно по оттенку. Даже не зная местности, можно заранее сказать, что в этом районе имеется, по меньшей мере, четыре огромных поля, и на каждое сядет что-нибудь около трех воздушно-десантных дивизий. До любого из них отсюда не больше шести километров. Нужно съездить туда на велосипедах и посмотреть, что это за поля.

Машина развернулась, и они поехали обратно в город.

Луиза и Поль остались в Турню, Луиза хотела купить кое-что для своих девочек.

Роже раздобыл три мужских велосипеда, и в сопровождении Тома они отправились к первому полю.

Они ехали по шоссе номер 6 в направлении Макона. Через четыре или пять километров свернули влево на узкую дорогу, которая пересекала железнодорожное полотно. Дальше дорога шла по шаткому мосту через Сону.

На другом берегу реки распростерлось великолепное поле километра четыре в длину и не менее двух в ширину. Они пошли по нему пешком, чтобы проверить поверхность. Поле было твердое и гладкое, как спортивная площадка. На нем не оказалось ни канавки, ни ручейка. На дальнем конце виднелся лес, и когда они дошли до него, то обнаружили проселочную дорогу, которая была обозначена на карте.

— Эта дорога ведет в Турню через деревню Прати, — пояснил Мишель. — Автофургон может подвезти нас сюда по ней и укрыться за деревьями. Отсюда не видно шоссе номер шесть, а это значит, что никто ничего не заметит, если, конечно, не будет специально наблюдать с вертолета. Здесь можно посадить одновременно десять бомбардировщиков.

— Я начинаю понимать, — сказал Роже.

— Беда в том, — продолжал Мишель, — что теперь слишком поздно менять поле. Что ж, пригодится для другого раза. Если сообщение, которое мы ждем — La tour de Pise penche de plus en plus[17],— будет передано сегодня вечером, я не рискну ждать здесь, хотя и надеюсь, что пилот, пролетая мимо, заметит сигнал. Правда, до прежнего поля всего каких-нибудь пять километров… А вдруг не заметит? Я никогда себе не прощу этого. Так что, Роже, нам придется довольствоваться старым клочком, усыпанным кирпичами и расположенным почти у главной дороги номер семьдесят пять. Будем надеяться, что нам повезет и гестапо не помешает…

— А кирпичи?

— Если мы получим сообщение в девятнадцать тридцать, то около двадцати часов мы будем на поле. Нужно прихватить не меньше десяти человек, чтобы расчистить достаточную площадку как можно дальше от дороги.

— Я найду пять человек, — вставил Тома.

— А я остальных, — добавил Роже.

До шести часов они успели осмотреть три других поля, все они оказались одинаково хороши, только немного поменьше первого. Мишель нанес их на карту. Затем вернулись в город. Когда вечером Мишель вошел в кафе, Поль, Марсак и Луиза уже ждали его. С ними были руководители движения из восьми городов, входящих в зону, которых Марсак вызвал сюда, чтобы обсудить ряд вопросов, пока Поль не улетел. Мишель пожал руки руководителям из Тулузы, Ажена, Монтобана, Экса, Макона, Лиона, Сент-Этьенна и Валенсии. Все стояли у стойки и громко разговаривали о своих делах, не обращая ни на кого внимания. Они не умолкли, даже когда вошел полицейский. Тот стал пробираться к стойке, каждый раз вежливо извиняясь, если кого-нибудь задевал. Тома стоял, облокотившись на стойку, и равнодушно взирал на посетителей. Он протянул полицейскому руку, бросил на него едва заметный лукавый взгляд и молча пододвинул ему прямо через винную лужицу пачку анкет. Они были старые друзья: вместе росли, вместе учились, в молодости играли в одной футбольной команде. Они знали все семейные тайны в городе — даже самые интимные — и все происшествия за последние сто лет.

17

Башня в Пизе наклоняется все больше и больше (франц.).