Страница 5 из 6
Она никак не могла привыкнуть к тому, что у неё есть сын, и нет мужа. Ей не удавалось чувствовать себя в таком положении комфортно. Она мучилась и корила себя.
Она часто ловила себя на мысли, что безумно несчастлива. И, может быть, причина всех её несчастий… маленький Артур…
Раисе почему-то не приходило в голову, что как раз малыш-то ни в чём не виноват.
Увы! Она не пыталась изменить себя и приспособиться к внешнему миру, решив для себя, что этот мир беспощаден к ней.
– Правда ли, что Никифор свихнулся? – вздохнула Раиса, – или просто окружающим так думать проще и приятней?
Но спросить об этом ей было не кого, да и ни за что на свете не решилась бы Раиса говорить с кем-нибудь из односельчан о презираемом поваре.
Скорее её высмеяли бы острые на язык соседки и тоже отнесли в разряд придурковатых, или что-то вроде того. Да, и тётку под удар Раиса ставить не хотела. Говорить же о поваре с самой тёткой, мягко говоря, можно нарваться на скандал. Раз уж она так рассвирепела от одного его прихода.
Раиса вернулась в дом и стала прореживать рассаду, которую они ещё не высадили в парник.
Мысли о поваре никак не шли из её головы.
Она видела перед собой размазанных по столу мух и убитую поваром кошку.
Неожиданно Раиса вспомнила газетные статьи о маньяках убийцах.
– А вдруг и Никифор тоже?! – подумала она со страхом и к своему изумлению почувствовала, что страх этот приятно щекочет её напряжённые нервы.
Она представила Никифора, бегающего за ней по селу с топором, и бледные губы её тронула улыбка.
– Ой! – опомнилась она, – я, кажется, сама свихнулась, если думаю об этом.
– Нет, Никифор не маньяк. Конечно, он тоже склонен к насилию и убийствам, но ведь он не убивает людей.
Раиса взяла табуретку, села за стол и стала чистить картошку.
Она смотрела на тонкую полоску, выходившую из-под ножа, и кожура картофеля представлялась ей чьей-то кожей. Пот проступил на лбу Раисы.
– Расслабься, – сказала она сама себе, иначе ты сойдёшь с ума первой, а уж Никифору останется только присоединиться.
Закончив чистить картофель, Раиса просто сидела за столом, подперев голову руками. Казалось, что она ни о чём не думает, а просто находится в неком заторможенном состоянии. Она не заметила, как за окном опустились сумерки.
Лишь щёлкнувший выключатель и вспышка света заставили её очнуться.
– Ты чего в темноте сидишь? – удивлённо спросила тётка.
– Так, задумалась, – неопределённо ответила Раиса.
– О чём?
– О жизни.
– Ты на работу не ходила?
– Ой! Забыла совсем! – Раиса вскочила на ноги.
– Ладно, не ходи сегодня, – сказала тётка, – как-нибудь обойдутся один день. А завтра я сама схожу. Ты бы посидела с Артурчиком. Ты ведь ему мать.
– Я пойду убираться, – засуетилась Раиса.
– Поздно, Рая. Завтра.
– Нет, нет, тётя. Ты не беспокойся, я быстро.
– Ну, как знаешь. Ты уже не маленькая, – сдалась тётка.
Раиса сняла фартук, накинула куртку и выбежала из дома.
Она почти бежала по улицам, затопленным призрачным светом луны.
Раисе казалось, что это вовсе не лунный свет, а… вода и она плывёт навстречу чему-то неведомому.
Неожиданно пошёл снег. Мелкие апрельские снежинки колючими иголками впивались в губы, щёки и… сердце Раисы, точно пытались предостеречь, остановить. Но тщетно. Упрямо сжав губы, Раиса продолжала свой путь.
Глава 3
Столовая была открыта, так же как и вчера. Казалось, что дверь просто-напросто не желает быть на замке.
– Как рот у наших соседей, – подумала, улыбнувшись, Раиса.
Она переступила через порог, прикрыла дверь. Сняла куртку и встряхнула её.
Мелкие брызги полетели на пол.
В помещении столовой было темно, и Раиса почему-то не спешила включать свет. За окном слабо мерцали звёзды.
Женщина, задумавшись, глядела на улицу. В окнах домов горели огни. Они мягко сочились сквозь волнистые складки штор и туманных занавесок.
На углу стоял высокий покосившийся от времени фонарь, напоминающий своим силуэтом подгулявшего сельчанина. Свет от фонаря стекал на потрескавшийся асфальт и образовывал в углублениях продолговатые жёлтые лужицы.
Раиса смотрела на отблески внешнего мира, и ей казалось, что он отдаляется от неё, и чем пристальней она смотрела, тем сильнее становилось ощущение отчуждённости. И каждый луч, точно рука, отталкивал её.
Женщина тихонько вздохнула, оторвалась от окна и щёлкнула выключателем.
Вспыхнул яркий свет. Раиса вздрогнула от неожиданности – за одним из столов сидел повар Никифор в своём замызганном халате. Его голова лежала на столе, усеянном раздавленными мухами.
– Никифор! – вскрикнула Раиса.
Повар не пошевелился. Было такое ощущение, что его туша абсолютно неподвижна.
– Господи! Да он не дышит! – вырвалось у Раисы. Она сорвалась с места и подбежала к повару, – Никифор! Никифор! – женщина попыталась приподнять его голову. И, о, чудо! Повар ожил, в том смысле, что он вообще не умирал, а просто заснул за столом. Идти ему было некуда, и он решил провести ночь на рабочем месте.
– А, это ты, – сказал повар, и открыл глаза.
Раиса замерла. В блекло-сером взгляде Никифора было что-то по-настоящему жуткое. Она хотела закричать, но голоса не было. Раиса отшатнулась.
– Чего ты? – спросил повар.
Женщина в ответ только покачала головой.
– Если ты собралась убираться, то убирайся, – сказал повар и снова уронил голову на грязный стол.
Раиса боком проскользнула мимо него и бросилась в подсобку.
Убралась она быстро. Переоделась и вместо того, чтобы идти домой, пошла в зал, где сидел Никифор. Она встала в дверях и стала, молча смотреть на его неподвижное тело. Прошло несколько минут. Повар сидел в той же позе, в которой она его застала, включив свет.
– Никифор! – окликнула женщина.
Он не ответил. Тогда Раиса на цыпочках подошла к столу и склонилась.
Она разглядывала повара так, словно он был вымершим динозавром или ещё каким-то неведомым миру существом. Её дыханье участилось.
– Чёрт! – воскликнул повар и поднял голову. И, вдруг, он медленно сполз со своего стула. Раиса точно в трансе наклонилась над ним. Она заглядывала в его осоловелые глаза и пыталась там что-то увидеть. И как ей показалось, увидела собственное отражение.
– Никифор! – прошелестели её губы, – тебе плохо?
– Нет. Ты пьяна?
– Может быть. Я не знаю. Но мне так плохо! – выдохнула она.
– Мне тоже не сладко, – отозвался он глухим голосом.
– Почему ты такой?
– Откуда мне знать!
Раиса глубоко вздохнула. Её голова склонилась на бок.
–Рая, – Никифор дотронулся до её руки, – а ты ничего.
Рука Раисы напряглась и застыла.
– Расслабься, – хрипло выдохнул повар, – я с рельсов сошёл. Ты сама виновата, – и он рывком привлёк её к себе.
– Что ты делаешь? – воскликнула она, но подалась ему навстречу.
… Потом они сидели на полу, стараясь, не смотреть друг на друга.
– Если кто узнает? – первой нарушила тишину Раиса.
– Не узнает, – ответил Никифор, – выбрось из головы.
– Тебе легко говорить…
– А тебе тяжко, что ли? – ухмыльнулся он.
Раиса ничего не ответила. Она прижала руки к лицу и сидела неподвижно.
– Ладно, – сказал Никифор, – иди домой, а то тётка твоя примчится. Тогда уж мне выбитых зубов не миновать. Всё село поднимет, чёртова баба.
Тяжело пыхтя, Никифор поднялся с полу, при этом опрокинув стол и уронив пару стульев. Потом он минут десять всё ставил на место.
А Раиса всё так же, не шевелясь, сидела на полу.
Повар разозлился. Подошёл к ней, точно пушинку оторвал от пола и встряхнул в воздухе, потом поставил на пол. Снял с вешалки куртку и швырнул ей.
– Иди! – он взял Раису за плечи и вытолкнул из столовой.
Дверь за ней захлопнулась. И она услышала, как внутри повернулся ключ.
Это было невероятно! – никогда не закрывающий дверь Никифор, заперся изнутри на ключ.