Страница 19 из 38
- Я же тебе сказала, даже не думай! - услышал он грозный голос.
Щелкнул выключатель, и сквозь сомкнутые ресницы несостоявшегося героя-любовника забрезжил желтый свет. Алик с усилием разлепил веки и увидел над собой обнажен-ную фигуру с пухлыми руками, упертыми в крутые молоч-ные бедра.
- Не зря тебе имя такое дали. Алéк по-армянски - на-хал. Читай, что написано, тебе полезно будет.
Алик сфокусировал взгляд на контрастно-белом, отвоеванном у джунглей поле, над которым он только что так самозабвенно трудился, и увидел идущую полукругом надпись "Только для мужа". Очевидно, для того, чтобы исключить малейшие сомнения относительно объекта выта-туированной максимы, ее текст был дополнен указываю-щей вниз волнистой сиреневой стрелочкой.
- Ты что, в колонии для малолеток была? - сдавленным голосом спросил неудачливый золотоискатель. Он лежал на полу, свернувшись гигантской креветкой.
- Российский детдом - та же колония, - криво усмехну-лась Ашхен. - Ладно, вставай, хватит валяться.
Алик попытался подняться, но только застонал и снова скорчился на полу.
- Э, ты чего? - испуганно спросила Ашхен. - Как там твои дзу? Может тархуном намазать?
Превозмогая боль, Алик на четвереньках добрался до стула и принялся натягивать на себя одежду.
- Подожди, Алик-джан, - причитала расстроенная гурия, прижимая к груди кружевную сорочку, - не уходи. Я думаю, мы с тобой подойдем друг другу. Только не надо спешить с самым главным...
Алик, сгорбившись, добрался до выхода и хлопнул дверью.
За окном скоростного поезда неслась серо-зеленая лен-та. Задремавшего Алика разбудил телефонный звонок.
- Здравствуй, дорогой, - послышался знакомый каркающий голос. - Как ты там?
- Симуля, привет! - радостно встрепенулся Алик. Ему вдруг страстно захотелось бросить к чертовой матери безумные поиски сокровищ, вернуться в Москву, снова заняться заброшенной диссертацией, по вечерам уха-живать за Симой, а по воскресеньям играть в парке в шахматы. - Как ты себя чувствуешь? - закричал он, пугая пассажиров.
- Все в порядке, мой юный друг. Но должна сказать тебе по секрету, когда прошел первый порыв и улеглась эйфория, я опять засомневалась, стоит ли продолжать эту историю. Выходит, черт в который раз одолел меня своим соблазном. Ты там будь поосторожнее. Если ничего не найдете - не беда, возвращайтесь домой.
- Я понял, Симуля. Что у тебя нового?
- Да ничего особенного. У нас в Москве, кажется, появились майские жуки-мутанты. Огромные и совсем не по сезону. Я их сама видела, и Грета рассказывала, когда приезжала. Прилетит, сядет и шурует лапками. Что это за мутация? Ответь, Алик, ты же все-таки ученый, хоть и сбившийся с пути истинного.
- Я в другой области ученый, - Алика вдруг охватила безотчетная тревога. - Но на всякий случай от таких жуков надо избавляться. Накрываешь салфеткой и - в форточку.
- Греточка со своим так и поступила. Она ведь вообще решительная. А мне противно эту гадость в руки брать...
- Она тебя навещает?
- Конечно. Чувствует мои сомнения и пытается на-строить меня на нужный лад. Мечтает о собственном те-атре, мне сулит особняк на Лазурном берегу... И вроде правильно все говорит, а какой-то червяк меня все равно гложет. Ты уж прости дуру старую. Вместо того, чтобы тебя подбодрить, сама сопли развела...
Рано утром поезд прибыл в Карлсруэ. Накрапывал дождик, с Рейна задувал сырой ветер и, казалось, это хмурое промозглое утро перейдет в вечер, так и не превратившись в день. "Вот так, наверное, болят на погоду старые раны, - думал Алик, ощущая тянущую боль в паху и хруст в шее. - Тоже мне, ветеран полового фронта..."
- Как самочувствие? - участливо спросил Загребский, открывая дверцу "опеля".
- Терпимо. Только прилечь тянет.
Загребский сочувственно кивнул.
- Устраивайся на заднем сиденье, - отечески сказал он.
- Вечно он сзади валяется, - проворчала Мила. - То пьяный, то покалеченный. А толку никакого.
- Отдых вполне заслуженный, - возразил Загребский. - В науке отрицательный результат - тоже результат.
- Загребский, не нуди, - отмахнулась Мила. - Алька, ты чем там занимался? У тебя такой вид, будто тебе одно место дверью прищемили.
- Это, в целом, недалеко от истины, - пробормотал Алик. - А какие у вас успехи?
- Сучки эльзасские нам все планы поломали, - Мила с раздражением глядела на работающие "дворники". - От Кёльна до Гамбурга тебе было рукой подать. А теперь еще раз придется на север ехать. Опять с Гретой объясняться по поводу непредвиденных расходов.
- Может и не придется, - устало буркнул Алик. - Авось
на блинщицах все и закончится. Или на этой, как ее... Ренате?
- Ренатка - дивчина непростая, - сказал Загребский.
- Да и Казанова наш не в лучшей форме, - насмеш-ливо добавила Мила.
- Спокойно, - поднял руку Алик, мысленно переживая перипетии борьбы с Ашхен. - И не таких обламывал.
- Ну-ну, - сказал Загребский. - Ни пуха, как говорится, ни хера. Но лучше бы сначала проверить Ингу. Ума не приложу, где ее искать...
Глава VIII. Свидание в кунсткамере
- Как прошла фотосессия? - Загребский на секунду оторвался от дороги и подмигнул Алику. - Девчонки не слишком кочевряжились?
- За такие-то деньги? Гнулись и двигались, как по команде джойстика. Принимали любые позы. Да что толку...
- Вы там только фотосъемкой занимались? - ухмылка не сходила с лица Загребского. - Без продолжения?
- Они и на продолжение были готовы, - вздохнул Алик. - Но за отдельные деньги. Не мог же я Гретиными запла-тить.
- Экий ты щепетильный. Грета не обеднеет. Я бы тако-го шанса не упустил...
"Опель" обогнул холм, и Алик увидел широкую зеленую реку, оседланную розовым каменным мостом, пасущихся на прибрежном лугу надменных гусей, белые дома под красной черепицей. На крутом берегу над городом возвы-шался полуразрушенный терракотовый замок.
- Вот тебе и Хайдельберг, - Загребский двинул бородой в сторону замка. - Ну, или Гейдельберг - кому как нравит-ся. На-ка вот, сам с Ренаткой поговори, - он нажал на телефоне несколько кнопок и протянул его Алику.
- Ничего не изменилось, - голос собеседницы был звуч-ным, как виолончельный аккорд. - Встретимся через двад-цать минут в холле корпуса "С". Там что-то вроде анато-мического музея. Экспонаты весьма характерные - не заблудитесь, - в трубке послышался скрытый смешок.
Загребский припарковался у живой изгороди.
- Дальше иди один. У меня с этой плясуньей, как говорил Синявский, чисто стилистические расхождения...
Алик пересек небольшую площадь с пустующей клум-бой, толкнул дверь и оказался в огромном застекленном вестибюле. Здесь была устроена медицинская выставка, целью которой было, очевидно, показать зрителю заведо-мую бренность всего сущего. Все экспонаты были выпол-нены с предельным натурализмом, с каким-то паталогоана-томическим щегольством. Неискушенный посетитель, под-нимаясь по широким ступеням экспозиции, все глубже втягивал голову в плечи.
В стеклянной банке с формалином, сердито сжав кула-чки, плавал двухголовый младенец. На постаменте, в позе идущего с посохом Махатмы Ганди был выставлен умело законсервированный мужской труп, начисто лишенный кожных и жировых покровов. Вероятно, экспонат предназ-начался для изучения мышечных тканей. Другой учебный труп располагался горизонтально. Для удобства зрителя неизвестный мастер порезал его на ломти, толщиной в палец, каждый из которых был искусно заделан в прозрач-ный пластик. Срезы человеческого тела, как зубцы гигант-ского гребня, стояли на некотором расстоянии друг от друга, так что весь экспонат занимал в длину добрый десяток метров.
- Впечатляет? - услышал Алик.
Он обернулся и увидел невысокую ладную брюнетку. Стройность ее фигуры была не в состоянии скрыть даже просторная хирургическая роба. Зеленый балахон, перекли-каясь с живыми оливковыми глазами девушки, казался не спецодеждой, а стильным нарядом. "Черт знает, как это работает, - чувствуя волнение, подумал Алик. - Хоть мешок на такую фигуру надень, а все равно будет ясно что под ним эдакая статуэточка. Как же она угадывается? Наверное, все дело в движении. Стройные люди по-другому двигаются..."