Страница 7 из 15
Да, Кавказ не был антам чужд, а что касается вопроса их поселения на Кавказе в I–III веках новой эры – это вызывает сомнение. В Советской энциклопедии сообщается, что анты в IV–VI веках селились в междуречье Днестра и Днепра. Этногенез казачества: согласно данным русских историков, название «казак» перешло к русским от татар. В орде казаками называли низший класс войска. Высшее войсковое сословие составляли уланы, мурзы, беки («Краткие очерки русской истории» Д. Иловайского, стр. 87, 1908 г.). В русских летописях о казаках впервые упоминается во времена Василия Тёмного (1444 г.). Тогда казаками называли легко вооружённых русских ратников, выступающих в роли пограничной стражи для наблюдения за движением кочевых орд в степи. В то же время в украинских городах и поселениях образуется новый род казаков, предпочитавших свободный образ жизни, искавших пространства своему молодечеству.
В начале XVI века в северных предгорьях Кавказа самобытно образовалось Гребенское казачье войско. Гребенцы участвуют в депутации кабардинских князей, прибывших в Москву в 1555 году с просьбой о покровительстве. «Иван Грозный одарил гребенцов рекою Тереком и приказал для поддержания их и кабардинских князей при устье этой реки устроить крепость и город («Историческая записка об управлении Кавказом» С. Исадзе, Тифлис, 1907 г.).
Так что безапелляционное утверждение О. Ольховского «И не дарил Иван Грозный гребенским казакам земли на Кавказе» неубедительно. Замечание, касающееся моего «разговора в нетактичном для историка ключе», наверное, зависит от того, что мне неведом «ключ», которым должны пользоваться историки. Что же касается патриотизма, то, мне кажется, даже «не в меру старательный» лучше космополитизма, не знающего родства.
Начиная полемику, Олег Ольховский предупреждает, что в оценках событий будет пользоваться сведениями из богатейших архивов России, не считая достойными внимания сведения азербайджанских востоковедов и академиков. Мне же думается, что истинный историк и просто образованный человек не должен пренебрегать сведениями учёных Азербайджана, Армении, Грузии, других кавказских народов. Тем более если речь идёт о прошлых или настоящих событиях, происходящих в их регионах, ибо прошлое и настоящее России и Кавказа взаимосвязано, а сведения из самых богатейших архивов могут быть недостаточными для объективной оценки отдельных событий. Кавказ, стоящий преградой на великом пути, ведущем из Европы в Азию и обратно, тысячелетиями превращался в арену битв великих завоевателей и бесчисленных потоков, двигавшихся на юг и на север кочевых орд и гонимых народов. И не было среди племён, селившихся на этом великом пути, этнически «чистых», не подвергшихся кровосмешению аборигенов. И кто только не претендовал на владение Кавказом! Превратностями судеб загнанные в глубины гор, племена искали добрососедства с усилившимися соседними странами. Переходили они и на сторону победителей, памятуя, что Бог на их стороне. Но когда владыки усилившихся держав – Персии, Турции и России – в захватнических целях превращали Кавказ и Закавказье в арену битв, народы древнего края вставали на защиту земель предков и родных очагов.
Однако вернусь к вопросу загадочного названия казачьей станицы Баталпашинской. Оставив спор о несущественных батальных сценах, основанных на сомнительных донесениях, рапортах, журнальных записях генерала Иоганна Германа, страдавшего манией величия и закончившего жизненный путь в психиатрической лечебнице.
Подобный ему тип тридцать лет дурил русский народ, дорвавшись до власти. Малограмотный, считавший себя «корифеем всех наук», бункерный герой Великой Отечественной войны, не нюхавший пороха, разве не выступал Иосиф Сталин в роли победителя, украсив грудь блеском боевых орденов?
И ему ведь верили оболваненные толпы империи лжи и насилия. Борьба народов Кавказа и Закавказья за свою свободу и независимость носила стихийный, оборонительный характер. Предводители войск горских народов «в сраженьях предпочитали тактику манёвра и «скифских мешков», соответственно условиям гор. Войсковых штабов не имели, следовательно, не было и военных архивов, которыми могли бы пользоваться исследователи.
А это значит, что нам тоже остаётся довольствоваться данными военных архивов, критически оценивая факты после консультаций и бесед с учёными и историками, потому что путаницу в исторические события вносили не азиатские востоковеды, а русские историки и военспецы. Так, например, Олег Ольховский утверждает, что чеченский мятежный шейх Мансур (Ушурма) – первый, поднявший зелёное знамя ислама в борьбе за независимость своего народа, – был заточён в Шлиссельбургскую крепость, где скончался в 1794 году. А по данным известного в нашей стране и за рубежом учёного и политического деятеля Абдурахмана Автарханова со ссылкой на М.Н. Покровского, шейх Мансур был сослан на Север и умер в Соловецком монастыре («Очерки о Чечне», изд-во «Северный Кавказ», 1981 г.).
И с названием станицы Баталпашинской дело обстоит не так просто, как кажется Ольховскому. Последний считает, что Екатерина II к названию данной станицы не имела никакого отношения, поскольку станица Баталпашинская была основана в 1825 году. Но ведь редут до того существовал. И вопрос сей должен быть адресован И. Гориславскому и В. Никитину которые в своих статьях, опубликованных в газете «Кавказская здравница» и еженедельнике «Кавказский край», бросают упрёк императрице Екатерине II, не оценившей «великие заслуги» И. Германа и несправедливо издавшей указ: «Быть по сему – назвать редут Баталпашинским». Значит – редут, а не станицу, которую построили казаки Второго Хопёрского полка. О. Ольховский не сомневается: если бы станицу строили казаки Первого Хопёрского полка (участники того боя), то обязательно назвали бы станицу в честь И. Германа Германовской. Значит, потому что «любили казаки брать в название что-нибудь этакое». «Ведь только дай волю казаку – он напридумает». Так и появляется путаница и вымысел в документах наших архивов.
И разве не назовёшь бредом запись, что он, Герман, «атаковав на рассвете, силой 3600 сабель в течение нескольких часов разбил и обратил в бегство тридцатитрёхтысячное войско турок»? А главное: «при оном был взят в плен Батал-бей с чиновниками и другими турками».
Более того, оказывается, «едва могли спасти жизнь раненого сераскира, и, сколько он ни кричал и ни просил помилования, объявляя свой чин, из окружающих его иные уже были порублены, а другие ранены». Это Батал-паша, значит, кричал, молил о помиловании. Надо же, боевой генерал, кавказец… Плохо знал саксонец Иоганн Герман фон Ферзен кавказцев, а Батал-паша – черкес. Лев Толстой, Михаил Лермонтов посмеялись бы, наверное, читая подобное.
На самом же деле Батал-пашу пленила страстная любовь к русской девушке: вспыхнувшая в его душе, она заставила его прекратить боевые действия, остаться в России, а войска вернуть в Стамбул.
По Турции разнёсся слух о том, что Батал-паша продался русским за золото. Султан Селим II отправил к сераскиру гонцов, требуя немедленного возвращения в Стамбул. За ними последовали посланцы от друзей Батал-паши, которые предупреждали, что это ловушка, возвращаться не следует. Но честный, мужественный Батал пренебрёг советами друзей, боясь, что это будет расценено как трусость и утвердит версию, что он продажный изменник.
Торжественно, с помпой встречал Стамбул прославленного во многих боях героя. Но как только топ-капу (пушечные ворота дворца) закрылись, Батал-паша был схвачен и брошен в темницу. Диван (суд) султана проходил без присутствия обвиняемого.
Решение – казнить, напоив расплавленным золотом. Однако Батал-паша успел изложить в письме причину своего поступка.
На «чёрном дворе», где проводилась казнь, после объявления кадием (судьёй) приговора Батал-паша попросил исполнить последнюю волю – не связывать его, не валить наземь и не вливать насильно расплавленный металл.
«Я был воином и хочу умереть как воин, стоя, испив сам дорогую чашу, поднесённую султаном», – сказал он перед смертью.