Мечебоец

– А твои волосы? – спросила девушка.

– После того, как я сжег трупы родичей и убил того одинокого урманена, я остался в веси, чтобы дождаться дружинников. Когда на утро я услышал стук копыт и крики ратников, выскочил из уцелевшего сарая, в котором ночевал на улицу. И в луже увидел свое отражение, я поседел за одну ночь.

Все замолчали, каждый думал о своем. Слав весь оставшийся вечер был тих и неразговорчив, съел свою долю тетерева, сказал: «Спасибо», и улегся спать, попросив разбудить, когда наступит его стража. Когда он уснул, Радко повернулся к Рыси.

– Ты знала?

Девушка мотнула головой.

– Нет, он ничего не говорил. Просто сказал, что ему нужно успеть в Новый-град раньше урман, вот и все. Я думала, он едет ради меня и не лезла к нему. Но теперь понимаю, почему он решился идти через долину Пяти князей.

– Да это веская причина, – согласился Радко. – Хотя я не знаю, хватило бы у меня сил на такой поступок. Ладно, ложись спать, я сторожу первым, потом разбужу Слава, тебе последняя стража.

Девушка кивнула и, расстелив подле костра дорожный плащ, свернулась клубочком, точно большая кошка, и мгновенно уснула.

Вдалеке раздался заунывный волчий вой. Радко вздрогнул, они отъехали достаточно далеко от его родной долины, но нужно быть на стороже. Хотя, если верить Славу, в большом мире почти нет вовкулаков, зато полно других опасностей. И самая большая из них – существа, ходящие на двух ногах и носящие название люди.

– Пора будить, – тихонько сам себе сказал Радко и поднялся на ноги.

В лесу на краю поляны, где они остановились, хрустнула ветка. На всякий случай сын ведуна бросил руку на рукоять меча.

– Тронешь меч и встретишься лицом к лицу со своими богами, – раздался из темноты злобный голос.

Радко аккуратно убрал руку.

– Что вам нужно? – спросил он.

– Ваши вещи, кони, оружие. Ну, а если еще проще, то все, – ответила тнмнота.

А следом на поляну вышли четверо крепких мужиков, обряженных в волчьи шкуры. У троих в руках были снаряженные для стрельбы охотничьи луки, последний держал наперевес добротную рогатину.

– Разбуди их, – приказал он, подталкивая Радко к спящим путникам. – Только смотри, если будут дергаться, схлопочут стрелу.

Радко склонился над Славом, но тут заметил, что его веки слегка подрагивают, седой паренек не спал. Его щит как бы между прочим лежал сверху, словно Слав им укрывался.

– Ну, чего медлишь? – громко спросил мужик с рогатиной, видимо, он был у этой четверки за старшего.

– Я сейчас быстро вскочу, – услышал Радко шепот седого парня, – а ты ныряй ко мне за спину, я тебя щитом прикрою.

Радко моргнул глазами, мол, понял, действуй, и кувыркнулся через Слава, пытаясь прикрыть собой ничего не понимающую Рысь, которая только проснулась и пыталась протереть глаза.

Лесные мужики оказались отменными стрелками – три стрелы догнали бы сына ведуна еще в кувырке, если бы не щит вещего Олега, который принял их на себя. Пока лучники накидывали на тетиву новые стрелы, Слав обнажив клинок и, прикрываясь щитом, двигался к мужику с рогатиной. Тот был умелым охотником, но плохим ратником, и встретил вооруженного до зубов парня как разбуженного медведя ударом снизу вверх. Под который Слав, не долго думая, подставил щит и приложил мужика в волчьих шкурах рукояткой меча по голове. Глаза лесовика закатились, и он осел наземь. Его товарищи уже валялись в высокой траве, не подавая признаков жизни, двое из них были убиты стрелами, у третьего богатырским ударом рассечена грудь.

– Ты про этих говорил? – спросил Радко, вытирая о волчью шкуру испачканный кровью меч.

– Про этих, – согласился Слав, подтаскивая оглушенного поближе к костру и плеская ему в лицо ключевой водой из своей чарки.

Тот открыл глаза и, громко фыркнув, мотнул головой, словно матерый волк, стряхнул с бороды капли.

– Ты кто? – спросил Слав, разглядывая надетые на голое тело волчьи шкуры.

– Пастырь, – нехотя ответил мужик, но его голос больше напоминал волчий рык.

– Какой пастырь? – не понял Радко.

– Волчий, – отозвался мужик. – Все равно вы скоро станете нежитью, и такие как я будут править миром, – прорычал он.

– Кто такие волчьи пастыри? – ничего не понимая, спросил Радко.

Рысь тоже посмотрела на Слава, ожидая ответа.

– По легендам они могут управлять нежитью, – сказал Слав, – являются как бы зрячими у вовкулаков и ведьмаков. Слышал, что могут управлять и упырями с русалками и даже росомахами. Они обитают в ржаных полях и крадут детей.

– Фу, мерзость какая, – скривился Радко. – Мы уже четыреста лет бьем нежить Ядуна, а тут новая погань, вступившая в договор с нежитью.

Услышав имя сгорбленного повелителя нежити, пастырь оскалился.

– Господин сказал, что скоро роду людскому придет конец, и землей будет править он, а мы, его верные слуги и ученики, станем проводниками его воли.

Затем он быстрым движением руки разорвал себе горло. Кровь из порванных артерий почти что затушила костер, в которой рухнуло тело пастыря. Слав внимательно посмотрел на шипящую на красных углях руку.

– Гляньте на его ногти, – сказал он спутникам, – они не меньше тех, что мы видели у вовкулаков.

– Плевать мне на его ногти, – отозвался Радко, – это Остромир.

– Кто? – не понял Слав.

– Гонец из Славиграда, он покинул крепость года два назад. И очень сильно изменился за это время, я с трудом узнал его. Вот, значит, что происходило с нашими гонцами.

– Не со всеми, – сказала Рысь. – Вспомни обломок меча и шлем, который ты нашел возле стены? Некоторые так и погибли людьми. Только такие слабые сердцем, – она кивнула на мертвого Остомира, – перешли на сторону Ядуна.

Слав огляделся.

– Давайте убираться отсюда. Собирайте вещи, доночуем в другом месте Такую поляну изгадили, – с сожалением сказал он, оттаскивая за ногу тело одного из лучников поближе к мертвому пастырю.

Дорога петляла, ведя за собой маленький отряд. За два дня, миновавших с момента боя на лесной поляне с волчьими пастырями, Слав и Радко больше ни разу не обнажили меча, а Рысь натягивала тетиву лука только для того, чтобы на ужин было свежее мясо. Близилась осень, но жара стояла прежняя, создавая для путников массу неудобств.

Около полудня всадники подъехали к высокому частоколу, окружившему небольшую весь, но ворота поселения были заперты.

– Странно, – разглядывая преграду, сказал Слав, – сейчас мужики сено должны косить, а бабы в огородах возиться. А за частоколом тишина, даже скотины не слышно.

– Ударь в било, может, откроют, – произнесла Рысь, указывая на два больших столба, к которым на цепях была подвешена доска с деревянным молотком.

Радко взялся за молоток и трижды стукнул в било.

– Кого принесло? – раздался из-за ворот хриплый голос.

– Мы обычные путники, – крикнула Рысь, – хотели бы купить хлеба.

– Убирайтесь, время неспокойное, нечего вам здесь делать, – крикнули из-за частокола.

– И чем же оно неспокойное? – спросил Слав, начиная сердится.

Если бы такое случилось месяц назад, когда он ездил на старом коне в поношенной одежде и без гроша в кармане, он бы понял, но сейчас под ним добрый конь, на плечах дорогой плащ, да и спутники одеты не хуже него.

– Просто езжайте своей дорогой, и все, – отозвался хриплый голос.

Слав спрыгнул с Огнева и вплотную прильнул к воротам, стараясь заглянуть в небольшую щель между створками. Но тут же отпрянул, из щели прямо ему в лицо смотрел наконечник стрелы.

– Уезжайте, – просяще произнес хриплый голос. – Мы на вас зла не держим, просто время такое.

Сказано это было довольно миролюбиво, но результат не изменился – ворота остались заперты.

– Едем отсюда, – поворачивая коня, бросил Радко.

Рысь последовала его примеру.

– Вы только скажите, чего опасаетесь? – сделал последнюю попытку Слав.

– Берегитесь ведьмаков, – прошептали стой стороны.

– Но ведь, чтобы они вошли в дом, их надо пригласить! – удивленно сказал Слав.