Мечебоец

– Такова жизнь ратника, – отозвался Микула и шагнул к двери. – У меня ничего нет, кроме тощего кошеля, доспеха, копья и меча. Во время бунта погиб отец, мать умерла двумя годами ранее. Мою невесту урмане изнасиловали и распяли на двери собственного дома.

– Ну, тогда пошли, – и Слав шагнул за дверь.

Глава пятая. Перекресток.

На улице уже во всю светило солнце, день близился к полудню, но Сумеречная пустошь была сера и неулыбчива. Грязные полуразвалившиеся лачуги, из которых изредка выглядывали перепачканные истощенные нищетой детские лица с глазами, полными ненависти, бросавшие на десятника и его спутника злобные взгляды. Взрослые редко встречающиеся на улицах, старались убраться с дороги, посылая им вслед тихие проклятия. Дойдя до памятного по ночному путешествию перекрестка, Слав остановился.

— Мне нужно видеть Соловья, – громко крикнул он, — но иду я к нему не как к Соловью, а как к Ярославу, сыну Ярополка.

Ответом ему было молчание.

– Стоим здесь, — приказал десятнику Слав, – и ждем.

Десятник кивнул, мол, мы гости, и пока хозяин не позовет, будем ждать.

Потянулись томительные минуты ожидания.

– Следуйте за мной, – раздался из тени дома, что стоял прямо перед ними, скрипучий голос горбуна.

Слав кивнул и шагнул в узкую улочку. Следом за ним, немного дергаясь, шагнул Микула.

Все происходило также, как и ночью: камень, загораживающий проход в стене, дружинники в лохмотьях с длинными кинжалами в руках, зло смотрящие на Слава и Микулу, тронный зал в подвале бывшего терема Ярополка и Соловей-Ярослав, сидящий на троне своего отца.

— Зачем ты вернулся? — спросил он, с интересом рассматривая Микулу. – Да еще в сопровождении дружинника?

Микула, в нерешительности стоявший у самого входа и рассматривающий сидящего на троне князя Соловья, сделал несколько шагов вперед и, остановившись недалеко от трона, преклонил колено.

— Рад видеть князя славного Яр-града, -- склонив голову, сказал он.

– Интересно, – своим насмешливым голосом произнес Соловей. – Значит, Слав доверился тебе и рассказал, кто я? Интересно.

– Княже, – заговорил Микула, – вины дружины в том, что произошло, нет. Мы не участвовали в заговоре против Ярополка и не подавляли бунт верных тебе вассалов. Дружина не знала о кознях бояр и самых богатых купцов.

– И что это меняет? – заинтересованно спросил Соловей. – Я атаман ночной братии, вор и убийца. Я больше не княжич.

– Дружина ждет твоего возвращения, – ответил Микула. – Ратники и народ славного Яр-града недовольны правлением купцов и бояр. Княжество твоего отца развалено, самые богатые веси захвачены соседями, мелкие медленно вымирают.

– И чего ты хочешь? – наморщив лоб, спросил Соловей.

– Помочь тебе вернуть то, что по праву твое, – ответил Микула, не поднимая головы.

– Встань, ратник, – повелительно сказал Соловей и громко хлопнул в ладоши.

На его зов явился верный горбун.

– Вели подать угощение для моих гостей, – приказал княжич.

Тот слегка поклонился, и спустя минуту в зал внесли стол с яствами и три стула.

– Присаживайтесь к столу, и поговорим, – сказал князь, поднимаясь с трона. – Трапеза вылилась в малый военный совет.

– Тебя никто не ждет, – тихо говорил Микула. – Я смогу убедить нескольких сотников, которым доверяю, и почти вся дружина выступит на нашей стороне. Горожане тоже не останутся в стороне, они давно недовольны тем, что творится в Яр-граде. И если дружина выступит против нынешних правителей, они восстанут.

– Ты сам-то в это веришь? – спросил Соловей.

– Да, княже. Обстановка давно располагает к бунту. Сейчас правителей охраняет наемная сотня варягов. Они прекрасные воины. Но что может сотня, против восьмисот дружинников и озверевшей толпы? К тому же мы забываем про жителей Сумеречной пустоши, они готовы голыми руками рвать тех, кто правит городом сейчас. Варяги творят, что хотят, берут любую вещь, которая им нравится, насилуют женщин, убивают любого за косой взгляд.

– Я знаю все это, – кивнул Соловей. – Переговори с сотниками и десятниками да простыми воинами. Все ратники нам не нужны, только самые верные, а остальных хорошо бы на время убрать из города.

– Это будет сложно, но попробовать можно. Во всяком случае, я знаю точно, что третья сотня, в которой я служу, будет на твоей стороне.

– Сюда больше не приходи, – поднимаясь, сказал Соловей-Ярослав. – Связь со мной будешь держать через трактирщика «Кнута и пряника», он мой человек, и никого не удивит, что ты стал чаще заходить в его трактир.

На прощание он кивнул молчавшему всю беседу Славу.

– Когда я узнал о твоем приходе вчера ночью и то, что ты сказал, что я могу потерять очень много, если не встречусь с тобой, я не поверил. Сегодня я рад, что ты пришел ко мне, и что мы расстались друзьями.

Когда они шли по улице Сумеречной пустоши Микула произнес:

– Слав, останься в городе еще на несколько дней. Я знаю, что дорога гонит тебя дальше, но я прошу тебя задержись.

– Зачем? – удивился Слав. – Я свое дело сделал, начало положено, меня здесь ничего не держит.

– Не знаю, – честно сказал Микула. – Просто что-то мне говорит, что так будет лучше.

– Я подумаю, – улыбнувшись, ответил Слав.

Он уже принял решение. Доверять внутренним голосам становилось уже привычкой, они, как правило, не обманывали и советы давали только хорошие.

Спустя час после возвращения от Соловья в дверь горницы, которую Слав с Зимушкой занимали, настойчиво забарабанили.

– Именем правителей города откройте, или мы вышибем дверь, – говор был явно урманский, значит, за ним пожаловала варяжская стража.

Не прикасаясь к оружию, Слав открыл дверь. На пороге застыли трое здоровенных урман с мечами, закрепленными по варяжскому обычаю за спиной.

– Путник Слав? – спросил тот, что стоял чуть впереди и, видимо, был здесь главным.

Слав кивнул.

– Следуй за нами, и не думай сопротивляться.

– Я арестован?

– Нет, – последовал короткий ответ.

– Тогда я хотел бы взять свой меч.

Варяг кивнул в знак согласия.

– Бери. Только поторопись, правители не любят ждать.

Схватив пояс с мечом и знаком приказав Зимушке молчать, он вышел за порог.

– Я готов.

Главный пристроился впереди его, подручные по бокам, взяв Слава в импровизированный треугольник.

Выйдя с постоялого двора, Слав заметил Микулу с двумя дружинниками. Десятник мгновенно оценил обстановку и положил руку на рукоять меча. Седой паренек слегка мотнул головой, показывая другу, мол, не сейчас. Тот кивнул и свернул в маленький проулок. Так, под ненавязчивой охраной, его подвели к главному зданию города – ратуше, двухэтажному каменному строению, обнесенному невысокой бревенчатой стеной.

– Ваш меч оставьте здесь, – приказал старший из провожатых, указав на шагнувшего навстречу Славу варягу. Видя его нерешительность, добавил, – там только правители города, с кем ты собрался сражаться в этом зале?

Слав расстегнул пояс с ножнами и протянул его варягу.

– Позаботьтесь о нем, – сказал он и пошел следом за стражником.

Двери распахнулись открыв длинный зал в конце, которого на небольшом возвышении сидели пятеро. Варяг, что был старшим, легонько толкнул его в спину.

– Не стоит заставлять их ждать, – очень тихо сказал он и пошел следом, держа руку на рукояти ножа.

Не доходя до возвышения шагов десять, он остановился, положив Славу руку на плечо, предупреждая, что дальше идти не следует. Поклонившись провожатый обратился к правителям.

– Ваш приказ выполнен – человек, называющий себя Славом, доставлен.

– Спасибо, Ольбард, – слегка шевельнув пальцами, сказал дродный мужчина занимающий место в центре. – Так вот ты какой, – это уже Славу. – Я заинтересовался тобой после твоего вчерашнего ночного приключения.

– Прости, правитель, но я тебя не понимаю, – отвешивая поклон, произнес Слав.