Король и спасительница

Нарубленные дрова мы принялись жечь под навесами на краю рощи, чтобы превратить их в угли для кроватей. Влажное дерево горело плохо и жутко дымило, отовсюду доносился кашель, но хотя бы никто ни с кем не ссорился. Правда, неугомонный Сот подговорил Адара наслать издали приступ чихания на Урота. Это им удалось: Урот расчихался так, что уронил себе на ногу не очень толстое, но увесистое бревно для кровати, тут же подобрал его и со зверским чохом швырнул в мальчишек. Те, хохоча, разбежались, но это происшествие почему-то сильно рассердило Лида. Вначале он подозвал Сота и Адара, наградил их увесистыми подзатыльниками и минут пять рассказывал, когда можно и когда нельзя использовать увеличившуюся силу, после чего подошел к Уроту, бить его, к счастью, не стал, но прочитал аж двадцатиминутную нотацию, которая сводилась к тому, что он как старший и более разумный не должен так сильно реагировать на выходки младших колдунов. После этого Урот с нехорошо сверкающими сине-зелеными глазами подошел к костру, у которого возились мы с Наткой, и, слегка дернув головой вбок, будто отгонял комара, сердито сказал мне:

— Как ты его терпишь, Соня, такого нудного!

— Он не нудный, — встала я на защиту короля. — Он объясняет, как может, у него просто детство было… Гм… Трудное.

— А у нас у всех легкое, что ли? — хохотнул Урот. — Ну ладно.

Пожав плечами, он ушел, а я поглядела ему вслед с непонятным смутным чувством.

С кроватями мы провозились до самого вечера. Хотя по часам было не так уж много времени, из-за туч стемнело очень быстро, и темнота была густой, как чернила. Дождь в конце концов перестал лить, но перешел в противную морось. Поеживаясь под ней, мы таскали в наш лагерь ветки и бревна, вырубая их теперь уже не только в лесополосе, но и неподалеку от болота, где имелся небольшой древесный оазис. Ксары в болоте неодобрительно на нас квакали, но теперь даже мы с Наткой не обращали на них внимания.

Именно у болота мы с подругой, король и Геф и проторчали битый час, разрубая неподатливые деревья и обрубая ветки. Остальные ученики ушли в лагерь, оттуда слышался смутный гул голосов, сквозь морось мокрыми красными пятнами виднелись костры.

— Ну что, ребята, может, пойдем? — взмолилась, наконец, Натка. — Мы тут уже одни остались.

— Не считая ксаров, — добавила я, бестрепетно отпихивая палкой уныло вползающую на мое бревно квакучую гусеницу.

— Я смотрю, Соня, ты уже привыкла к ним? — спросил Лид с улыбкой.

— За кого ты меня принимаешь? — проворчала я. — Я и тогда-то заорала больше от неожиданности.

— Видать, ничего себе неожиданность была: даже мы услышали, — припечатал меня Геф со своим добродушным ехидством.

— Не тронь Соньку, — тоже добродушно хлопнула его по кепке Натка. Король, все еще улыбаясь, протянул мне руку, помогая перелезть через огромную травяную кочку.

— Пойдем, Соня.

Мы пошли. Я умиротворенно топала за королем, одной рукой придерживая на плече длинное бревно, а другой — крепко сжимая его мокрые холодные пальцы. Мне казалось, что должно случиться что-то хорошее, а, может, и уже случилось…

Мы прошли мимо трона, на котором страдала под дождем осклизлая статуя. За спинкой трона, как ни странно, вырисовывался силуэт коровы.

— Смотри-ка, она чего, дождик полюбила? — хихикнула Натка.

— Лид, а статую не смоет? — тревожно посмотрела я на короля.

— Сразу — нет, а когда она подсохнет, я придам ей твердость колдовством, чтобы глина больше не текла.

— А-а-а, — успокоилась я.

Загребая ногами холодную мокрую траву, мы приближались к лагерю. Нам навстречу, как всегда, выскочили неразлучные Адар и Сот.

— Ре-ет, а тут к тебе… Мы сказали, что вы у пруда… — как всегда косноязычно и прерывисто выговорил Адар.

— Что? — резко переспросил король. Адар смутился и втянул голову в плечи, но тут необходимость в объяснениях отпала: навстречу нам, обойдя костер и тяжело шаркая, вышел мокрый Корант, обмотанный в несколько слоев тряпками, как все варсоты, которые предпринимали поездки на автомобиле. Он оглядел нас всех из-под насупленных седых бровей и остановил глаза на Лиде. Король спокойно сказал:

— Ави, Корант.

— Авилекса-а, — отозвался старик. — Здравствуй… Король Лидиорет.

Я с трудом сдержалась, чтобы не ойкнуть, и оглянулась на Натку. Та стояла с горестным лицом и бревном на плече, Геф переминался рядом, но у него вид был скорее спокойно-любопытный. Сам король, конечно, тоже не показал лицом никаких эмоций, только аккуратно положил топор-секиру и пару бревен, которые нес, выпустил мою руку, и, встав чуть ли нос к носу с Корантом, поинтересовался:

— Почему ты называешь меня королем?

— Потому что ты и есть древний король, которого заколдовали наши предки триста лет назад, — сказал Корант мрачно, но решительно. — Раньше наша семья жила не бедно, я хорошо учился. У меня сохранились старые книги. Я знаю историю. А тут и много размышлять не нужно было. Ты ведь не слишком скрывался. Когда мы с тобой встретились, ты говорил старым языком, каким были написаны древние книги в доме моих родителей. Ты плохо знал, что происходит у нас в стране, а вел себя иногда так, как будто ты выше всех и это само собой разумеется. Ты представился Ретом, но девушки называют тебя Лидом, и ты откликаешься. От какого еще имени могут быть два таких сокращения? Уж точно от имени высокородного. Я вначале подумал, что ты — один из приближенных Древнего короля, сбежавший в другой мир и вернувшийся сюда, чтобы расколдовать короля и вместе с ним прийти к власти…

Лид, холодно слушавший старика, при этих словах брезгливо поморщился и сказал:

— Ты напрасно приписываешь мне свою логику.

— Логика у всех одинаковая, — усмехнулся Корант. — Я приехал сюда недавно, но вас не застал, и успел подойти к статуе. Ее даже трогать не надо, чтобы понять, что она поддельная: сколдована хорошо, но это глина…

— Не сколдована она! — не выдержала я и, опомнившись, замолчала. Король поглядел на Коранта сверху вниз, придав лицу выражение высокомерного сожаления.

— Корант, — сказал он. — Если ты провел такое тщательное расследование, ты должен был знать, какой силой обладали древние короли. По меньшей мере, неразумно являться к ним без поддержки и в одиночку.

Меня даже передернуло от явной угрозы, мягко проскользнувшей во вроде бы ровном Лидовом голосе. Я беспокойно глянула на короля: неужели он собирается стереть старика в порошок? А с другой стороны, что можно еще сделать? Усыпить его, как фрейлину? Но вдруг не один Корант такой догадливый, вдруг он кому-то рассказал? Усыпить и его? Перед моими глазами уже успело встать дрыхнущее заколдованным сном все Варсотское королевство и король со Сьедином, растерянно хлопающие друг на друга глазами посреди него, но тут Корант, наконец, снова заговорил:

— Конечно, я бы не стал так поступать. Я оставил несколько писем, в которых написал все, что знаю, и приказал вскрыть их, если я не вернусь Так что, что бы ты со мной ни сделал, тебе больше не удастся, король Лидиорет, прикрываясь революцией, морочить людям голову. Ты не сядешь на трон вместо Сьедина.

— Чем меня всегда удивляли простолюдины, — помедлив, сказал король с интонацией главного злодея в каком-нибудь фантастическом фильме, — так это умением выстроить совершенно правильную логическую цепочку и сделать на ее основе абсолютно неправильный вывод. Ты в целом верно рассказал мою историю, но какие мои поступки позволяют тебе думать, что я хочу захватить власть вместо Сьедина?

— Ты создал нашу организацию, а теперь ты обучаешь детей колдовать.

— Зачем?

— Вам, высокородным, виднее, зачем вы что делаете! — воскликнул Корант в сердцах. — Может, поиздеваться над нами всеми хочешь. Или использовать и потом уничтожить.

— Я произвожу впечатление бессмысленно жестокого человека? — поинтересовался Лид.

— Да кто тебя знает, какое ты производишь впечатление! — Корант, будучи не высокородным, разговор с королем переносил плохо и начал хвататься за сердце. — Тебя ведь за что-то заколдовали! Ты мне даже был симпатичен, пока я не понял, кто ты такой…