Агар

Керуб замечал разные мелочи, выяснял, кто и с кем в каких был отношениях, наводил осторожные справки, ставил «жучки» и записывал разговоры, составлял отчеты, следил за теми, на кого поступали запросы от куратора.

Добытую информацию Керуб сохранял в памяти установленного в его голове импланта. В последний год обучения в семинарии врачи ССКБ удалили часть его черепа, закрыв дыру прочной пластиной из медицинского сплава, на внутренней стороне которой был закреплен накопитель данных. В медицинской карте семинариста при этом была сделана отметка о том, что пластина была установлена вследствие травмы, полученной во время занятий по боевой подготовке. Подобные травмы среди людей военных не были большой редкостью и потому обычно не вызывали лишних вопросов. Дырка в голове — будущему офицеру не помеха.

Керубу нравилась шпионская работа, нравилась и служба в охране, нравилось командовать и нравилось подчиняться. Все, что делал Керуб, делал с удовольствием и потому делал хорошо. Шло время, минул год службы, за ним пошел второй. Керуб регулярно получал инструкции и передавал отчеты куратору, пользуясь для связи тайниками за периметром, в которых оставлял накопители с собранными сведениями, забирая накопители с дальнейшими указаниями. За последние полгода процесс этот превратился в рутину. Керуб нес обе свои службы — Серому и Красному Братствам без эксцессов и потрясений, пока однажды, тридцать дней назад, во время очередного, теперь уже нечастого патрулирования ему не случилось оказаться на окраине заброшенного города…

Обычно Керуб сливал информацию раз в двадцать суток (плюс-минус пару дней на график дежурства в патруле). Последний раз он был у тайника четырнадцать дней назад, и в оставленном отчете Керуб впервые использовал особый код, понятный только одному куратору, означавший что информация, которую он добыл, настолько важна, что не может быть передана по обычному каналу. У серых братьев тоже есть своя агентура в других Братствах, и информацию могла перехватить.

Приоритет, который подразумевал особый набор слов в отчете, предполагал передачу сведений из рук в руки, либо куратору лично, либо спецагенту ССКБ с подтвержденными особыми полномочиями, либо от куратора, либо от генерал-архипатрита Братства. Такой приоритет агент мог объявлять только в исключительных случаях, когда информация имела прямое отношение к высшей иерархии Церкви и к государственной безопасности Империи.

Керуб почти не сомневался в том, что погибший два дня назад от рук проклятых архипатрит Арбигост был тем самым спецагентом, которого Братство послало в Шагар-Кхарад для встречи с ним. Статус инспектора был вполне подходящим прикрытием для передачи. Инспектор имел полное право встретиться лично с каждым из охраны, от рядового до офицера, посетить каждый блокпост и участвовать в патрулировании. Но Арбигост был убит и Керуб понимал, что архипатрит Агримабар имел к убийству прямое отношение.

Что делать? Как передать куратору добытые им, Керубом, доказательства заговора, от масштабов которого ему становилось не по себе?

Если бы в тот день Керуб строго держался маршрута, вряд ли бы ему скоро довелось узнать то, из-за чего после он стал плохо спать по ночам. Ведь прошло почти два года, а он так и не смог приблизиться к той тайне, что неожиданно открылась перед ним волей случая. Керуб даже не подозревал, что тайна эта существовала.

Все началось за пять дней до того, с проклятой девчонки…

Тогда, пять дней назад, в руинах Шагар-Хаог один из патрульных заметил проклятых. Их было трое. Как позже выяснилось, копатели, промышлявшие в районе озера-воронки поисками всякого старинного хлама. Проклятые, похоже, не ожидали появления там патрульного флайера, и не успели вовремя спрятаться. Сначала Керуб решил схватить всех троих и доставить на базу охраны, но те, завидев несущуюся к ним машину, бросились врассыпную. Тогда он приказал пилоту расстрелять двоих и нагнать третьего. Пилот выполнил приказ и легко настиг последнего бежавшего, которым оказалась девчонка-подросток. Она была в мужской одежде, как и двое ее сверстников мальчишек (что, согласно «Книге всего сущего», было неслыханным преступлением, «…ибо женщина неравна мужу и не должна надевать мужскую одежду»), и ко всему оказалась немой. Девчонка могла только мычать и на требование Керуба отвечать ему знаками ответила плевком и презрительным взглядом. Тогда он схватил нахалку за заплетенные во множество тонких косичек темно-красные волосы и отпустил ей увесистую оплеуху, чтобы она была более почтительна к священнику. В ответ девчонка плюнула в него еще раз и попыталась ударить. Такого вопиющего оскорбления священнораб Керуб снести не мог и пристрелил оскорбительницу.

В следующие за тем дни, в которые группа Керуба патрулировала «ближний радиус» и «периметр», он постоянно вспоминал проклятую девку и ее не то, дружков, не то мужей (у проклятых такое в порядке вещей). Керуб пришел к выводу, что в заброшенном городе есть, если и не постоянные жители, то уж точно временные, бывающие в нем подолгу — что-то вроде тайного блокпоста для наблюдения за Шагар-Кхарад. Вряд ли те трое «археологов» спустились с гор лишь для того чтобы покопаться в шагар-хаогских руинах. «Где-то в Шагар-Хаог у них непременно должно быть логово!» — заключил тогда Керуб.

Пять дней спустя, когда подошел черед его группе патрулировать «дальний радиус», Керуб решил проверить свои подозрения. Потому-то он и отклонился от маршрута.

Если где и следовало искать логово проклятых, так это за озером-воронкой, в наиболее удаленной от маршрутов патрулей части заброшенного города, и Керуб приказал пилоту лететь туда. Он не сомневался в том, что, если хорошо поискать, логово обязательно найдется. Это определенно пойдет на пользу его карьере.

Флайер облетал на малой высоте каждую руину за озером. Керуб и его подчиненные внимательно осматривали местность, ища любую мелочь, что могла бы свидетельствовать о недавнем присутствии там человека.

Примерно через час Керуб распорядился посадить машину на удобной поляне, посреди скопления небольших холмиков в тридцати стадиях от озера-воронки, с тривиальной целью посетить ближайшие кусты.

После, возвращаясь к флайеру, Керуб заметил следы, которые вели к одному из холмиков. Подозвав двоих рядовых, тактично державшихся неподалеку и, показав им следы, Керуб приказал тем быть наготове.

Внимательнее присмотревшись к холмику — поросшему колючим кустарником нагромождению обломков некогда стоявшего в том месте дома, Керуб заметил, что в одном месте из холмика выступала уцелевшая часть стены первого этажа. В стене имелся проход и несколько заложенных кирпичами и замазанных глиной окон. Следы вели внутрь прохода.

Вызвав по рации из флайера еще двоих патрульных, Керуб приказал пилоту переключить уровень защиты на «максимальный» (теперь все живое, не имевшее опознавательного маяка, «Жнец» будет уничтожать в автоматическом режиме).

Оставив снаружи двоих, Керуб и еще двое с ним вошли внутрь холма. Они оказались в сухом, пропахшем дымом помещении. Через два десятка арашей помещение заканчивалось завалившейся на стену давно изгнившей железной дверью, открытой лет двести а-то и все триста назад. Впереди было просторное помещение с колоннами — вестибюль какого-то общественного здания.

Центральная часть вестибюля была освещена: свет падал сверху из прямоугольного отверстия в потолке. Вдоль стен помещения лежала темнота, в которой тонули отбрасываемые колоннами тени.

Керуб включил фонарь. Приказав рядовым ничего не трогать, он обошел помещение по кругу. То тут, то там вдоль стен лежали обрушившиеся сверху плиты-перекрытия; из выходивших в вестибюль дверей и окон выпирали завалы. В двух местах луч фонаря выхватывал заваленные бетонными плитами лестничные площадки; кое-где вдоль стен были устроены провонявшие сажей очаги и стояли железные кровати.