Страница 32 из 35
– Я очень хотела бы принять ваше предложение, но…
– Но не знаете, как это согласуется с этикетом. С этим не стоит считаться. Во-первых, вы уже многое сделали не по этикету, а во-вторых, парк так велик, что вряд ли вы рискуете встретить там своих знакомых. Ну, а в-третьих, нужно выбирать не условное и внешнее, ничего не стоящее, а подлинные скрытые в нас ценности, которые одни лишь заслуживают нашей заботы. Иногда они заставляют нас прислушиваться к себе особенно внимательно. Обстановка, в которой мы никогда не бывали, в этих случаях может внезапно осветить порывы, не ясные нам самим.
– Я согласна, – тихо ответила Дженни. – Сейчас этот молчащий дом мне кажется гробом.
Отпустив коляску, молодые люди вошли в переднюю. Дженни проводила гостя в зал, предложив ему просмотреть последние научные журналы. Снисходительно улыбаясь, она объяснила удивленному гостю, что ее отец всю жизнь считает себя не только выдающимся певцом, но и большим ученым. А на самом деле он только скромный пастор.
– Как, – вдруг изменившись в лице, воскликнул мистер Тендль, – значит, я в доме знаменитого ученого, философа, чья книга выйдет не сегодня завтра из печати и о которой уже сейчас говорят в научных кругах? Боже мой, как я мечтал с ним познакомиться! Мне говорили, что, помимо учености, он еще и человек совершенно изумительных личных качеств. Так это и есть ваш отец?
– Отец ничего не рассказывал мне о своей книге, – холодно и высокомерно ответила Дженни. – Не путаете ли вы его с кем-либо еще из Уодсвордов? Их ведь много, – с тайной досадой проговорила Дженни.
– Пастор Уодсворд, автор выдающейся книги, может быть только один, мисс Уодсворд. Ведь имя вашего отца Эндрю?
– Да, но в нашей семье до сих пор никто не знал, что глава ее такое светило, как вы говорите. Отец очень скрытен и не любит рассказывать о своих делах. Впрочем, с Сандрой они постоянно погружаются во всякие умствования.
– Счастливец Сандра! И как только ему удалось познакомиться с вашим отцом. К лорду Бенедикту он, конечно, проник через своего друга, лорда Мильдрея.
– Вы ошибаетесь. Сандра был близок с лордом Бенедиктом давно. Он индус, познакомился с лордом еще в Индии, в свои детские годы. И это Сандра ввел лорда Мильдрея в дом Бенедикта. Что же касается моего отца, то он всю жизнь искал молодые таланты и всюду им протежировал. Я вас покину, мистер Тендль, с вашего разрешения, чтобы явиться к вам в образе скромной студентки.
Войдя в свою комнату и сбросив с себя яркое платье, ставшее ей ненавистным, Дженни надела простой черный костюм и такую же шляпу. И показалась себе гораздо милее, чем в кричащем фиолетовом туалете.
В мыслях ее был сумбур. Чужой человек называет отца светилом, великим ученым, а она и мать всю жизнь считали его странным, склонным к юродству человеком. В чем же дело? Почему отец ни слова не говорил ей о своей книге? Правда, он всю жизнь над чем-то работал и Алиса что-то постоянно переписывала для него. Но ей, Дженни, все это казалось забавой человека, которому не удалась его жизнь и от нечего делать он решил искать утешение в науке. Неудачники вечно носятся со всякими странными идеями. И вдруг… книга и слава отца, – а она вдали от него и даже не знает, вернется ли он домой завтра.
Возвратившись в зал, Дженни застала своего гостя погруженным в чтение какой-то статьи. Мистер Тендль так увлекся этим занятием, что даже не сразу пришел в себя и понял, где он и кто перед ним. Опомнившись, он весело рассмеялся и вежливо извинился перед Дженни за свою рассеянность.
– Очевидно, – сказал он, – люди, в которых живет страсть к науке, одинаково рассеянны. Простите великодушно, мисс Уодсворд.
Молодые люди вышли, но Дженни, привыкшая ощущать себя красавицей и слышать комплименты, в душе оскорбилась от того, что мистер Тендль, увлекшись статьей, даже не посмотрел на нее. Наоборот, она поймала взгляд сожаления, украдкой брошенный им на книгу, от которой ему уже не хотелось отрываться.
По ассоциации она опять вспомнила об отце и Алисе, в ее сердце ожили ревность и раздражение, и настроение ее сильно омрачилось. Ее спутнику пришлось потратить немало усилий, чтобы вызвать улыбку на ее лице. Обед в парке несколько отвлек внимание Дженни от пережитых волнений. Многое из того, о чем говорил ей мистер Тендль, ее удивляло, это было ново и неожиданно. И все же ни разу Дженни не задумалась о том, кто же этот милый человек, не поинтересовалась его жизнью. Она думала не о нем, а о себе, и принимала его общество как необходимый ей сегодня рецепт, который завтра можно выбросить, поскольку в нем не будет больше нужды.
Вернувшись домой раньше матери, Дженни заперлась у себя в комнате и легла спать, лишь бы ни о чем не думать.
Так завершился этот тревожный и печальный для всех наших героев день.
Глава 6
Болезнь и смерть пастора. Его завещание
Благополучно добравшись на лошадях, по залитой лунным светом дороге, до загородного дома лорда Бенедикта, его слегка утомленные спутники разошлись по своим комнатам. Только пастор остался внизу, в кабинете хозяина.
– Вероятно, это одна из последних моих лунных ночей, когда я могу еще ценить красоту земли, которую так любил. Как много раз я напутствовал людей, уходящих к престолу Отца. И как редко видел истинное знание и истинную веру. Как часто старался я победить в них страх. Теперь, когда сам иду к Отцу моему, понимаю, что это не страх подавляет человека, но сознание бесполезно и бесплодно прожитой жизни. Сознание недостаточной верности заветам любви, недостаточной чистоты прожитой жизни.
– Смерти нет, дорогой друг. С последним дыханием дух оставляет физическую форму, в которой жил на земле. Те, кто готовятся к смерти, так же, как и те, кто скоро родится на земле – лишь проходят неизбежный отрезок того пути, который ведет их к совершенствованию. Современный человек содержит в своем сознании столько предрассудков, что не понимает даже, как великая Жизнь движется вокруг него и в нем самом. Если бы в вашем сердце не жил тот Свет, который сейчас окружает нас обоих и все вокруг нас, – в вас не было бы тех благородства и чести, в которых вы жили и живете. В сердце человека, сообразно ступени его развития, оживают одно за другим качества Той единой Жизни, которую он носит в себе.
Качество духа, доходя до своего полного развития, переходит в силу, живую, всегда активную. Оно перестает быть только свойством человека. Оно льется, как кровь, по его жилам, как светоносная материя любви, и раскрывается, наконец, как оживший аспект вечной Жизни в нем. Все, в чем человек смог дойти в своем развитии до конца, становится аспектом его божественного духа, его внутренним творческим огнем. Когда физическая форма становится мала оживляющему ее духу человека, когда он вырастает из нее, как юноша из детского платья, – человек меняет свою форму, а мы называем это смертью.
Ваша жизнь, как ни строго вы судите ее, – безупречна. И встреча наша не случайность, но великая радость, посланная нам обоим. До сих пор я был в долгу у вас, мой верный, преданный друг.
– Я вас не понимаю, лорд Бенедикт. Это верно, что я испытываю какое-то чувство большой близости к вам, словно бы когда-то давно мы были с вами знакомы. Но… кто однажды познакомится с вами, тот иначе себя и не может себя чувствовать возле вас. Ваши доброта и сила обаяния подчиняют себе всех.
– Вы никогда не думали о жизни людей на земле, как о жизни вечной, а не об отрезке от рождения до смерти. А между тем вечная жизнь – это ряд земных жизней на протяжении веков. Нет в небесах места, где только отдыхают. Живое небо трудится так же, как и живая земля. Мы уходим отсюда, трудимся, учимся, живем в облегченных формах, по иным законам, точно так же, как на земле мы можем жить только по законам земли.
И на этой земле вы бывали уже не раз, и не раз встречались со мною. Но то были встречи мимолетные, и каждый раз я бывал чем-нибудь вам обязан и оставался вашим должником. В последнюю же нашу встречу вы спасли мне жизнь. В этой жизни я долго искал вас, чтобы отплатить за все ваши благодеяния. Только несколько месяцев тому назад, будучи в Москве, я узнал, что вы живете в Лондоне и что вы – пастор. Я узнал все о вашей жизни от моих друзей, которые потеряли ваш след в Венеции и шли неверным путем, ища вас в артистических кругах.