Илотан. Сибирь

На том и порешили. В узкое оконце проникли лучи восходящего Солнца, осветив полумрак юрты и сидящих в ней людей.

– Пора, – решает Тимун и встает с уютной войлочной подстилки.

За ним последовали и остальные. Поблагодарив хозяина за приют и угощения, они вышли наружу. Обозные люди не торопятся выходить на холод. Все трое пошли по улусу, где в юртах проводили ночь обозники. Многие были тяжелы на подъем, слишком гостеприимными оказались хозяева, принявшие на постой людей. Все обошлось благополучно. Товары на месте. Особо Илотан присматривал за санями, на которые были погружено самое ценное, шкурки соболя и бабра, за которые можно получить на обмен немного соли. Конечно и котлы имели солидный вес, так как надобность в них для варки соляного раствора была во все времена. Быстро прогорали и выходили из обихода.

Совместными усилиями подняли людей и разбили, назначив старших, десятки из наиболее опытных воинов.

Провожать отъезжающих вышел почти весь улус. Женщины в больших батогах на голове вышли наружу. Даже кукшины (старушки.авт.) нашли силы помахать рукой отъезжающим. Очень гостеприимными оказались жители улуса Божей, запасы тарсуна у которых уменьшились наполовину.

Небольшой караван из растянувшегося десятка возов с поклажей и четырех десятков сопровождающих, вышли из улуса и через три часа достиг устья реки Кирети, впадающую в Большую Булэн. Далее их путь пролег по руслу уже этой реки, которое было довольно прочным, скованным наступившими морозами льдом толщиной в локоть. То с правой стороны, то с левой, к берегу приступали высокие, обрывистые скалы, заросшие на вершинах деревьями и снежными шапками.

Из темных расщелин порой вырывались испуганные стайки птиц и с криком уносились куда-то в сторону, ища новое место обитания, радуясь наступившему дню или испугавшись чужого человека на лошади.

– Скоро будет Булэнек, немного осталось, – проговорил Тимун, поглядывая по сторонам. – Я хорошо знаю эти места.

Короткий зимний день шел к своему окончанию. Яркое Солнце село за леса и все окрасилось серым цветом сумерек. К улусу поспели, когда еще не наступила темнота.

– А почему улус называется Булэнек? – спрашивает Илотан у караван-баши. – Потому что стоит на берегу реки?

– В этом месте Большая и Малая Булэны сходятся вместе. Потому большой такой улус стоит, много троп тут соединяются, много людей ходят по ним.

За разговором незаметно въехали улус. Появились первые юрты. Залаяли собаки, завязав перекличку из одного края в другой. Тишина и покой, царящие над этим поселением, были нарушены.

Место предстоящей ночной стоянки Тимун прекрасно знал и в этом улусе.

На этот раз Илотан спал более спокойно. Нести караульную службу было указано десятским, разбив ночь на четыре части. Потихоньку Илотан осваивал командирские основы умения управлять людьми. Умению находить подходы к неукоснительному выполнению приказов подчинённых ему людей в любой сложившейся ситуации. Конечно же, всему, что знал сам, передавая знания и в прямом общении. Да и по-другому нельзя. Илотан впитывал каждое его слово, каждое намерение, постепенно становясь настоящим воином и вожаком, но пока он стоял в начале своего тернистого пути.

Ранним утром в юрту, где разместились на ночь Тимун, Илотан и Байир, прибежал взволнованный десятник, под командой у которого находились сопровождающие из улуса Голмедь:

– Уважаемый караван-баши, – начал он свой доклад и упал на колени, – один наш воин исчез вместе с лошадью, нигде не можем отыскать.

– Может напился архи и спит у какой-нибудь молодухи? – спрашивает его Тимун. – Все юрты проверили?

– Все обошли, всех спрашивали, нигде не отыскался.

На лбу старшего сошлись морщины, глаза сузились. По морщинистому желтому лицу пробежали желваки. Его взгляд, не предвещавший ничего доброго, уперся в десятника.

Он брезгливо толкнул его ногой.

– Иди, собака. Найдите мне его. Худо всем будем, если не отыщите.

Илотану также досталось от Тимуна.

– Плохо будет, если это злой и жадный человек. Поди узнай, как его зовут. Сам поищи.

Не теряя времени Илотан с Байиром лично обошли все юрты, спрашивая у жителей об исчезновении Улунтуя.

– Под утро заступил он на дежурство. Я лично сам его разбудил, – говорил десятник, старший в чью десятку был определен Улунтай. Спали они в одной юрте.

Так и не отыскали. От него и его лошади не осталось и следа. Как ни тяжело на душе у каждого, продолжать движение необходимо.

– Тенгри поможет нам, – говорит Тимун, садясь на лошадь. – Может стать, что еще объявится наш беглец.

Немного подумав приказал:

– Ты, Байир будешь позади обоза. Приглядывай за людьми и смотри по сторонам как можно лучше.

– Понял вас уважаемый, – ответил Байир и пропустив обоз, стал двигаться позади него совместно с одним из десятников. Двоим сподручнее выполнять приказ. Да и мало ли что могло случиться.

Чувство беспокойства вселилось в каждого из сопровождающих. Места для многих новые, незнакомые. А о злодеях деренги наслышаны все. Где только не орудуют эти разбойные люди, убивая и грабя. Скрип полозьев у саней, да редкое ржание лошадей сопровождали дальнейшее продвижение путников, с каждым часом приближающихся к древнему городу Тайтюрке, прекрасно известному в ближних и далеких улусах, а также в дальних краях и даже государствах. А славен он был тем, что здесь выплавляли не только медь, но железо. Искусные мастера, дархаты, имели большой навык по их обработке.

– Самый большой улус во всей округе, – проинформировал Тимун Илотана, – Здесь стоят два больших горна. Сам увидишь их. А матера тут даже лучше булагатских будут, сам увидишь.

Любопытство Илотана возросло, и он решил спросить много знающего Тимуна:

– Как это все у них получается? Скажи мне уважаемый – откуда все берется?

Немного помолчав караван-баши ответил:

– Черни для огня у них в земле достаточно. Тут же, как и в Голмеди, есть красная глина. А вот с черным железом много труднее. Рудников по близости у них нет. Вот они зимой и возят руду из Саянских гор.

– Наверное это трудно? – спрашивает его Илотан, вспомнив, что вес железа немалый.

– По Булэну на санях везут всю зиму. А летом в плаваньях. Вот у них и получается. Трудное это дело. Люди говорят, что они даже колыбель Гэсэру сковали из железа.

– Самому Гэсэру?! – удивился Илотан, который имел представление о нем из рассказов шамана о его величине.

– Может и самому, – подтвердил сомнения Тимун. – Смотри на Тайтюрку.

Обоз съехал с русла реки и по наторенной лошадьми дороге стал втягиваться в городище. Илотан впервые бывал в здешних местах и с большим любопытством посматривал по сторонам. Хоть и короток зимний день, поспели до заката Солнца. Илотан впервые в своей жизни видел своими глазами такое большое поселение. Он удивился такому огромному количеству юрт. Да еще таких, каких никогда не видывал за свою, в общем-то еще короткую, жизнь. Вертя головой то в одну сторону, то в другую, он видел даже юрты, поставленные одна на другую, совсем не похожие на те, что в иных малых улусах. Диковинные крыши этих юрт большие и изогнутые вверх:

– Как у нашего Голсана шапка, – вспомнилось ему при виде диковинных кровель. Из множества труб валил дым. На улицах много прохожих. Лихо проносятся запряженные в сани лошади.

Тимун спокоен и не вертит головой по сторонам. Все это он видел не однажды за свою долгую жизнь. Он вел на постой свой обоз. Спокойно, уверенно и со знанием своего дела.

– А вон в той стороне плавильни, – Тимун показал рукой в сторону, где большая часть пространства была затянута плотной дымкой.

– Ничего не видно, один дым, – проговорил Илотан. – Да и запах какой-тот другой, не такой как у нас.

В подтверждении своих слов он чихнул три раза подряд. На глазах появились слезы.

– Ничего, привыкнем, – ободрил его Тимун. – Я тоже в первый раз чихал. Даже больше твоего. Это крепче моего было.

Он усмехнулся, показав желтые, прокуренные зубы и достав из кармана расписанную невиданными вензелями трубку, не спеша набил табаком и запалил кремсалом. Все у него получилось легко и быстро. Что поделаешь, он курить научен с детских лет и с тех пор с трубкой неразлучен.