Страница 14 из 14
Камера (глазами Зервудаки) следит, как фигура Родольфа теряется среди каменистых тропинок, в зелени кустов, мелькнула в последний раз, исчезла. Перевернута счастливая страница горестной жизни мадам Бовари.
В свое время, много лет назад, в пору выхода «Спаси и сохрани» критик С. Николаевич, благожелательно настроенный к Сокурову, пытался подняться над традиционной этикой. «Нагота Сесиль Зервудаки, бесстрашно явленная на экране, трагична так же, как ее лицо. Она отталкивает, утверждает себя и торжествует (?). Она вызывает, кроме всего прочего, смутную мысль о животном начале, которое таится как в обязанностях супруги, так и в навыках проститутки. Предаваясь любви на семейном ложе, или на заднем сиденье кареты, или в гостиничном номере, или прямо на сырой земле, она бесконечно страдала, и пыталась что-то лгать про сладострастие. Но чувственного в ней было не больше, чем в «Олимпии» Мане или в серовской «Иде Рубинштейн»[38].
Создается впечатление, что критик смотрел фильм в чужих очках. Ближе к грубой реальности диагноз М. Ямпольского: у мадам Бовари «телесный недуг – нимфомания».
Через отмеренный срок на смену Родольфу приходит Леон, бывший помощник ионвильского нотариуса. Когда-то молодой человек пожирал Эмму влюбленными глазами, между ними даже сверкнула искра романтического чувства. Но будущий студент бежал в Париж, а теперь оказался в Руане, где решил набить руку на поприще юриспруденции.
Эмма и Леон встретились совершенно случайно в руанской опере, куда Шарль привез жену, чтобы та отвлеклась от своих неврозов. Назавтра, к вечеру, мадам Бовари и Леон встретились в гостинице, где жили супруги (Шарль уехал по делам в Ионвиль), а на другое утро Эмма назначила Леону свидание в соборе.
Арабов две сцены из флоберовского романа берет в разработку – встречу в опере и встречу в соборе. Готический собор XIII–XIV веков с надгробной статуей на могиле Ричарда Львиное Сердце ничего в религиозном смысле не значит для Эммы и тем более для Леона. Собор – просто место встречи, выигрышный интерьер для оператора С. Юриздицкого. Один из кадров выстроен по закону треугольной композиции: на вершине белая голова Христа в терновом венце, а по углам – черные статичные фигуры Эммы и Леона, томимых преступной страстью грешников.
Арабов в ту пору находился под безусловным, магическим влиянием эйзенштейновского монтажа аттракционов. Гениально сжатую Флобером эротическую сцену с каретой (вполне пристойную) авторы превращают в пособие для сладострастников, эротический аттракцион для продвинутых киноманов. Сокурову только того и надо.
Леон сажает покорную Эмму в нанятую карету и велит ошалевшему кучеру гнать куда глаза глядят. У Флобера была простительная неточность – сначала он пишет об одной лошади, а затем, забыв текст (что бывает у гениев литературы), говорит о двух взмыленных клячах. Тем не менее карета мчит по булыжникам Руана, а Сесиль Зервудаки (опять обнаженная маха) предается запретной страсти.
Взбесившийся дилижанс используется Сокуровым и в следующем эпизоде. Дилижанс вырастает в образ чувственного нетерпения, как у библейской Рахили. Мадам Бовари летит из семейного дома в Руан, назад в заурядную гостиницу, номер которой сама и оплачивает.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
38
Николаевич С. Мадам Бовари: возвышенное и земное // Сокуров. С. 136.