Страница 8 из 11
Ещё один неудачный вагон. Сколько их было, сколько ещё будет…
Серёга спрятал букет в сумку, где лежало ещё полтора десятка нераспроданных универсальных подарков, и двинулся на выход. Сейчас, на вокзале, он объявит себе перекур. Может, съест чего-нибудь. Серёга был очень голоден.
Одна из жизненных заповедей Серёги гласила: «Не надо спешить расставаться с деньгами. Ведь может перепасть и задаром».
На привокзальной площади Серёга Волков огляделся. И увидел, как упоротый студент разговаривает с беляшом. Видел странный финал этого разговора. Быстро поднятое в Серёгиной системе ценностей не считалось упавшим.
– Попался! – сказал Серёга больше для себя. Ведь не станет он с кулинарным изделием разговаривать? Ведь правда же?
– Отпусти! – пискнул беляш.
И вот тут Серёга чуть было не растерялся.
– А ну, стопэ! – сказал он. – Ты действительно разговариваешь?
У Серёги зачесался нос. Это была примета. Нос мог засвербеть перед получением пи…лей. Или перед удачной сделкой с последующей пьянкой. Верить хотелось, конечно же, во второе.
Восемнадцать минут спустя
– …Цена одного букета – триста рублей. Дешевле не найдёте.
Серёга пропорол цепким взглядом скучающий вагон. Покупателей не предвиделось.
– Кроме того! – заговорщический тон Серёге неожиданно удался. – Только сегодня. Эксклюзивнейший товар.
Появились заинтересованные взгляды. Один… Другой… Десятый…
– Говорящий беляш!
Серёга достал из сумки полиэтиленовый пакет, в котором томился и потел мясной испариной его пленник.
– Чё, в натуре разговаривает? – спросил кто-то.
– Именно!
– Почём? – интересовался кто-то ещё.
– Тысяча рублей, – загнул Серёга. – Товар редкий, ребята. Штучный. Только для вас.
– А пусть скажет чё, – попросили гопники с недобрыми прыщами на лицах.
– Сейчас, сейчас скажет!
Пальцами Серёга сжал кулинарное изделие сквозь полиэтилен пакета. Там говорящий беляш оказался из соображений гигиены и товарного вида.
Беляш молчал.
– Сейчас, пацаны, сейчас, заговорит, – сказал Серёга.
Он давил и давил тельце кулинарного изделия. Мял его, как спортсмен выжимает свой кистевой эспандер.
«Ну говори же!»
– И где? – спросил самый неприятный из гопников. – И чё?
– Он так-то разговаривает, пацаны. Сукой буду!
«Задохнулся! Сдох! – мысленно взвыл Серёга. – Ну скажи что-нибудь, беляшик, миленький! Ну что тебе стоит?»
Беляш хранил молчание. А из взглядов людей, окружавших Серёгу, пропал всякий намёк на доброту.
– Братан, а что это ты только что пытался нам втюхать? – спросили Серёгу.
– Он говорил, вот буквально недавно!
Серёга уже давно проклял то мгновение времени, когда ему показалось, что беляш владеет навыками членораздельной речи. По морде Серёга Волков практически немедленно принялся получать при (редкий и печальный случай!) практически полном народном одобрении.
Мелькали руки, ноги. Серёга выл, изворачивался, прикрывал голову и зубы.
Кто-то потрошил его сумку. В открытое окно вагона посыпались пластмассовые букеты. В одном из них сработала кнопка «вкл.», и над железнодорожной эстакадой и протекающим под ней многополосным шоссе запищала песня:
Белые розы, белые розы!
Беззащитны шипы…
Обгоняя букеты, с эстакады падал и Санька Беляш. Он вывалился из пакета.
В пакете он отключился. Как перед третьей ходкой, когда менты делали из него «космонавта», натягивая на голову полиэтилен и лишая тем самым возможности дышать.
Розы над эстакадой
Волна холодного, пьяняще свежего воздуха обдала тело, и Сашка Беляш очнулся.
Первый мгновенный восторг улетучился, сменившись иллюзией полёта.
Которая за долю секунды трансформировалась в реальность падения.
Неизвестно откуда. Неизвестно куда.
– Ааааа!!! – завопил Сашка Беляш.
– Виииииии!!! – завыла Жучка.
А в следующую долю мгновения Беляш упал. Сверху на него обрушился поющий пластмассовый букет.
Законы физики
Законы физики, в отличие от законов юриспруденции, не подлежат двоякой (или троякой) трактовке. От закона физики вас не защитит ни один адвокат. Иной раз вам остаётся только уповать на то, что вектор ваших устремлений совпадёт с законами мироздания.
Так случилось с Санькой Беляшом. Он падал, всем своим рыхлым, поджаристым телом подчиняясь закону всемирного тяготения. Рядом с ним летел букет пластмассовых цветов.
Автомобильное движение на шоссе под эстакадой застыло в пробке. Скорость автомобиля «джип-паджеро», на лобовое стекло которого свалился Беляш вместе с букетом, не превышала семи километров в час. Будь иначе, ни Беляш, ни поющие цветы не удержались бы на капоте, куда соскользнули с лобового стекла.
Включилась сила трения, которая также оказалась сегодня исключительно благоприятно настроена к воскресшему вору в законе. Даже когда водитель джипа затормозил, толчковый импульс оказался не настолько силён, чтобы сбросить Беляша и букет с капота.
Импульс перевернул букет. От соприкосновения с хромированным металлом хлипкая пластмассовая кнопочка перешла в режим другой песни, и цветы запищали песню «Я буду долго гнать велосипед…».
И главное – от толчка и пронзительного звука песни пришёл в сознание Санька Беляш. Пускай с законами юридическими он был в противоречиях, но с законами физики криминальный авторитет, как выяснилось, не конфликтовал.
За 6 минут до этого
Человек за рулём «джипа-паджеро» был крепок телом. Ему было 57 лет, но и бицепсы, и трицепсы его были налиты силой. На животе не было жирка, проглядывали вполне себе отчётливые кубики пресса.
Человек был одет в костюм от «эрмененгильдозегна» и очень в нём страдал. Ему хотелось скинуть пиджак, брюки с острыми стрелочками. Хотелось домой, в баньку с бассейном.
Достав айфон, водитель некоторое время подержал его перед глазами, затем отложил в сторону, на сиденье. Раскрыв бардачок, человек за рулём извлёк из-под атласа автодорог портсигар, в котором лежала самокрутка с марокканской марихуаной сорта «сенсимилья». Водитель зажёг её от прикуривателя, блаженно прикрыв глаза, затянулся ароматным дымом. Ещё одна затяжка. Ещё. Мир вокруг загустевал, как тёплый холодец.
Докурив, человек за рулём выщелкнул окурок в окно.
Зазвонил телефон. Абонент «Татуся».
– О, Татуля, только что хотел тебе звонить, – голос водителя был хорошо поставлен, имел бархатные модуляции.
– Ну, видишь, как совпало, – промурлыкало в ответ. – Мисюсь, а Мисюсь?
Мужчина в костюме насторожился. Такие подходцы обычно означали только то, что его хотят развести на деньги. Запросы Татуси, в принципе, были в пределах разумного. Но вот уже два месяца, как разговоры о деньгах с её стороны владельца джипа раздражали.
– Чего размисюськалась?
– Слушай, я тут на выходные хочу прокатиться. На Сейшелы, а?
– Прямо вот в это вот время, да? – раздражение едкой волной омыло сознание водителя. – Пока кризис? И с долларом непонятка?
– Ой, да ладно! Мисюсенька! Ведь тебе это семечки, а, баловник сладкий?
«В конце концов, да, пожалуй», – подумал человек за рулём, оттаивая и успокаиваясь. Ничего плохого. Поедет барышня на Сейшелы. А он сам хоть отдохнёт на выходные. В кои-то веки.
– Ну хорошо, – сказал водитель вслух.
– Я знала, что ты не будешь против! Мисюсенька, я тебя люблю!
«Переигрывает», – подумал человек за рулём. Хотя какой искренности он хотел в свои пятьдесят с гаком?
– А можно я ещё Катьку возьму с Танюхой?
– Это с какого перепугу?
– Катьку ты знаешь. Помнишь, на дефиле тебе её показывала? А Танюху… я не помню, знаешь ты или нет.
– А ты не офигела? – спросил Мисюсь.
– Ну сладенький. Тебе же это раз плюнуть…
– Твоих поб..душек на Сейшелы возить – это не раз плюнуть!