Страница 1 из 11
Послесказие
От старой сказки – к «Послесказию»
«Что за прелесть эти сказки!» – воскликнула однажды вслед за классиком могучая кучка творческих энтузиастов и решилась на отчаянную дерзость: переиначить горячо любимые с детства плоды российского фольклора под свою гребёнку, заодно подарив им новую – и весьма оригинальную! – жизнь.
Под раздачу попали как прекрасно знакомые любому дошкольнику тексты, так и малоизвестные широкому читателю творения. И если к первым можно отнести «Снегурочку», «Лису и зайца», «Волка и семерых козлят», «Зверей в яме», «Царевну-лягушку», «Кашу из топора», «Лису со скалочкой», «Курочку-рябу» и «Сказку про белого бычка», то вторых представили «Арысь-поле», «Хромая уточка», «Два Мороза», «Заяц-хваста» и «Похороны козла».
Нашлось место и экспериментам, вдохновлённым архетипичными зачинами про некоторое царство, в котором непременно жил-был царь, и сборным солянкам, где исконно сказочные персоналии встречаются со своими литературными «коллегами». Единственный спор возник вокруг «Золотой рыбки», которую большинство отождествляет с хрестоматийным творением нашего всё. Да и тот сошёл на нет, когда притча о старике и его необычном улове обнаружилась в сборнике Афанасьева.
Занятно, что участники проекта, чьё географическое местоположение варьируется от Краснодара до Москвы и Тамбова, не сговариваясь, выбрали разные сказки. Не единожды востребованным оказался лишь «Колобок», представший в данном сборнике аж трижды в ипостасях алко-трипа, новорусской экзистенциально-бандитской саги и философской шутки.
С не меньшим жанровым разнообразием отнеслись к своей ответственной миссии и другие сказочники, взяв на вооружение мистический триллер, политическую сатиру (куда ж без неё в наше неоднозначное время?), полицейский хоррор, герметичный фантастический этюд, угрюмую «социалку», упражнение в постструктурализме и даже комикс.
Добавила проекту десяток-другой оттенков серо-чёрного его оформительская составляющая, ибо что за книжка со сказками без картинок?! Львиная доля атмосферных иллюстраций, а также обложка и рассыпанные по страницам этого издания декоративные элементы – дело рук анапского художника Ильи Копанева, которому помогли своим видением нескольких историй Ольга Шевлякова, Дарья Тоцкая и Валентина Кочубей.
Каждый из тех, кто вложил частичку души в этот проект, с младых ногтей впитывал русские народные сказки, которые читали вслух родители или бабушки с дедушками, напитывался вековой мудростью этих коротких и ёмких текстов, их вневременным юмором, живыми характерами героев. И в «Послесказии» постарался воздать дань предтече всей современной литературы, подарившей ей бессмертные сюжеты, которые не растеряли ни грамма актуальности и сегодня.
Какими бы странными, причудливыми, а порой откровенно страшными ни показались читателю получившиеся истории, в основе каждой из них лежит та самая народная сказка, которая дарила вдохновение целым поколениям писателей, поэтов и художников. Поэтому каждый элемент этого экспериментального альманаха – признание в бесконечной любви лучшим образцам отечественного фольклора, которые всегда будут жить в наших сердцах. И в сердцах наших потомков тоже.
Сергей Лёвин
автор: Роман Нефёдов
иллюстратор: Илья Копанев
Два Мороза
Всё это случилось в смутные времена, на стыке двух эпох, на руинах великого государства, исчезнувшего навсегда…
Старых идолов свергли, а новых ещё не назначили. Кассеты с песнями Modern Talking давно пылились на полках, а постмодерном в постсоветском пространстве даже и не пахло. В комсомол уже не вступали, но и «Единую Россию» ещё не придумали…
Жители Ленинграда в обиходе, между собой, называли свой город Питером, а по результатам референдума высказались за возвращение городу старого названия – Санкт-Петербург.
А Свердловск, стремительно став Ё-бургом – под выстрелы бандитских разборок, ещё только мечтал о красивом и гордом имени, подаренном ему императрицей Екатериной Первой, супругой Петра Великого…
В общем, всё в те времена было как-то запутанно и нестабильно.
Вот и наша история произошла, по всей видимости, из-за хронической неопределённости того времени.
На территории одного из многочисленных уральских заводов располагалось огромное множество никому не известных кооперативов, цель деятельности которых сводилась к одному: «срубить лавэ по-быстрому» и закрыться. Их бухгалтерская отчётность делилась на «чёрную» и «белую» и умещалась в школьной тетради в клеточку.
А если ты не кооператор, не торгаш, а уважающий себя бизнесмен, то правила хорошего тона, подвластные веянию времени, требовали громких имён и ярких вывесок. Слияние и поглощение, или сокращённо СП, становилось трендом 90-х. В цивилистике же эта аббревиатура обозначала «совместное предприятие».
Но, как всегда, истина была где-то рядом…
Так вот, жили-были два обычных коммерсанта, считавших себя бизнесменами. Их интересы постоянно пересекались, они конкурировали друг с другом, поскольку занимались одним и тем же: оба держали склады для хранения замороженных продуктов питания. Проще говоря, они продавали холод. Их орудиями труда, точнее, как следовало из курса политэкономии, средствами производства были морозильные камеры и рефрижераторы. Поэтому в узкопрофессиональной среде наших героев в шутку даже называли «два Мороза».
Однако надоели каждому из них постоянные «тёрки», то есть частые конфликты друг с другом, подставы и выяснения отношений. Оба понимали, что борьба за выживание для кого-то из них может обернуться бедой. И тогда они решили создать новую фирму, объединившись в СП.
Что ж, хорошая идея.
Один – так называемый «новый русский», другой, как говорится, «из бывших». Один молодой да ранний, другой возрастной да мудрый.
Иными словами, это были два совершенно разных человека, но поскольку каждый делал равноценный вклад в общее дело, трудно им было решить, кто возглавит совместное предприятие. Они могли бы разбежаться, так ничего и не заработав, но здравый смысл взял верх и свёл их в споре: чьи холодильники сильнее морозят? Победителю досталась бы должность генерального директора. Но как оценить степень холода, если термометры китайские, а холод-то наш, русский? Неправильно как-то…
– Давай, – предлагает молодой партнёр, – я залезу в твой рефрижератор, а ты – в мой! Кто дольше просидит там, тот и выиграет, тому и быть главным на нашем предприятии!
– Идёт! – соглашается старый, – только мне ли с моим простатитом в холодильнике мёрзнуть?
– И то верно! А ты вместо себя сторожа своего посади. Он хоть и хилый, но на вид молодой, значит, выдержит, – настаивает с возрастающим азартом и лёгкой иронией младший партнёр, – а я тоже кого-нибудь подыщу, вот пускай они нас и рассудят! А не получится ничего, хоть поржём!
Так и решили.
На следующий день спорщики были в сборе.
Молодой Мороз привёл с собой странного типа неопределённого возраста и явно без определённого места жительства, с физиономией бывалого алкаша, но по случаю приодетого в дорогую кожаную куртку с воротником и подкладкой из шерсти, зимние сапоги, в лайковые перчатки и нутриевую шапку-формовку. Ну прямо «коммерс»!
А сторожа приволокли сразу после дежурства, в одном свитерочке, да с газеткой в руках. На вид ему было не больше двадцати лет, точно студент с рабфака политеха на подработке. И внешности такой, ну, скажем, вылитый Шурик – герой Александра Демьяненко из всеми любимой комедии Гайдая.
Засекли время, и каждый вошёл в отведённую ему камеру (морозильную, конечно).
Проходит минут двадцать. Кому-то это показалось вечностью, но только не нашим героям, томящимся в застенках морозильника. Они мужественно молчали… до определённой поры…