Страница 4 из 13
Документы были. Но внутренний голос сказал, чтобы держала бумаги при себе. И вообще, мне захотелось уже уйти оттуда. Только опасалась, позволят ли это сделать.
– Верните мне вещи! – Сказать требование получилось решительно.
– Я их не держу. Забирай!
Голос его звучал ровно, но мне, все равно, было не по себе, когда дрожащими руками собирала серебро назад в мешочек.
– Извините, что побеспокоила. – Произнесла и попятилась. А он поигрывал пером, теребя его костлявыми пальцами, молчал и, казалось, пристально меня рассматривал. – Прощайте.
– До свидания, Элизабет ди Косторанс.
Я развернулась и поспешила убраться из комнаты. А потом и из того двора. Но на улице поджидал уже знакомый оборванец, и пришлось замедлиться, так как он перегородил дорогу.
– Мои услуги стоят медяк. – Сказал и сплюнул себе под ноги, когда между нами осталась пара метров.
– Я ничего не продала. Мне предложили смехотворную сумму.
– Это твои трудности, мамзель. А мои услуги стоят медяк.
– Но я же сказала…
Договорить он не дал. А сразу сделал две вещи: толкнул меня в грудь и вырвал из рук баул. От первого я отлетела в сторону и больно ударилась спиной, от второго меня охватила паника. Она-то и придала сил, чтобы рвануть за грабителем. Это был еще один мой глупый и необдуманный поступок. Потому что оборванец скрылся за следующим поворотом, а я оказалась одна перед тремя такими же опустившимися личностями. Хорошо, быстро пришла в себя и убежала прежде, чем те поднялись со ступеней у входа в похожий двор.
– Уф! Обошлось! – Так подумала, когда остановилась на более оживленной улице, а боль в боку от быстрого бега согнула тело пополам.
А потом огонь в крови чуть схлынул, и разум указал на то положение, в котором оказалась уже теперь. Тупик! Безысходность! Дома не было. Знакомых не было, так как братец их всех от нас отвадил. Из родственников один дядя остался. Тот, которому восемьдесят, в маразме и усох. И даже на то, чтобы зареветь, сил не нашлось, и слезы где-то там глубоко во мне застряли.
– И что теперь делать?
Решила идти в городской дом. Сегодня сдаться брату. Протянуть время, а завтра найти способ и добраться, все же, до дяди. Иного выхода на тот момент не видела. И тогда еще вспомнила, что в бауле были и все документы.
– Карамба! – Боги, это-то скверное выражение, почему ко мне пристало?!
Ну, вот! Мало было всего, теперь, кажется, дошла до точки. Все, побрела к брату.
– Явилась, глупое создание. – Встретил Генри меня на пороге. – И что мне теперь с тобой делать прикажешь?
– Уж ни другу в лапы загребущие подсовывать! – Огрызнулась и потащилась к себе в комнату.
– А Роберт теперь и не вариант для тебя, Элизабет! – Шел он следом и шипел в спину. – Про этого добряка можешь забыть. Ты зачем ему голову бутылкой пробила?! Совсем сдурела?! А он вошел в твое положение…
– В твое!..
– В наше! Да, я виноват, некоторым образом, перед тобой.
– Только некоторым образом?!
– Вот как с тобой можно разговаривать? Ты же цепляешься к каждому слову!
– Сгинь, с глаз моих, а?..
– Вот договорю и тогда уйду. А Роберт хотел предложить тебе свой дом на время. Он ему все равно пока не нужен, так как в плавание уходит. Он, знаешь ли, судно имеет, и…
– Слышать о нем ничего не желаю!
– И вот, что мне теперь с тобой делать? Ты думаешь, этот дом наш еще? Ничуть! Только если на очень малое время. Вот явится сегодня вечером ростовщик, и…
– Какой же ты негодяй, Генри! Как ты мог?!
– К чему!.. К чему эти крики?! Делу-то не помочь…
И он ушел, хлопнув дверью. А я стала набирать воду в ванну. Ох, если бы можно было избавиться от обрушившихся бедствий вот так же, как от пыли на теле и в волосах. Встал под струи воды и все смыл! Но нет, ничего не вышло. И обновленной себя ничуть не почувствовала, когда вышла из ванной комнаты. И усталость от меня не отстала, а как придавила. От печальных мыслей постоянно получалось вздыхать. Надела платье, села перед зеркалом расчесывать волосы, и вздыхала, вздыхала…
– Идем! – Неожиданно на пороге моей комнаты снова возник Генри. – Там кредиторы пришли и ростовщик. – Твоя подпись понадобится.
– А ничего, что у меня теперь документов нет?! – Голос мой был полон желчи, увы, горче никогда еще не звучал.
– Ничего. – Буркнул он мне и быстро ушел.
Я пошла за ним. Спустилась в гостиную, а там какие-то люди хозяйничали, как у себя дома. Двое из них сидели за столом, на котором белели бумаги. А еще среди них находился знакомый мне нотариус. Хоть одно приятное лицо! Но очень удивилась, заметив среди присутствующих горбуна с той, будь она проклята, ставшей мне недавно известной улицы. Этому, что здесь надо? Или ростовщик и есть…о, как тесен мир…
– А она согласна? – Долетел тут до меня незнакомый мужской голос.
– Куда деваться-то… – Ответил ему Генри.
– Ну, да. – Согласились с ним сразу двое из присутствующих мужчин.
Это о чем же у них был разговор? А под ложечкой у меня уже скверно так засосало!..
– Элизабет, подойди и поставь подпись. – Приказал брат.
– А если не стану? – Прищурила на него глаза.
– Тебе же тогда станет хуже. – Сказал с такой безысходностью, что я ему поверила.
Подошла и поставила подпись под какой-то бумагой. Думала, что это как-то было связано с продажей дома, раз присутствовал горбун-ростовщик. Оказалось, подписала себе приговор.
– А священник где? – Снова интересовался самый разговорчивый.
– Задержался, но приехал. Сейчас будет. – Это уже говорил братец.
И как раз в комнату зашел священнослужитель. Какой-то «сморчок» незнакомый. И глаза у него такие были…одним словом, с таким взглядом только людей грабить. Уж я-то теперь знала, какие лица и глаза у грабителей!..
– Дочь моя! – Визгливо обратился он ко мне. – Встань сюда.
Указал место рядом с Генри. А то, что там еще и горбун стоял, я этому не придала значения. Священник же сразу забубнил неразборчиво некие слова. Но мне было не до него – у меня внутри все сжималось в тугой узел от совсем скверного предчувствия.
– Мы теперь без жилья остались, да? – Шепнула брату. – Надеюсь, ты дом продаешь, хоть с какой прибылью, чтобы могли на первое время квартиру снять, да? А где работу искать станешь, имеешь представление?
Тут святой отец закончил бурчать, а меня за руку взял горбун.
– Что происходит?! – Попыталась вырвать у него свою руку. Но ничуть, ни бывало – держал как тисками. – Генри! Объясни мене!..
– Я о тебе позаботился, Элизабет. Ты же была против сомнительных отношений и проживания в одном доме с чужим мужчиной? Ну, вот! Теперь ты замужняя женщина.
А рядом стоял этот горбун-ростовщик и крепко держал. А священник успел убежать. Сомнения в правдивости слов Генри тут и рассеялись. И хоть ростовщик и выглядел в тот момент иначе, причесан, чистые волосы собраны шелковым шнуром в хвост, одет был по всем правилам моды и дорого, но мне очень захотелось упасть от всего, что поняла и видела, в обморок. И вот оно, свершилось, богиня-покровительница надо мной сжалилась – послала беспамятство.
Глава 2. Где исполняется мое желание, но совершенно неприемлемым способом
Очнулась я в карете от тряски. Открыла глаза и в первый момент никак не могла понять, что со мной, и где находилась. Но потом память услужливо подбросила картинки из совсем недавнего прошлого, и невольно получилось застонать.
– Пришла в себя? И отлично, нюхательные соли не понадобились. Я и говорил, что сама очухаешься.
Покрутила головой в разные стороны, силясь понять, кому это карлик говорил про соли, если в карете нас было всего двое, и я до сей минуты пребывала в беспамятстве. И да, никого больше так и не нашла. А потом в голове как выстрелило сознание, что этот горбун теперь для меня не просто какой-то почти незнакомый уродец, а муж. И не просто муж, а забрал меня у брата и везет в свой дом. Навсегда. И представилась мне та комната с пыльным воздухом и окном-щелью. От этого снова вздрогнула и вся выпрямилась.