Страница 21 из 27
Пёс снова надрывно залаял, в подвываниях явно слышалась мольба. Теперь он был совсем близко и казался единственным материальным объектом в мире серых теней. Чёрный, словно глыба мрака, тем не менее пёс не пугал, его присутствие возвращало кажущиеся навсегда потерянными силы. Глаза его, не алые, как у демона, а невозможно синие, какие они были у одного-единственного человека, светились теплом и пониманием. Столь нужной поддержкой.
— Сириус? — ошеломленно прошептал Драко, узнавая и не веря.
— Не останавливайся, — голос обрушился со всех сторон, и пёс ткнулся ему в бок, подталкивая, заставляя двигаться дальше. — Ты почти у цели.
Нить засветилась нестерпимо ярко, Драко послушно шагнул раз, второй… и ноги потеряли опору. Он опять летел через пространство и время, и через один нескончаемый миг мягкая завеса ткани легко пропустила обретшее материальность тело, уронив его на черные, гладко отполированные камни.
Он смог. Он прошёл.
***
Слух и зрение вернулись не сразу. Собрав остатки сил, Малфой нащупал на поясе колбу с нужным зельем и залпом опрокинул в себя содержимое, с облегчением чувствуя, как измученный казавшимся бесконечным путешествием организм постепенно оживает, получая столь необходимый заряд бодрости.
Совсем рядом высилась Арка — точная копия той, которая осталась в Министерстве, укутанная неверным, смутно манящим блеском. Похоже, он вывалился наружу между артефактом и стеной, и теперь массивное сооружение скрывало его от чужих глаз. Практически ползком Драко преодолел полтора ярда и осторожно выглянул наружу.
Глазам предстал поистине огромный зал, знакомый по недавнему видению. Арка находилась в дальней от входа части, посередине располагался матово поблескивающий алтарный камень, расположенный в углублении правильной восьмиугольной формы, куда спуститься можно было по пологим ступеням. По стенам горело несколько факелов, и трепещущее пламя выхватывало лишь малую часть пространства, отдавая углы на откуп клубящимся теням.
Убедившись в отсутствии здесь людей, Малфой думал подняться и выйти из укрытия, когда в дальнем конце распахнулась дверь, заставляя мага поспешно вернуться в нишу.
В зал медленно вошёл высокий незнакомец. На вид — старше Драко лет на десять, весь в чёрном. Длинные тёмные волосы с едва заметной проседью спускались на плечи, на бледном лице выделялись глубоко посаженные глаза с недобрым блеском и породистый нос с заметной горбинкой. На фоне мрачного одеяния вошедшего яркой звёздочкой смотрелось белое платье девушки у него на руках. Гермиона — а это, без сомнения, была именно она — была то ли опоена каким-то зельем, то ли просто усыплена заклинанием. Укутанное в белоснежную мантию тело безвольно покоилась на руках мужчины, глаза — закрыты, лицо — мертвенно-белое. На тонкой руке, безвольно свисающей из-под ткани, Драко успел заметить тонкий ободок антрацитово-черного кольца со звездным блеском, что не могло не радовать: Малфой уже подумал, что опередил сам себя, странствуя по дорогам смерти, и ритуал в доме Блэков ещё не состоялся.
Незнакомец тем временем неторопливо пересек зал, спустился в нишу по пологим ступеням и положил девичье тело на алтарном камне, тщательно расправив белые одежды, сам же опустился на колени в ногах, в одной руке держа волшебную палочку, в другой — ритуальный кинжал с изогнутым лезвием, поблескивающим в свете факелов. По щелчку волшебника по краям углубления загорелись заранее там установленные толстые свечи, наполняя пространство тонким горьковатым ароматом.
Все ритуалы бракосочетания, берущие начало из давних времён и сохранившиеся в старинных родах, чем-то похожи друг на друга. Различны детали, но зная ритуал одной семьи, нетрудно опознать ритуал другой. Тем более, если ты совсем недавно в одном принимал непосредственное участие.
Так что Драко не составило труда угадать, что именно здесь затевалось. Похоже, Энтони Эрук пока не знал, что статус Гермионы Грейнджер (или, если правильнее — Гермионы Руквуд) совсем недавно изменился и что этот путь ему заказан…
— Эннервейт!
Взмахом палочки Эрук разбудил пленницу, но чары по-прежнему сковывали её, не позволяя сдвинуться с места.
— Энтони? — слабо прошептала она. — Что…
— Пришло моё время, — перебил её волшебник, и в его сиплом баритоне зазвенело с трудом сдерживаемое торжество. — Я верну имя и силу, отнятые у моего предка. Завершу дело, ради которого жизнью пожертвовал мой отец, которое забрало у меня годы жизни. Эти глупцы пытались проникнуть в Руквуд-холл, а о самом важном орудии не знали… Всего-то надо было слегка войти в доверие, потом оказаться в числе первых в решающей попытке проникновения. Рядом с тобой, девочка…
— Со мной?.. — переспросила она. — Энтони, что ты делаешь?
Голос молодой женщины звучал хрипло, надтреснуто. Драко видел, как она раз за разом пыталась ослабить невидимые путы, но ничего не получалось, а последние силы уходили. Похоже, она сильно ослабла за два дня, сейчас её поддерживала сила воли да магия поместья Руквудов, пусть Гермиона о последнем и не подозревала.
— Вот и они не поняли, причем тут ты, пока не стало слишком поздно, — захохотал безумным смехом Эрук, откидывая черные волосы с лица. — Сейчас-то, думаю, догадались, а тогда… Глупцы, то, что дело сдвинулось с мёртвой точки после твоего присоединения к проекту, они приняли за везение и результаты долгих трудов. Как легко их оказалось отвлечь! Пара писем со старой страшилкой вместо подписи — и никто даже не подумал расследовать причины болезни Эльгора. Малфой вовремя явился в Англию, тут мне повезло, — Эрук расплылся в улыбке. — Бывшего Пожирателя, конечно же, сразу заподозрили в измышлении недоброго. А я тем временем получил желаемое — оказался с тобой в одной группе, заменяя прихворнувшего коллегу… А потом и здесь. Наедине… И никто сюда не придет, уж поверь.
Лицо Гермионы исказилось смесью страха, гнева и презрения, она задергалась всем телом в попытке преодолеть чуждое колдовство. Маг нагнулся, с силой прижимая девичьи плечи к холодному камню, гася попытки сопротивления.
— Никуда ты не вырвешься, — прорычал он, наклонившись к лицу пленницы. — Не трать понапрасну силы и лучше смирись.
Тут, словно что-то учуяв, он нагнулся ещё ниже и жадно, по-звериному втянул носом воздух. Глаза Эрука вспыхнули, и Гермиона замерла, то ли растеряв остатки сил, то ли окаменев от омерзения и ужаса. Мужчина шумно выдохнул, жадно разглядывая нежные изгибы девичьего тела, распростертого на алтаре, потом злорадно улыбнулся и рукой коснулся её щеки:
— Зря сопротивляешься, — проговорил он, облизнув полные губы. — Без чопорных министерских мантий и строгого выражения на лице в тебе чувствуется женщина. А я долго отказывал себе в этом удовольствии. Обещаю, тебе понравится. Но придётся подождать: сначала дело — а потом уже удовольствие.
Эрук внезапно провел губами по лицу девушки, а потом с видимым сожалением оторвался от неё. Отойдя, он кинжалом уколол сначала её руку, потом свою и, смешав кровь, принялся выписывать руны, временами сверяясь с увесистым томом, лежащим на краю алтаря. Рукав белоснежной мантии окрасился ярко-алым в месте пореза, а Эрук взмахом палочки невозмутимо продолжал перемещать на рисунок её и свою кровь, чередуясь в очевидно строго прописанном порядке. Драко находился слишком далеко, чтобы разглядеть подробности, но догадаться было несложно: рунная вязь была призвана связать будущих супругов в единое целое, закрепляя результаты колдовства, подчиняя жену власти мужа.
— Англичане — снобы. За обычной грязнокровкой не сумели разглядеть Возрождающую, — продолжил тем временем рассказывать Эрук, которому последнее время, похоже, не хватало собеседника, ведь Гермиона слушать не могла, пребывая в полубессознательном состоянии. — Но роду Руквудов ты не нужна. Ведь есть я! Ты помогла мне сюда попасть, исправляя ошибку изгнания из рода моего предка. А уж теперь, я уверен, старинный род предпочтёт продолжиться в сыне сильных волшебников, а не в непонятном капризе магии — грязнокровке, вдруг ставшей Возрождающей.