Страница 2 из 27
Вот только в итоге, словно в насмешку, судьбу его решил бывший школьный враг…
Бывший? Давно уже… Горькая усмешка исказила бледное аристократичное лицо Драко Люциуса Малфоя. Время в сочетании с десятилетним изгнанием из родного гнезда оказалось великолепным целителем, избавив его от детских предрассудков и глупых обид, и сейчас смешно было вспоминать происшествие на первом курсе, с которого всё началось… Ведь сам был виноват. Чуть меньше пафоса, чуть больше ума… И Поттер, как он сам признался много лет спустя, мог оказаться на Слизерине. В компании не Уизли, но Малфоя. И тогда, кто знает, как сложилось бы всё?
Следом за мыслью о Поттере неизменно появлялась другая, но именно об этом думать совсем не хотелось. А вспоминать — тем более. Только не сейчас. Слишком хрупким было спокойствие, слишком дорого оно далось. Если промолчала она, то и ему следовало забыть. Выбросить из головы раз и навсегда безумные мысли. Пусть он и вернулся в Англию, но ситуация не изменилась: совершённое когда-то нельзя просто выбросить за истечением срока давности. В некоторых случаях последнего не существует. Как говорил тот русский, с которым случай столкнул его в Италии пару лет назад? Ах, да. «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь». А Драко за школьные годы успел наговорить более чем достаточно.
Впрочем, к чему ещё привычку накрепко привили годы изгнания, так это к отказу от сожалений о несбывшемся. Можешь — меняй, а не можешь — забудь. И иди дальше. Что, собственно, и входило в его планы.
Мужчина очнулся от размышлений, только когда ощутил устремленный на него пристальный взгляд. Выяснилось, что в раздумьях и воспоминаниях он преодолел пару сотен ярдов и оказался у открытых дверей особняка, в створе которых застыл домашний эльф, одетый в белоснежную накрахмаленную наволочку с вышитым на ней фамильным гербом Малфоев. Оказывается, Драко успел позабыть, как милостиво поместье к хозяевам: для незваных гостей, чудом преодолевших охранные чары, дорога от ворот до дома показалась бы куда более длинной, пару миль — по меньшей мере — преодолеть бы пришлось и далеко не по ровной парковой дорожке, заботливо избавленной от крупных камней трудами маленьких хранителей поместья.
— Мы бесконечно рады возвращению молодого лорда, — с поклоном приветствовал его эльф. — Позвольте уточнить: вы останетесь у себя или переселитесь в комнаты хозяина поместья?
— Спасибо, Дирк, — с невесомой улыбкой кивнул мужчина, проходя в дом и мысленно ставя себе плюс за хорошую память: он смог вспомнить имя встречающего, хотя в прошлой жизни все эльфы были на одно лицо и имя. — Я останусь у себя, а в библиотеку подай кофе и легкий завтрак.
Другому обращению с эльфами его жизнь тоже успела научить: оказалось, далеко не везде они влачат столь жалкое состояние, как в Англии, зато и пользы приносят куда больше. Былые привычки пришлось искоренять, усваивая отличную от прежних представлений картину мира.
— На столе в библиотеке письмо, адресованное вам, — снова поклонился Дирк. — Пришло час назад, вместе с доставкой свежих газет.
— Отлично, спасибо, — снова поблагодарил молодой маг и размашистым шагом направился в знакомую с детства комнату, ощущая, как каждый его вздох дарит старинному особняку жизнь, стряхивая пыль веков, пробуждая магию рода.
Вот от этого ощущения общности с родом он никогда не откажется. Он — Малфой. И им останется до самой смерти. Когда бы она ни наступила.
Письмо, оказалось, пришло из Министерства. То ли кто-то тщательно следил за календарём, помня о сроках окончания изгнания, то ли за ним следили еще в Европе, потому как отправили письмо задолго до магического всплеска, вызванного пробуждением старинного поместья от десятилетнего сна.
Сухим лаконичным языком лорда Малфоя поздравляли с возвращением на родину и приглашали в Лондон для беседы. Через день, в одиннадцать утра. И Драко понимал: если он хочет остаться в Англии и дальше, от учтивого приглашения отказываться не стоит. Иначе может последовать другое, куда менее любезное. И совсем от иного адресата, потому как на этом стояло: Гарольд Джеймс Поттер. Мужчина усмехнулся: это будет интересная встреча. И что-то подсказывало ему, что сюрпризов окажется полно для обоих будущих собеседников.
***
Следующий день Драко провёл, разбирая старые бумаги в бывшем кабинете отца и в библиотеке. Через пару часов после возвращения домой ему доставили отчеты из Гринготтса — толстую пачку документов, которые тоже требовали внимания нового главы рода: у гоблинов процесс добычи нужной информации тоже работал неплохо, и о его приезде в Англию они знали.
Молодой маг радовался возвращению, но воспоминания… они разъедали выработанное за последние годы спокойствие подобно едкой кислоте, обретя практически неодолимую силу, раз за разом заставляя возвращаться к давно минувшим событиям, воскрешая их в памяти.
Поместье ожило с возвращением хозяина, исчез тот неуловимый дух, который всегда селится в покинутых домах, и теперь Драко то и дело казалось, что он чувствует в какой-либо из комнат или аромат духов матери, или запах табака, который курил дед. Эффект усиливался расставленными эльфами тут и там букетами белых орхидей — любимых цветов леди Малфой. Эта традиция всегда хранилась в доме: цветы выбирала жена главы рода. И пока новая владелица мэнора не отменит распоряжений, снежно-белые экзотические растения по-прежнему будут наполнять ароматом комнаты.
Драко закусил губу и усилием воли отбросил ненужные мысли в сторону: тема о возможной хозяйке поместья относилась к запретным. Он понимал, что рано или поздно думать об этом придётся — род обязан получить наследника, — но сейчас рассуждать о таком точно не хотелось.
Нарцисса не пожелала возвращаться в Англию. Выйдя замуж во Франции через пару лет после смерти Люциуса, она наконец-то отыскала простое женское счастье, и теперь мало кто узнал бы чопорную английскую аристократку в ещё совсем молодой счастливой женщине: она сбросила с плеч годы несчастливой жизни, обрела лёгкость и вновь научилась улыбаться.
Дед же умер, когда Драко только исполнилось десять, а отец терпеть не мог запах табака, в отличие от Драко, потому тонкий аромат исчез из поместья тогда, давным-давно. А теперь вернулся, помогая вспоминать моменты родом из далёкого детства: первая попытка взмахнуть палочкой, тогда отцовской запасной, тайком стащенной, первые, сваренные под присмотром деда, простейшие зелья, полёты на метле, уроки окклюменции от матери, поездки верхом по парку на вороном жеребце, знакомство с гиппогрифом, белоснежным величественным животным, любимцем мальчика.
Тут же возник в памяти знаменитый эпизод, произошедший на третьем курсе в Хогвартсе… Те памятные события Драко совсем не красили, в том числе и в собственных глазах. Да, зависть способна на многое! А уж зависти в те годы в нем было более чем достаточно, особенно к Поттеру. Тем более эта вражда всегда находила положительный отклик у отца, чьё одобрение было тогда главной наградой для молодого наследника Малфоев.
В школьные годы Драко и не догадывался о том, что всё могло быть совсем иначе, если бы не специфические методы воспитания сына, используемые Люциусом. Только в Германии, когда старый профессор артефакторики во время совместной работы случайно обнаружил следы многолетнего вмешательства в разум ученика, стала ясна причина годами терзающих Драко смутных сомнений. Тогда путь Драко к себе теперешнему только начинался, и самообладание оставляло желать лучшего, поэтому неожиданное открытие вылилось в настоящую истерику. Правда, винить уже было некого: единственный виновник к тому моменту давным-давно нашёл место вечного упокоения в семейном склепе.
А теперь, разбирая архив, Драко прочитал, что такие поступки были обычным делом в роду Малфоев испокон веков: лёгкое, но постоянно действующее внушение главы семьи по отношению к наследнику, пара правильных установок — и уже годам к четырнадцати во всех ухищрениях смысл пропадал, ведь характер будущего хозяина поместья становился истинно малфоевским и никаким другим.