Бабник (ЛП)

Люди разошлись на разные стороны.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто остался в лагере Торнов.

Тишина.

И мои родители.

Сестра держалась золотой середины.

А это означало, что вся семья, вероятно, была готова бросить проклятый парад в связи с тем фактом, что каким-то образом я снова сделал что-то неправильно.

Всего виски мира не хватит, чтобы успокоить сейчас мои нервы. Позволить им встретиться с Эвери, при этом ничего ей не объясняя, похоже, было наихудшей идеей, какую я только мог придумать.

Но опять же, другим единственным вариантом было признать, что я лгал.

Признать мой стиль жизни.

И позволить им снова разочароваться.

Мама будет плакать.

Папа кричать.

И распространятся новости о том, как снова низко пал старый добрый Лукас Торн. Но, честно говоря, мне плевать на себя.

Но родители? Я люблю их.

Они поддерживали меня в самые темные периоды жизни; наименьшее, что я могу, это поужинать с ними, притвориться милым с Эвери и позволить им думать, что в итоге все наладится. Позже мы с Эвери можем обоюдно и официально решить по-хорошему закончить наши отношения.

— Еще? — бармен кивнул мне, уже потянувшись за чистым стаканом.

Мои пальцы скользнули по холодному стеклу, когда я уставился на прозрачную коричневую жидкость. Как, черт побери, это произошло?

Верно. Эвери.

Еще одна порция выпивки.

Проклятье, она просто пыталась помочь. Мне следовало догадаться. Мне столько раз ее помощь выходила боком, что и сосчитать невозможно.

Однажды она попыталась спасти кота, в которого, я уверен на девяносто девять процентов, вселился демон. Он чуть не лишил меня одного яйца, а мне они нужны оба, черт побери!

Когда ей было двенадцать, она решила спасти мышь и почти сделала это, но моя собака схватила грызуна первой. Кровь была повсюду.

И не ее вина, что у соседей отмечали день рождения их четырехлетнего сына, или что все его друзья чисто случайно оказались во дворе напротив, когда это произошло.

Кого я обманываю? Она несет абсолютную опасность обществу и мне в том числе.

Но у меня нет выбора.

Мама написала мне по меньшей мере дюжину раз, чтобы удостовериться, что я не изменил решение. В момент чистого безумия я даже подумал заплатить какой-нибудь похожей на Эвери девушке, дабы избавиться от риска, что настоящая Эвери все испортит. Этот ресторан был известен своим темным освещением. Черт, «Эль Гаучо» давал посетителям фонарики, чтобы читать меню! Подстава могла сработать! Возможно. Ладно, скорее всего, нет.

Они слишком хорошо ее знают.

— Ладно! — произнес голос рядом со мной. — Перед тем как ты взбесишься, просто знай, меня одевала Остин. Я забыла, какое это замечательное место, и…

У меня отвисла челюсть, когда Эвери скрестила руки: ее грудь выглядывала в вырезе красного платья.

— Это виски? — Она выхватила стакан из моих пальцев и выпила залпом мой виски, а затем хлопнула стаканом по стойке. — Я закажу еще, — она подмигнула бармену. — Мой папа платит. — Эвери указала на меня.

— Помни, что я говорил про «быть милой». — Я ущипнул ее за бок.

Она тихонько вскрикнула и каким-то образом упала мне на колени.

Я замер.

Она застыла.

Наши глаза встретились.

Возможно, я уже был наполовину пьян, потому что я не скинул ее на пол и не начал на нее кричать.

Возможно, это из-за платья.

Я падок на красный цвет.

Оно на тон темнее ее волос. Широкие бретели тянулись от плеч в сложное переплетение на спине и опускались вниз до самой попки.

С проклятием я втянул воздух и подождал ее действий.

Но это была Эвери.

Она никогда не делала так, как я от нее ожидал. Наоборот, поелозив задницей, она оглянулась через плечо.

— Достаточно хорошо для тебя?

Не реагировать. Не реагировать.

Быть взрослым.

Быть выше этого.

Я шлепнул ее по заднице и пожал плечами.

— Ты становишься теплее.

Ее улыбка была убийственной. Я должен хорошо подумать, прежде чем бросать вызов кому-то, кто не пользовался учебными колесами на велосипеде, когда была маленькой. Эвери отвергала все, что заставляло ее чувствовать себя ребенком, и сразу направилась к десятиступенчатой скорости.

Теперь она превзошла саму себя.

И еще, сегодня она собирается изображать, что мы встречаемся, притворяться, что между нами не случилось дохрена всего, притворяться, что несколько дней назад я не был в чьих-то других объятиях.

— Я спросила, как это ощущается?

Бармен положил перед ней салфетку и поставил выпивку. Она медленно поднесла стакан к губам и отпила.

— Твоя задница? — спросил я хриплым голосом. — Или то, что бармен подумает, что я самый жуткий папа на планете?

Она прыснула со смеху, чуть не пролив на нас содержимое стакана.

— Ну, давай, признай это. Забавно же.

— Не так уж и забавно.

Эвери облизнула губы и взглянула краем глаза на бармена.

— Он в ужасе.

— А ты выглядишь слишком радостной от этого.

Она повела плечом и сделала еще глоток.

— Мне нравится шокировать.

Я усмехнулся.

— О, прости, я подумал, что это была шутка. Ты грубая до безобразия, но ничего в тебе не может меня шокировать. В конце концов, я видел тебя бегающую голышом через разбрызгиватели.

Ее глаза сузились.

Дерьмо.

Она осторожно поставила выпивку на стойку и повернулась ко мне лицом. Невозможно не реагировать на ее роскошное тело, прижатое ко мне. Хвала Господу, в баре было темно.

Ее ладони обвились вокруг моей шеи и, оперевшись ногой о стойку, она села, расставив ноги вокруг меня, ее брови с вызовом приподнялись.

Я снова обхватил ее задницу и стал ждать.

Она не двигалась.

У бармена отвисла челюсть.

— Мои поздравления, ты только что официально довела старого бармена до сердечного приступа.

— Недостаточно хорошо, — прошептала она.

— Эвери, — я произнес ее имя словно проклятие. — Какого хрена, по-твоему, ты творишь?

Тепло ее тела оживляло меня. Ее грудь прижималась к моей, потершись раз, другой, движение было настолько эротичным, что у меня перехватило дыхание.

Не. Реагировать.

Волосы пеленой перекинулись через ее плечо, и она прижала губы к моей шее.

Я сжал ладони, впиваясь пальцами в ее плоть, сражаясь с инстинктами засунуть язык ей в рот и прижать тело к барной стойке, сорвать платье и сделать ее своей.

Я вел себя как пещерный человек.

Обезумевший пещерный человек.

Обезумевший. Изголодавшийся. Пещерный человек.

Она подмигнула.

Дьявол.

— Дорогой! — Пронзительный голос испортил момент прямо в той части поцелуя, когда губы практически соприкоснулись, непременно должны были коснуться, но вместо этого он прервался матерью-психопаткой, не ценящей чужое личное пространство.

Она просунула голову между нами и постучала меня по плечу.

— Я знала, что это вы!

— Нашла нас, — произнес я в жалкой попытке выиграть немного времени, потому что в какой-то момент я собирался «встать». Забавно.

Что означало, с моей удачей, мама посмотрит вниз и начнется: «О, милый, тебе не надо позаботиться об этом?».

В этот момент меня бы заставили объяснить маме все причины, почему Эвери не сможет помочь мне позаботиться об этом, а лишь снова заставит его подняться, когда облизнет губы и сосредоточит внимание на моем члене.

Что ж, раз выхода не было… Я поднял руку.

— Одну минуту, мам.

Эвери злобно улыбалась, а мама все еще стояла в шаге от нас. Потянувшись вперед, чтобы шепнуть кое-что Эвери на ушко, что также означало, что я могу вдохнуть цветочный аромат ее духов, я укусил ее за мочку.

— Ты заплатишь за это.

— Ох, — она поморщилась. — Прости, но твой недельный список забронирован, а мы знаем, что воскресенье — день Господа. — На этом она спрыгнула с моих колен, глянула вниз и быстро обернулась, обнимая мою мать. — Почему бы нам не пойти за столик, пока Лукас позаботится о маленькой неприятности… — Она повернулась. — Быть может, немного льда в твоем следующем напитке поможет, мой сладкий.