Бабник (ЛП)

Они гордились.

Гордились.

У меня нет выбора.

— Думаю, что свободен во вторник вечером. — Кэри и Табата, обе улетали в этот вечер, поэтому я не получу столь необходимый и заслуженный секс, который жду с нетерпением с тех пор, как Эвери Блэк ворвалась в мою жизнь, словно атомная бомба.

«Бум!» Я сделал небольшое движение рукой с бутылкой, изображающее взрыв. Дети, это ваш мозг, а это ваш мозг под действием наркотиков. Заметьте, он выглядит точно так же, как у Лукаса, когда он и Эвери оказываются в одной комнате. Захватывающе!

— Вторник, — прошептала она себе под нос, — вторник. — Еще одна долгая пауза. — Вторник.

— Через два дня, мам!

— Не повышай голос на мать! — рявкнул отец, и я отдернул телефон от уха.

— О, отлично, вы на громкой связи. — Я изобразил пистолет, приставленный к моей голове и сделал еще глоток из бутылки.

— Сынок, ты пьешь?

— Не-а. — Очередной длинный глоток.

— Вторник! — воскликнула мама. — Отлично. Мы напишем тебе название ресторана. И еще, убедись, что приведешь Эвери.

Когда мы встречаемся с родителями за обедом, они всегда выбирают ресторан, а я всегда плачу. Вот как это работало, это то, что я мог сделать после всей причиненной боли. Постойте, она только что сказала «Эвери»?

— На кой черт?

— Следи за языком! — прогремел отец.

— Прости, я имел в виду, она занята. — Я закатил глаза.

— Она может отменить свои планы? — умоляла мама и начала всхлипывать.

— Сын, не заставляй свою маму плакать. У нее был эмоциональный день из-за смерти Пушка.

— Пушок УЖЕ ГОД как умер!

— Все еще… — она громко всхлипнула, — больно, ты же знаешь, что Блэки подарили мне Пушка до того…

До того, как я все испортил.

До того, как я разрушил жизни моих родителей.

До того, как уехал.

Поэтому я сделал то, что всегда делают идиоты, когда их загоняют в угол: послал Эвери Блэк к черту и произнес:

— Уверен, она сможет.

Разговор закончился, когда мама спросила, когда у нас будут дети.

Я забрал бутылку в постель.

Глава 13

ЭВЕРИ

Ничего важного. Просто понедельник. Я сама сделала его хуже, чем он был на самом деле. Беспокойство нарастало во мне так сильно, что меня едва не стошнило дважды за утро.

Он наверняка собирается уволить меня или, по крайней мере, дать мне такую плохую рекомендацию, что я не смогу работать в компании с шестизначной стартовой зарплатой и блестящей корпоративной картой, которая оплатит мне такие вещи, как ланч.

Стейк.

Деловые поездки.

Как будто моя неминуемая жизнь на улице ничего для него не значила!

Я преувеличиваю.

Но все же!

Он задница!

Но последней каплей была не эта угроза, а выражение его лица, когда он говорил это, словно только что увидел привидение или был напуган демоном, увиденным в зеркале. Одному Богу известно, сколько всего висит на нем, сколько всех этих грехов, которые он совершил. Потому что я заглянула правде в глаза — он низкий и грязный бабник.

Не знаю, почему мне так трудно было поверить, когда это ежедневно буквально бросали мне в лицо — через его обновляющиеся календарные оповещения в моем телефоне.

Нет ни единого шанса, что небеса улыбнутся Лукасу Торну и предоставят первоклассных ангелов-хранителей для защиты.

На следующей неделе я не рассчитывала на зарплату, так что такие вопросы, как кофе, даже не обсуждались, что еще больше усиливало мое беспокойство, ибо я полностью измотана.

Особенно после того как Кайла решила позвонить снова, чтобы спросить, может ли она приехать. Не то чтобы Кайла жила на просторах Аляски, но она обитала в Беллингеме, откуда по-хорошему два часа езды до центра. А так как Кайла — ужасный водитель, и на дороге ведет себя отвратительно, для каждого в Сиэтле будет лучше, если на всех выходных она будет оставаться в Беллингеме вместо поездок ко мне.

Внутренний голос напомнил мне, что не только ее навыки вождения заставляют меня нервничать, а сам факт, что я ее увижу.

Лицом к лицу.

Девушку, которой я никогда не смогу соответствовать.

Ту, которая делала болезненно очевидным, что такой я никогда не буду.

И ту, которая весело дразнилась своим парнем у меня на глазах. Самым трудным было то, что она всегда такая отвратительно приторная, что я никогда не понимала, делала ли она это назло или просто не знала, что у меня что-то к нему есть.

Уфф. Четыре года прошло. А это все еще задевает меня.

Встречи с ней напоминают обо всем, что я пыталась забыть и оставить в прошлом. Она всегда была такой пассивно-агрессивной, что к моменту, как мы заканчивали тусоваться, я была эмоционально истощена.

Передо мной возникло офисное здание. Я прищурилась, прикрывая лицо рукой, когда лучи солнца отразились в стекле.

— На что мы смотрим? — прошептал Лукас мне на ухо.

Я взвизгнула и отскочила от него, и врезалась бы в проходящего мимо байкера, если бы Лукас не оттолкнул меня свободной от кофе рукой.

— Обязательно быть такой занозой в заднице?

— Обязательно пытаться меня убить? — парировала я.

Он закатил глаза.

— Пойдем. — И потащил меня за собой.

Мы шли не в сторону офиса.

— Эм… Торн…

— Я серьезно засуну «Старбакс» в эту тощую задницу, если ты не заткнешься и не послушаешь меня хотя бы раз в жизни.

Я замолчала и пошла следом, но только потому, что он произнес «Старбакс» и целенаправленно двигался в направлении ближайшего его филиала. Если я буду выглядеть достаточно жалкой, он купит мне кофе?

Вот, до чего я дожила.

Клянчу кофе.

От этой мысли плечи поникли, когда мы вошли в здание. Запах свежеиспеченных булочек ударил меня в полную силу, и в животе заурчало, сообщая каждому: «Я голодный медведь и могу съесть любого. С дороги, пожалуйста!».

Я последовала за Лукасом на линию выдачи, все еще борясь с желанием заговорить, но решив, что, если он захочет от меня что-то услышать, он скажет что-то вроде: «Теперь ты можешь порадовать меня своим голосом, Эвери».

Хоть я и молчала, но каждый раз, слыша, как кто-то заказывает тыквенный пирог, я громко вздыхала, так громко, что бариста косилась на меня. Остынь, «Старбакс», я не собираюсь красть кусок тыквенного пирога.

Рот наполнился слюной.

Конечно, я не была настолько отчаявшейся.

Но если я сделаю два или, может быть, три шага к ней, закричу «Пожар!», а потом начну вопить какую-нибудь хрень про напавшую на меня пчелу, то кусок тыквенного пирога, вероятно, выпадет из ее рук на пол. Будет жаль, если я не спасу его от муравьев.

Все существа заслуживают еду, но тыквенный пирог слишком хорош для муравьев, слишком роскошен, они лопнут от такого богатства по моей вине, из-за спасения баристы, правильно? От пчелы.

Кажется, я сама себя смутила.

— Почему ты так тяжело дышишь? — спросил меня Лукас.

Я вырвалась из фантазий о тыквенном пироге и пожала плечами.

— Прости, не выспалась.

Он уклончиво кивнул, подошла его очередь. У жадного маленького ублюдка уже был кофе, и теперь он собирался получить еще один!

— Большой макиато и большой кофе с местом под сливки, два кусочка…

Я чувствительно толкнула его в ребра.

— Простите, эм… три кусочка тыквенного пирога, спасибо.

Он протянул баристе карточку, пока мои жадные глаза сконцентрировались на тыквенном пироге, который бариста сложила в пакет и протянула ему.

Раздраженно вздохнув, он сунул пакет мне в руки.

— Оставь мне хотя бы укусить.

— Не обещаю. — Я уже зарылась в пакет и истекала слюной, нетерпеливо огибая за ним стойку.

Лукас взял наши напитки и указал на один из столиков. Я села, набив рот огромной частью куска и умудрившись даже отхлебнуть глоток кофе.

Лукас покачал головой.

— Все время забываю, как серьезно ты относишься к тыквенному пирогу.