Страница 10 из 11
Я, по телефону заговаривая зубы очередному подрядчику, шла по коридору нашего офиса, как вдруг налетела на внезапно вышедшего из кабинета Максима.
– Оу, что это с тобой? – я опустила телефон и уставилась на его лицо. Бровь рассечена, под глазом лиловый синяк.
– Меня ограбили, – пожал он плечами, как будто сам до конца не верил в произошедшее.
– Как? – я профессионально изобразила ужас на своём лице.
– Напали в подъезде после корпоратива, – вздохнул Максим. – Всё забрали, кошелёк, цепочку, часы, даже ботинки сняли. Очнулся босой.
– Вот ведь сволочи! – негодовала я
– И не говори, – он нахмурился. – Больше всего, конечно, жалко камеру.. Фотки с корпоратива, видео. Память всё-таки. Там на флешке ещё с отпуска записи были…
12 января 2013г
Я поджидала Захара Андреевича в его кабинете и бросилась ему на шею, едва он переступил порог.
– Я так скучала! – мои глаза блестели от счастья. Видит бог, я старалась.
– Я тоже скучал, Лерочка! – жарко шептал он: – Моя девочка, моя лапочка, моя-моя-моя, – бубнил, расстёгивая на мне блузку трясущимися пальцами.
Захар Андреевич провёл новогодние каникулы с семьёй в Европе и сейчас вернулся изголодавшийся.
Когда всё закончилось, мы улеглись, обнявшись, на диване, он гладил мои волосы и молчал, задумчиво рассматривал моё бедро.
– Что-то не так, милый? – спросила я проникновенно.
– Знаешь, этот отпуск позволил мне понять одну вещь, – тихо сказал он и снова замолчал. Кустистые брови сдвинулись.
– И что же?
– Я живу неправильно, мы все живём неправильно! Я от тебя без ума, ты ко мне тоже неравнодушна, я вижу, как ты на меня смотришь, чувствую, как обнимаешь, с какой нежностью, но каждый вечер мы с тобой прощаемся, и я еду домой, к другой женщине. Мне надоели эти случки на диване, я устал притворяться! Я схожу с ума! – он замолчал, но отчаяние его эхом металось в тишине.
Я ободряюще сжала его руку и поцеловала в плечо. Это придало ему сил, и он добавил:
– Я принял решение, и единственное, о чём я мечтаю, чтобы ты его поддержала.
Я уже понимала, к чему он клонит, и затаила дыхание в ожидании продолжения, но из проклятого страдальца всё нужно было клещами вытягивать.
– Ты же знаешь, милый, я поддержу любое твоё решение.
– Я развожусь, – выдохнул он и замер, в ожидании моей реакции.
Я села, взяла его лицо в свои руки и заглянула ему в глаза.
– Что ты сказал? – взгляд мой был полон любви и нежности. И надежды.
– Да, развожусь, – повторил он уверенно. – Ты очаровала меня с первого взгляда, но я даже не смел надеяться на взаимность. Но сейчас, когда я вижу, как ты ко мне относишься, – он покачал головой, – я просто не могу поступить иначе. Я должен делать тебя счастливой.
Конечно, я и не сомневаюсь в том, что в первую очередь он заботится обо мне.
Солодов взял мои ладони и начал покрывать их нежными поцелуями.
надо же. Я всё-таки сделала это?
– Ты уверен, милый? – я перехватила инициативу с поцелуями и в свою очередь прижалась губами к его ладоням. – Ты уверен, что не поторопился?
– Конечно, поторопился, – улыбнулся он, – но в моём возрасте как раз и нужно торопиться с решениями. У нас осталось не так много времени.
– Не говори так! – ужаснулась я. – У нас впереди ещё очень-очень много времени!
Он расцветал на глазах.
– Это значит, ты согласна?
– Согласна на что? – хитро улыбалась я.
Он легонько шлёпнул меня по голому заду.
– Не прикидывайся!
– И где же кольцо? – я деловито вытянула шею.
– Сначала разведусь, – нахмурился Захар Андреевич, – и будет тебе кольцо.
Он встал, натянул свои смешные семейники и прошёлся по кабинету.
– Кроме того, нужно уладить дела.
– Уладить дела? Какие дела?
– Я продаю компанию
– Как? – опешила я вполне искренне.
– Я устал. Фирма набрала обороты, слишком разрослась, я уже не справляюсь, сыну она неинтересна, у парня свои планы, бренчит целыми днями на гитаре и слышать ни о чём другом не желает. Я продам компанию за очень хорошие деньги, часть отдам жене и сыну, а оставшегося нам с тобой хватит за глаза, уж поверь.
– Верю, – я и не думала сопротивляться. Но мысли суматошно, как безголовые курицы, носились в голове.
Захар Андреевич подошёл ко мне и присел рядом, взял меня за руку.
– Меня достали эти вечные командировки – послезавтра я опять улетаю. Меня достал этот город, шум, суета. И вот о чём я мечтаю – я хочу уехать. Я присмотрел симпатичное местечко на юге Испании, хочу жить там с тобой, хочу завести собаку, и не только собаку, – он пронзительно смотрел мне в глаза, – хочу начать всё сначала. Ты понимаешь?
Я понимала. Он провёл рукой по моей щеке.
– Скажи, что тоже хочешь этого.
– Звучит замечательно!
– Обожаю твои родинки, готов любоваться ими вечно.
Я дотянулась губами до его пальцев, помолчала немного.
– Присмотрел местечко? – улыбнулась я хитро. – Значит, ты не сегодня всё это придумал?
– Нет, не сегодня.
– Но документы на продажу фирмы ты ещё не подготовил?
– Ещё нет. Я бы хотел попросить тебя помочь мне с этим.
Когда загоняешь настолько крупного зверя, нужно быть готовой к любым сюрпризам, но такое! Зверь сам вдруг остановился, развернулся, подошёл к охотнику вплотную и наделся брюхом на выставленное вперёд копьё!
– Конечно. Займусь этим прямо сейчас! – мой счастливый голос был полон энтузиазма.
А некоторые готовые документы уже лежали в моем сейфе, кроме того, на нужных бумагах уже стояли его подписи.
Вечером того же дня, уже в своей съёмной квартире я заварила чай и набрала номер Антона.
– Поздравь меня, я выхожу замуж.
На том конце расхохотались. Антон на громкой, и меня слушали все остальные.
– Что?! – процедил он.
Когда он начинает вот так разговаривать – сдержанно, холодно, я тут же понимаю, что он в бешенстве. Ха-ха! И почему же на этот раз? Неужели потому, что Елизавета Премудрая снова обскакала его, Антона великого и ужасного?
Он действует грубо, я действую изящно, он делает упор на силу, я – на хитрость, лучший его союзник – человеческий страх, мой – человеческая глупость. Мы всегда занимаемся разными объектами, но и всегда помогаем друг другу. Мне часто требуются его связи или ассистирование во время операций, ему мои консультации по поводу той или иной личности. Я быстро нахожу слабые стороны, а значит, и методы воздействия. Но ему, бедняге, невыносима мысль о том, что я соблазняю кого-то. Может быть, сплю с кем-то, пока он там мечется по Норе и тоскует в окошко долгими зимними вечерами.
Сам виноват. Если бы он решился прямо заговорить со мной, я бы объяснила в возможно более мягкой форме, что у нас ничего не получится, но он же делает всё исподтишка, пытается манипулировать мной. Я же этого больше не позволяю. Ни ему, ни кому бы то ни было ещё. Я уже давно не та, что раньше. Я уже выпотрошила из своей личности ту мягкую благодатную почву, в которую манипуляторы сажали свои ядовитые цветы. Не осталось ни чувств, ни переживаний, ни наивности, ни веры. Всё, что мешало и могло уничтожить меня, пришлось удалить, вырезать, как убивающую организм раковую опухоль. Навырезала из себя столько всего, так себя издырявила и искромсала, что стала похожа на снежинку, ощетинившуюся острыми ледяными гранями. Чистыми, твёрдыми, мёртвыми гранями, непригодными для дьявольских семян манипуляторов.
Но Антон, однако, не сдаётся. Я на него не обижаюсь – это он не со зла. Это он по глупости. Он ведь уверен, что мы можем быть вместе, и всячески стремится меня к этому склонить. Смотреть на его метания так же невыносимо, как и на слёзы золотистого ретривера, поэтому я и не смотрю, не фокусируюсь на нём. Не замечаю специально. Так уж вышло, что я несгибаемая, как бревно, а мой скептицизм ещё крепче.
– Опять замуж? За Солодова? – изумился Руслан