Страница 91 из 102
Джек включил фонарь, чтобы Костас его не потерял, и сверился с данными компаса. Дальше заходить бессмысленно, все равно уже ничего не увидишь.
- Понял, - сказал он в переговорник и потянулся к компенсатору. Костас прав: никуда не годится умереть в таком месте.
В воде опять что-то замерцало. Джек помимо воли насторожился. Накатило чувство, будто он - активный участик творящегося вокруг действа, и хватит одного его движения, чтобы дно заходило ходуном. Он проверил, не набилось ли ила в клапан компенсатора на груди - так его могло и заклинить. Конструкционный дефект. Не забыть бы поговорить об этом с Костасом, давно пора. Прикрв клапан рукой, он поднял голову - и стукнулся обо что-то шлемом. Перевернувшсь, Джек взглянул над собой, но увидел лишь мерцающую взвесь. На Костаса не похоже: как правило, на подъеме тот всегда держал дистанцию. Нет, тут дело в другом. Он перевернулся обратно и вытянул руку. Из глинистого склона под углом выпирал какой-то твердый предмет, на ощупь напоминавший ствол дерева. Джеку некстати пришла на ум советская торпеда. Нет, не то. Шершавая, ячеистая поверхность предмета больше напоминала кору старого клена. Нащупывая путь руками, он сдвинулся повыше. Если это и вправду был ствол, то очень дряхлый и кривой. По бокам симметрично торчали остатки ветвей. Он ощупал верхушку. Ствол ненадолго сужался, затем опять раздавался вширь - словно дерево венчала большая луковица.
И тут Джек кое-что увидел… и оцепенел.
- Как ты там? Почему остановился? - резанул по ушам голос Костаса.
- Нашел тут одну штуку, - промямлил Джек.
- Бросай ее и сию же секунду всплывай.
- Хорошо.
Все снова замерцало, и облако взвеси, мешавшее обзору, внезапно схлынуло, словно стайка мальков. На миг видимость стала идеальной, и Джек разглядел свою находку целиком.
Человеческая голова.
В склоне засела каменная статуя больше натуральной величины. Он вгляделся в ее лицо. Казалось, перед ним посмертная маска: галаза почти закрыты, уголки рта скривились в недоброй ужимке. Высокие скулы, плоский нос, длинные косички усов, свивающие с подбородка. В мозгу Джека пронеслись слова из киргизской легенды: золотой гроб на дне серебряного моря. Но ведь там речь шла о Чингисхане… Лучше выкинуть эту байку из головы. Это э надо так сесть в лужу! Джек еще раз присмотрелся к статуе. То, что он принял за кору, оказалось кольчугой из множества чешуек, наложенный внахлест. А еще у статуи обнаружился внушительный меч с длинным лезвием, искусно вытесанным из камня. Эфес был снабжен вытянутой округлой гардой, полностью скрывавшей руку. Джек перевел взгляд на лицо - и вдруг осознал, что пердстало перед его глазами мгновение назад. Не эфес - рукавица. Может, глаза его обманули? Он опустился пониже и рассмотрел ее с близкого расстояния. Все детали на месте: кошачьи уши, миндалевидные глаза и скривившийся рот, из которого и выходит клинок. Джек с благоговением глядел на фигуру, нависшую на ним.
Меч с латной рукавицей.
Воин-тигр.
Джек поднял глаза и несколькими метрами выше различил фигуру Костаса, выпускавшего в эту минуту сигнальный буй. В ушах зазвучал непонятный гул - казалось, он доносился откуда-то издалека, из недр земли, накладываясь на шум катерного двигателя. Тут Джек увидел за статуей наползающую стену ила - и понял, что подошел слишком близко. Все началось заново. Ил замерцал и поплыл перед глазами. Джека стало сносить вниз по склону, к краю непроглядной ямы, стенки которой уходили куда-т в мутное облако. Затем тряска прекратилась, и Джек пошел на дно. Теперь глубина составляла пятьдесят метров. Прежде яма была полностью погребена под слоем ила, однако теперь по глинистому склону прошла трещина, за которой скрывалась некая полость - впрочем, скоро ее снова завалит. Луч фонаря скользнул по чему-то белому. Чепер. Человеческий череп. И не один. Чепера белели в несколько рядов. Пустые глазницы, отвисшие челюсти, перекатывающиеся туда-сюда… Под черепами поблескивало что-то зеленовато-коричневое. Джек опустился еще ниже, чтобы лучше видеть, и никаких сомнений не осталось. Бронза. Все те же чешуйчатые доспехи. Целый полк скелетов, облаченных в бронзовые кольчуги и захороненных в стоячем положении. Древнекитайские кольчуги. Он еще раз огляделся, оказываясь верить глазам. У каждого скелета на шее болтались остатки веревки - в пресной воде материал прекрасно сохранился. Войско, готовое к путешествию в загробный мир. Войско, добровольнорасставшееся с жизнью.
Мозг Джека лихорадочно работал. Очевидно, статуя воина тут вместо стражника. Он снова уставился на черепа, стремительно исчезающие под напором ила. В памяти всплыли слова древнего историка. В гробнице несколько сотен чиновников, а также всякая необычайная утварь и другие удивительные предметы. Его взгляд поднялся к статуе, смутно различимой во мгле. И тогда егоосенило. Воин-тигр был не стражником, а палачом. Джек еще раз обвел взором скелеты. Вот они - истинные телохранители, преданные ратники и вассалы императора. Это они возвели гробницу и внсли в нее усопшего, они исполняли каждую прихоть своего повелителя, они поклялись хранить все в тайне. Но клятва не смогла их защитить. Перед Джеком были не добровольцы, самолично выбравшие загробную жизнь, а жертвы массового убийства. И сгубило их вовсе не тцеславие владыки, уверовавшего в нескончаемость своей власти, а горстка людей, что возомнили себя ближайшими его вассалами и сами возжелали бессмертия. Если секрет останется при них, то их могуществу не будет конца… Вдруг Джеком овалдела железная уверенность. Ребекка права. Там, во мраке, таилось нечто столь поразительное, что он едва мог в это поверить. Тайна гробницы Первого императора.
Внезапно толчки возобновились. Его засасывало на дно. Он стал изо всех сил грести ногами, пытаясь всплыть повыше. Впервые за время погружения Джек угодил в ледяные тиски страха. Что, если в этом жутковатом отряде припасено теперь местечко и для него - за излишнее любопытство? Он по-прежнему барахтался на месте. А между тем в движение пришел весь склон - иловая масса соскальзывала все ниже. Статуя и яма уже скрылись из виду. Тут его приливным импульсом бросило в сторону, прочь из расщелины… и неожиданно клубящийся кошмар остался внизу. Теперь его окружала лишь небывало прозрачная вода, пронизанная солнечными лучами. Неподалеку болтался Костас. Индикатор связи в шлеме Джека мигал красным - видимо, какие-то помехи. Он помахал Костасу рукой - все в норме - и дождался ответного жеста. Часто дыша, бросил последний взгляд под ноги. Перед всплытием пульс должен успокоиться.
Он закрыл глаза. А ведь в момент финального толчка он заметил еще кое-что. Прежде чем иловую массу снесло со склона и затянуло в омут, перед взором Джека мелькнула дивная картина. Стены, огромные каменные стены… Образованный ими коридор обрывался темным порталом, впечатавшимся в склон обрыва. Джек открыл глаза. Нет, ему не померещилось. Он подумал об остальных древностях, которые повидал внизу, до которых дотронулся. Поглядел на поверхность воды, теперь поразительно чистой. Глубина здесь составляла менее двадцати метров. Он мог бы поклясться, что за серебристой пеленой солнечных бликов различает дрожащие очертания заснеженных вершин. ему вновь пришли на ум слова китайского историка. Из ртути сделали подобие сотни рек, Хуанхэ, Янцзы и морей, причем с таким искусством, что на вид все они переливались. Вверху поместили образы небесных тел, внизу - земных предметов… И тут Джеку все стало ясно. Мавзолей в Сиане - фальшивка. А вот здесь, где горы близки к небу, а воды подобны ртути, все по-настоящему. В месте, где горнее царство маячит на горизонте, над земной и небесной сферами и вправду мог бы владычествовать один император.
Император. У Джека перехватило дыхание. И не Чингисхан, а некто несравненно более великий. Император всего, что только есть под небесами.
Шихуанди. Первый император.
Джек подумал о незадачливом согдийце, давняя опрометчивость которого и привела их в это место. Само его существование относилось к сфере догадок. Не ошиблись ли они на его счет? В самом ле деле он выкрал небесный камень из-под носа воинов-тигров в Сиане? Или всего лишь выполнял обещание, данное первым хранителем умирающему императору, - забрать камень из Сианя и поместить его в настоящую гробницу? Не утратил ли мператор доверия к воинам-тиграм? Не предвидел ли дней, когда его заветы будут попраны теми, кто обязался их защищать? Не зиждилось ли Братство на фундаменте из лжи и безвинно пролитой крови, не скрывались ли за фантазиями о великом долге обчная жадность жажда власти?