Воин-Тигр (ЛП)

С берега грянул неровный запл, но свиста пуль за ним не последовало.

- Снова палят из тех мушкетов, сержант. Не открывать огонь.

Уохоп вгляделся через борт в дымовую завесу.

- Откуда они берут порох?

- На прошлой неделе я сделал с моим отрядом первую вылазку в джунгли. Обыскав деревню туземцев, мы изъяли у них оружие - сплошь фитильные мушкеты, - ответил Ховард. - Чтобы получить селитру, женщины вешают над сковородами мешки с навозом и мочатся в них, потом ждут, пока вытекшая жидкость не кристаллизуется. По-моему, очень изобретательно. Они издавна выжигают лес, расчищая площади для земледелия, так что древесного угля у них в избытке, а серой их снабжают торговцы. Порох получается самого низкого качества, но для охоты на мелкую дичь его вполне хватает. Некоторые за порох и пули идут в рабство к ростовщикам с низин. Но сейчас, боюсь, у них появился новый поставщик оружия.

По дымовой трубе парохода гулко лязгнула пуля, и тут же с берега послышался громкий треск.

- Легки на помине. - Ховард вновь прильнул к подзорной трубе. - Стреляли из старого капсюльного мушкета Ост-Индской компании, полицейского образца. Некоторые констебли до недавних пор снабжали бунтовщиков оружием и амуницией в обмен на личную безопасность. Местная полиция совершенно бесполезна. Этим людям ничего нельзя поручить, они крайне своенравны и недисциплинированны. Однако правительство требует, чтобы мы пользовались их услугами. Вот что бывает, когда войну ведет горстка клерков из Калькутты. Есть и другая трудность. Среди офицеров-сипаев пехотных полков много таких, кто до сих пор не научился толком пользоваться картами - даже грубыми набросками, которые сделали мы сами. Без плана местности и направления заблудиться в джунглях легче легкого. Зато все наши саперы прекрасно ориентируются по картам. И вот нами, саперами и минерами ее величества королевы, заменяюь пехоту и полицию. Право, на редкость плачевное положение дел.

- А хороши ли официальные карты?

Ховард фыркнул.

- В том-то и загвоздка. Мы вынуждены составлять их сами, на ходу. В 1809 году в рамках Великого тигонометрического измерения здесь побывал лейтенант Джордж Эверест, но его люди не успели даже наметить опорные точки на окрестных холмах, как все повалились с лихорадкой. Половина из них погибли, и больше Эверест сюда не возвращался. Нас с вами занесло в бездонное жерло в самом центре Индии. С тем же успехом мы могли бы оказаться в Белуджистане или дебрях Центральной Азии. - Тут он поймал яростный взгляд О’Коннела. Нижняя губа под роскошными усами подрагивала. - Ну что же, сержант, приводите своих людей в боевую готовность. Еще одна пуля в нашу сторону, и можете открывать огонь. Первый залп поверх голов. Дожидайтесь моей команды.

- Слушаюсь!

О’Коннел проревел приказ на хинди, и поверх защитного борта тут же выстроилась шеренга винтовок, с щелканьем встали на боевой взвод курки. Сержанту явно не терпелось приняться за дело - даже дышал он, как бык, готовый ринуться в атаку.

- Сегодня мне выпала возможность повнимательнее разглядеть вашего койю, - заметил Уохоп, указав трубкой на переводчика. - Между прочим, подвеска у него в ухе - это древнеримская монета. Помните, когда мы еще были курсантами, я повел вас на экспозицию монет в Британский музей? Этот экземпляр пострадал от времени, но, мне кажется, его изготовили в эпоху Римской республики - возможно, при Юлии Цезаре.

- В окрестностях Бангалора и на юге они иногда встречаются, - отозвался Ховард. - У няни Эдварда тоже есть золотая монетка. Мне рассказывали, что римляне выменивали их на перец.

- А между тем кто такой наш друг-туземец? - снова повел трубкой Уохоп.

- Он муттадар, староста из Рампы - деревни, в честь которой и назвали весь район. У него откуда-то зуб на Чендрайю, вожака бунтовщиков. Муттадар во всем руководствуется личной выгодой. Стоило успокоить его на этот счет, он преисполнился рвения и стал готов без устали отдавать нам свое время и труд, если только будет достаточно трезв. - Ховард понизил голос: - А еще он веззугада, колдун. Про индуистскую религию койя и не слыхали. Они поклоняются собственным божествам - древним анимистическим богам и богиням дравидов. Тиграм, гиенам, быкам… Иногда божество вселяется в человека, и тогда его именуют "конда девата". Сейчас туземцы собираются принести жертвы грозному богу, известному как Рамая. В бамбуковом футляре, который наш друг держит в руках, скорее свего спрятан идол - верховный велпу. Муттадар называет его Лаккала Раму. По слухам, глаза у него сделаны из оливина и ляпис-лазури. Колдун никому его не показывает. Дабы умилостивить божество, идола полагается хранить в священной пещере - храме поблизости от Рампы. Спасаясь от Чендрайи, муттадар выкрал его и пришел к нам. Теперь божество хочет получить реликвию назад и, похоже, начинает гневаться. По условиям сделки мы должны помочь муттадару вернуть идола на место.

- Вы сдержите обещание?

- Разумеется. Лучше припугнуть бунтовщиков и поддержать тех, кто настроен к нам благожелательно.

- Воистину.

Внезапно до их ушей донесся поток шумных ругательств, и крышка трюмного люка распахнулась. Вслед за неописуемой вонью на палубе возник дородный мужчина, выше пояса щеголявший в одном фартуке с бурыми пятнами. Он был всего на несколько лет старше Ховарда и Уохопа. Как и его ровесник сержант О’Коннел, обитатель трюма по моде предыдущего поколения носил бакенбарды.

- Доктор Уокер, - со встревоженным видом поприветствовал его Ховард. - Как дела в преисподней?

- Почти у всех больных частые приступы лихорадки. Все они чрезвычайно ослабли. - По манере выделять согласные в докторе угадывался уроженец Канады - и действительно, он вырос в Кингстоне и прошел шестигодичный курс медицинского образования в Белфасте, в университете Квинс. - Последствия малярии очень серьезны: увеличение селезенки, анемия, частичный паралич, истощение организма, расстройства желудка и кишечника и другие опасные недуги. У многих пациентов сейчас острая стадия лихорадки, и смотреть на их страдания мучительно.

- А еще этот омерзительный запах…

- Ваша правда. Исключительный образчик гнойной сыпи. - Уокер вытер фартуком с руки какую-то малоприятную субстанцию. - Я как раз и вышел подышать свежим воздухом. Лейтенант Гамильтон еще не вырнулся?

Покачав головой, Ховард вынул часы из кармашка:

- Он отсутствует ровно сутки. Провизии у него с собой как раз на этот срок. - Он взглянул на Уохопа. - Один из людей муттадара сообщил нам, что Чендрайю видели в Рампе, милях в пяти к северу. Я направил туда Гамильтона с остатками роты "Г", это теперь двадцать два человека. Шаг, конечно, рискованный, но нам редко встречалось больше одного-двух десятков бунтарей за раз… до сегодняшнего дня.

- Будем надеяться, Гамильтон не натолкнется на эту свору, - пробормотал Уохоп, мотнув головой в сторону берега.

Ховард чертыхнулся.

- Не надо было ему брать с собой этого проклятого Бебби.

- Кого?

- Заместителя комиссара Центральных провинций. - Ховард помолчал, стараясь взять себя в руки. - Поскольку правительство в великой своей мудрости сочло всю затею полицейской операцией, вылазками на туземные территории полагается руководить гражданским чиновникам. Среди них попадаюся достойные люди, хорошие стрелки. Мистер Бебби, однако, не из их числа. Перед отправлением он прочел нам целую лекцию. Сказал, что из-за климата нам никогда не наладить в этих краях процветающую промышленность и крупномасштабную торговлю. Что койя - вырождающаяся раса, погрязшая в невежестве и суевериях. Что его долг - открыть им смысл нравственных законов, а наш - не корить их за темное прошлое, а вести к лучшему будущему. Его лекция являла собой великолепный образец риторики, самым прискорбным образом искажающей факты. Ей было не скрыть того обстоятельства, что прежде Бебби не утруждал себя появлением во вверенному ему районе и более чем подвержен лихорадке. Более никчемного субъекта и беспомощного руководителя я еще не встречал.