Страница 7 из 14
Это я вам говорю, чтобы вы понимали – Миша мог быть и на моем месте. А мог быть и на месте тех двоих, потому что нравы тех лет в Екатеринбурге – были далеко не вегетарианскими. И раз придя – приходили и второй и третий…
Проблема была ещё и в том, что Гольцман был… несогласным, мы сильно расходились с ним на этом. Он был активным участником событий, позже ставших известными как «белоленточная революция», провальных протестных событий одиннадцатого – двенадцатого годов, возглавляемых тогда ещё совсем молодым Михаилом Бельским. Сейчас об этих событиях все почти позабыли… все это было досадной мелочью на фоне украинского Евромайдана и последовавших за ним событий. Гольцман тогда искренне в это верил… помню, он встречал меня в аэропорту и на заднем стекле его джипа была наклейка «Бельский!»…
С Мишей Гольцманом мы встретились в театре… каком не скажу да и какая разница. Миша – был завзятым меломаном и театралом, во многом это и объясняло его мечту перебраться в Москву, которую он и осуществил – здесь было много театров. Я не стал отвлекать Мишу от спектакля и честно сам досмотрел его до конца – после чего, мы пошли по московской улице в сторону центра, разговаривая на ходу…
Миша выслушал меня, потом по своей обычной привычке, щёлкнул пальцами.
– Попал в колесо, пищи, но беги… – выдал он
– Я серьёзно, вообще то
– Я тоже
Миша отлично умел делать две вещи. Слушать. И выигрывать суды.
– Миш понимаешь, в чем дело? Они не отстанут.
– От тебя?
– Не. От страны. От моей, бля, страны.
Гольцман пожал плечами
– Какая бы она не была, это моя страна. И мне срать на то, что о ней думают другие. Я вот что подумал – если я пошлю их на три всем известные – то они сделают две вещи. Первая – исполнят свои угрозы относительно меня. Им это сделать – как два пальца об асфальт. Второе – найдут кого-то другого. И он согласится. Я намерен завести их в тупик. Обломать им всю игру. Причём сделать это хитро. Так чтобы они потом сами не знали, как выкрутиться…
– Ты уже для себя все решил. Зачем тебе я?
– А вот зачем. Разработай стратегию защиты активов. Подели их на несколько частей, так чтобы трудно было добраться до всех сразу.
– Сделаю.
Я развернул Гольцмана к себе
– Я не прав?
– Отпусти.
– Не прав…
Гольцман сплюнул, мы снова шли рядом по старой, московской улочке, заставленной машинами
– Все неправы – сказал он – мы, они, ты. Все. Знаешь… в девяносто первом – сложился не такой уж плохой мир, если рассудить. Никто не остался особо обиженным.
– А Россия?
– Россия сохранилась как первая по территории страна мира. Оставила за собой Сибирь, забрала все основные месторождения природных ресурсов. Прикинь – вот сейчас – как живёт Россия, и как живут выделившиеся из СССР страны. Процветают ли они?
– Как насчёт Казахстана? Прибалтики? Азербайджана?
– Это исключения. Казахстан – там не сказать, что сильно лучше, просто у них слишком мало населения на большую территорию и немалые природные богатства. Но живут они не богаче, беднее нас – я был там. Азербайджан… ну, тут да. Алиев вытащил. Прибалтика… они вступили в ЕС и уехали туда работать, вот и всё. Посмотри, как живут остальные. Та же Украина – ну оставили они своё сало при себе – и сильно счастливы?
– Что ты хочешь сказать?
– Знаешь… вот ты собрался бороться с пятой колонной… я и сам когда то был этой пятой колонной. Видать, такая уж судьба у нас, у евреев.
– А сейчас?
– А сейчас – вот представь – если бы я переехал в тот же Лондон, я бы стал пятой колонной там. Мой отец умер с верой в то, что Запад, наконец, сделает из России что-то приличное. А что я вижу сейчас? А сейчас я вижу, что Запад все больше и больше становится похожим на Советский союз в худших его проявлениях. Они так хотят сделать всем хорошо – что не замечают, какой ад они несут. В Лондоне – я не мог бы не бороться.
– Получил бы высылку в двадцать четыре часа. Если не похуже чего…
– Это вряд ли…
Посмеялись.
– Ну, что? Сделаешь? Сколько времени надо?
– На план дней десять. Есть?
– Да не вопрос.
– Вань…
Теперь уже Миша взял меня за руку
– Помни одно – переломать человека можно очень легко. У тебя это получится едва ли не лучше, чем у государства. Переубедить, показать, что он не прав – намного сложнее. Но когда ты будешь что-то делать – подумай, а не окажешься ли ты в конце в кладовке, полной сломанных кукол…
– Спасибо.
– За что?
– Да так…
Москва, Россия. 14 июня 2017 года
Народ к разврату готов!
Народ к разврату готов…
Народ – это чисто в моем лице, вы уж извините. Просто – эта хлёсткая фраза отражает самую суть того, чем сейчас занимался я.
Вы поймите правильно, я не монах, не резонёр там, я обычный мужик. С обычной тягой к женщинам. С этим у меня нет никаких проблем – при миллиарде скорее нужна разборчивость. Стандартный набор – включает в себя выгул в дорогой ресторан, билет на Мальдивы или Бали, шопинг. При расставании – какой-нибудь дорогой подарок. У меня в год было… две, три женщины, не больше. Длительные отношения надоедали, а более короткие… Гольцман говорил, что в иврите есть такое слово, трудно переводимое на русский – леитбазбез, истратился. Так вот, я просто не хотел истратиться. Ну и… я всё-таки работающий человек, мне некогда было каждые выходные шляться по клубам и кого-то снимать. В общем – у меня была обычная жизнь обычного русского холостого мультимиллионера. Скорее даже не совсем обычная – в нашем кругу в последнее время модно иметь жену и несколько детей. Ну и любовницу, но постоянную.
Но раз я теперь финансировал либеральную оппозицию – я просто был вынужден общаться в этой среде, погружаться в неё, заводить знакомства и делать, то же, что и они. Чтобы стать одним из них…
Ну, вот, меня и пригласили на заседание какого-то, то ли дискуссионного клуба, то ли партии, то ли протопартии – последнее, это когда политическая платформа есть, а регистрации в Минюсте ещё нет. Но будет, я обещал помочь деньгами и не без злого умысла: чем больше будет партеек и партий, тем вернее они перегрызутся между собой.
На мероприятие, оплаченное моими деньгами (перегнанными мне из британского посольства) – пригласили несколько содокладчиков. Меня в президиум не посадили, да я и сам бы отказался, но дали хорошее место в зале. Слушая выступающих – я в который раз поразился наивности наших выступающих и коварству приглашённых профессоров – в этот раз был Аарон Миллс, профессор Лондонской школы экономики. Все выступления сводились только к одному – надо открыть рынок, снять все ограничения на движение капитала, позволить крупным иностранным игрокам инвестировать в наш капитал – и все будет супер, все будет зашибись. Как в той песенке знаете?
Это Егор Летов, «Гражданская оборона». Мы играли эту песню на гитаре, сидя у обшарпанного уралмашевского подъезда. Мы ни во что не верили и ничего не ждали. Мы брали то, что могли взять. Силой…
А если так, по уму – все понимают, что такое «количественное смягчение»? Это когда деньги печатают. Да, да, и Горбачёв тоже печатал. Проблема была в том, что в СССР в принципе не было понятия «инвестирования», вложения в инвестиционный товар или бизнес. И все деньги, какие печатал Горбачёв – шли на потребительский рынок, моментально взвинчивая цены и создавая товарный дефицит. То есть Горбачёв начал обезьянничать с американцев, печатать деньги – но суть их системы во всей её полноте он не понимал. И потому – получилось то, что получилось.