Час Ангела

Кира с Шурочкой и Ольгой Яковлевной разместились в первом ряду амфитеатра и с волнением ожидали появления на сцене Софьи Григорьевны. Шурка в нетерпении ёрзала в кресле и под звуки настраиваемых инструментов рассматривала зрителей. Никто не поражал вечерними туалетами: ни мужчины, ни женщины, на дамах не было сверкающих драгоценностей - всё почти буднично и по-деловому, даже аплодисментов не полагалось. Дирижер вынырнул откуда-то снизу и занял своё место, тут же в оркестре все замерли, а потом зазвучала бурная и страстная музыка увертюры - спектакль начался.

Кира покосилась на Шурочку: сейчас для девочки ничего не существовало, кроме событий на сцене. Что ж, так и должно быть, особенно, когда слушаешь оперу в первый раз. Да и в двадцать первый тоже! Она перевела взгляд на Ольгу Яковлевну и удивилась брезгливой гримасе на её лице. Но, видимо, она почувствовала на себе Кирин взгляд, и тут же её губы сложились в лёгкую улыбку. Смена выражения произошла быстро, и Кира решила, что ей показалось и это всего-навсего игра света. Действие шло своим неспешным ходом, спектакль не останавливали, так что стало ясно - всё в порядке. Когда на сцене появилась Кармен, Шурка ткнула острым локотком Киру. Софья Григорьевна в чёрном парике с высоким гребнем выглядела великолепно для всех, но не для Киры. Она сразу поняла, что это никакая не Кармен, это, скорее, дама полусвета, переодевшаяся в Кармен, и загрустила. Голос Софьи Григорьевны звучал как всегда восхитительно, но на сцене была маскарадная цыганка, и Кире стало обидно за подругу.

В антракте Ольга Яковлевна настойчиво выспрашивала Шурочку, понравилось ли той слушать оперу. Шурочка уворачивалась от её вопросов, мотала головой. Наконец гувернантка отстала от девочки, а Шурка доверительно сообщила Кире, что ей совсем не понравились мальчики, которые маршировали по сцене.

-Если бы я была мальчишкой, ни за что не стала бы так ходить! - фыркнула она.

После небольшого антракта действие продолжилось и, когда появился стройный черноглазый красавец в нарядном ярком костюме тореадора с красной мулетой на левом плече, публика оживилась. Кира уже забыла, насколько сильно и бархатно звучит его голос. Да, Полди был хорош. Хорош, как всегда.

И всё-таки аплодисменты были в конце спектакля. Зал поблагодарил артистов, музыкантов и всю "обслугу" за доставленное удовольствие. Занавес оставили открытым, погасли прожекторы, рабочие-планшетники занялись своим делом, а публика покинула зал.

Всю дорогу домой Шурка напевала мелодии из оперы и размышляла, потом повернулась к Кире:

-И зачем было убивать её? Ну, разлюбила - так что ж, убивать за это? - и так по-взрослому повела плечиками. - А как ты думаешь, если бы Хозе её разлюбил, она бы тоже его убила?

-Кармен? - задумалась Кира, - не знаю, но вполне может быть и убила бы, - ей почему-то показалось, что Шурочка совсем не о цыганке Кармен спрашивала.

Дома их ждала неожиданная почта - письмо от Веры Ивановны. В нём она сообщала, что выходит замуж за старинного приятеля, с которым свела знакомство ещё в гимназические годы. В прошлом военный, он теперь решил поселиться в Каменецке, где открывает оружейный магазин. Собственно, открывает магазин его компаньон, а он только участвует в деле своим капиталом. Человек он солидный, уже не первой молодости. "Сонечка его хорошо знает. Пусть вспомнит наши гимназические проказы и поручика Григория Александровича Иванова, - писала Вера Ивановна, - и как мы всей нашей компанией (Полинушка, Леночка, Сонечка и я) бегали тайком на музыкальные вечера, которые так только назывались, а на самом деле это был танцкласс, где кавалерами выступали заезжие молоденькие офицеры. Как видишь, Кирочка, и мне "перед закатом дня блеснуло счастье", и теперь у меня одна забота: найти моим дорогим девочкам - Ирочке и Аннушке - достойных мужей. Ах да, ещё надо приискать человека, который будет заботиться о твоём родовом гнезде, я-то теперь буду занята собственным домом".

Прочтя о господине Иванове, Кира так и села. Опять?! Но как же тогда тот, в которого стрелял Вацлав в Эстляндии? Или всё же кусочки головоломки сложились чуть иначе? И теперь Григорий Александрович Иванов - всего лишь отставной офицер, не имеющий никакого отношения к мерзкой твари, возомнившей себя новым Творцом и получившей по заслугам, растворившись в небытие? Ну что ж, она планировала уехать в Каменецк, а там, на месте, всё окончательно станет ясным.

Отправив Шурочку с гувернанткой погулять до обеда, Кира села писать ответное письмо Вере Ивановне, но звонок в передней прервал её занятия. Пока горничная открывала дверь, Кира перешла в гостиную, уставилась на дверь с тайной надеждой... На что она надеялась? На то, что откроется дверь и появится тот, ради которого она прошла сто дорог и готова пройти ещё столько же, только бы он вернулся в её жизнь.

Дверь открылась - и вошёл Серёжа. По еле уловимому разочарованию, на мгновение промелькнувшему в её глазах, он догадался, кого ждала эта крохотная и такая сильная женщина:

-А это всего лишь я! - пошутил он, обнимая её и целуя в обе щеки.

-Что, так заметно? - нахмурилась и тут же насмешливо улыбнулась, - Серёжка, совсем франтом стал!

Он подошёл к овальному зеркалу, посмотрел на себя и усмехнулся:

-Никогда бы не подумал, что у здешних мужчин такая смешная одёжка. Одни шёлковые носки на подтяжках чего стоят! А уж воротнички у рубашек - мечта инквизитора.

Кира внимательно посмотрела на него: за элегантной одеждой, беззаботной улыбкой пряталась усталость и беспокойство. В чём причина? И тут же сердце сжалось - Штефан, как он? Здоров ли? Но упрямо мотнув головой, прогнала беспокойные мысли.

-Где же Шурочка?

-Отправила её погулять с гувернанткой, - улыбнулась Кира.

-У Шурки гувернантка? Вот это новость! - восхитился он, - и как они, ладят между собой?

-Ладят, - отмахнулась Кира, - лучше расскажи, чем занимался?

-Делами занимался, Кирочка, - его взгляд стал серьёзным, - кстати, теперь у меня новые документы. Как это удалось провернуть Ивану Фёдоровичу - не представляю. Но теперь перед тобой Матвеев Сергей Витольдович, дворянин, православный, и что там ещё пишут в нынешних паспортах.

-Вот как! - она быстро глянула, - то, что Матвеев - это понятно. Взял фамилию матери. А...

-А отчество теперь именно такое. Штефан поддержал, а мама, думаю, не была бы против.

-Ты знаешь, он сейчас здесь. Сегодня на генеральной пел Эскамильо. И как пел!

-Я знаю, - тихо сказал Серёжа, - я был в театре.

-Ах ты! - дёрнула его за рукав Кира, - и не подошёл к нам! Ах ты поросёнок!

Он смущённо засмеялся:

-Видел вас всех: и тебя, и Шурочку, и какую-то белоглазую мадемуазель рядом.

-Почему белоглазую? - удивилась Кира, - у Ольги Яковлевны чёрные глаза.

-Чёрные? Ну, значит, мне показалось. Так её зовут Ольга Яковлевна? Забавно.

-Ещё бы! Я чуть не упала, когда она назвалась: Ольга Яковлевна Матвеева. И подумала, что это Олечка мне её послала вместо себя и что теперь появится у меня подруга...

-И что же?

-Ничего. Пока ничего. Она внимательная, исполнительная, с Шуркой хорошо обходится. Но она сама по себе, и мы сами по себе. Да, ладно, ну её. Ты хотел рассказать, чем занимался. Давай рассказывай.

-Я, Кирочка, за эти недели где только не побывал! И в Виннице, и в Киеве. Кстати, в Киеве зашли мы в церковь Кирилловскую. Должен сказать тебе, Врубель образ будто с тебя писал. На картинках-то я видел его, но чтоб вот так, вживую увидеть... Долго мы там стояли, глядя в полубезумные очи Богородицы. Пробрало нас, до мурашек по коже пробрало.

Кира уловила это его "мы, нас", но не стала уточнять, с кем он ездил на Украину, ждала, когда он сам скажет.

-В Киеве говорили с отцом Афанасием. Хотели уговорить их с матушкой перебраться в другие края. Ни в какую! Мы ему уж и так и этак - нет, упёрся и всё. Твердил, что Андрюшенька вернётся, а их на месте не будет. Мне казалось, Штефан может кого угодно уговорить, но и у него ничего не вышло. Потом поехали в Винницу. Там по-другому было. Может, потому что мы у дедушки с бабушкой тогда вместе с Шуркой побывали? - он помолчал, - а позавчера отправили в Швейцарию родителей Штефана, пусть там свой домик обживают. Чего ему пустым стоять?