Час Ангела

Тимофеева Елена Антоновна

Час Ангела

ЧАС АНГЕЛА

"Час Ангела" - заключительная часть трилогии ("Ключик от Рая", "На краю гнезда", "Час Ангела). Все три части романа тесно связаны между собой событиями и судьбами главных героев, поэтому, дорогие читатели, автор предлагает начать знакомство с самой первой части, т.е. с "Ключика от Рая".

В тяжелейшие моменты нашей жизни мы призываем высшие силы на помощь. Есть в сутках несколько минут, когда эти силы слышат нас лучше, и время это называют часом Ангела. Милосердный Ангел обязательно откликнется на просьбу, идущую из самой глубины души...

Глава 1

Она никогда не спала так замечательно крепко и проснулась с желанием вскочить и немедленно пробежаться по всему Ленинграду ещё и ещё раз. Только надо захватить с собой Шурочку. Кира резко села в кровати. Шурочка! Они же опоздают в школу! Одеваться! Быстро-быстро. Огляделась в поисках халатика и откинулась на подушку. Таких плотных полосатых штор у них с Шуркой никогда не было. Пусть сейчас они задёрнуты и от этого в комнате полутемно - всё равно можно разглядеть очертания шкафа, туалетного столика, кресла и даже коврика на стенке. Это ничуть не похоже на их комнату в коммунальной квартире на Кировском проспекте Петроградской стороны. И это совсем не Ленинград.

Кира крепко-крепко зажмурилась, заставила себя медленно посчитать до десяти, открыла глаза: то же самое, никаких изменений. И никаких сомнений: Каменецк. Если сейчас отодвинуть в сторону тяжёлое полотнище шторы, в окно постучится ветка старой сирени, а вдалеке блеснёт нестерпимой белизной высоченная башня крепостного донжона. Каменецк! Но почему?! И где Шурочка и Серёжа? Волна безумного ужаса накатила, покрыв тело мурашками и сжав сердце когтистой лапой. Шурочка осталась там! Где "там"?! В Ленинграде или Петербурге? Её ребёнок, её маленькая девочка где-то затерялась то ли во времени, то ли в пространстве, а она, её мать, валяется тут на мягкой постели... Чтобы не завопить от бессилия, Кира вцепилась зубами в уголок пододеяльника.

Скрипнула дверь, без стука вошла мачеха Вера Ивановна.

-Ну вот и слава Богу! Проснулась! - она раздвинула шторы на окне, и жаркое солнце потоком хлынуло через отмытое стекло. - А мы уж стали беспокоиться. Только доктор Степан Иванович всё успокаивал, говорил, что так и должно быть. Мол, поспит-поспит и проснётся здоровенькая.

-Какой доктор? - уцепилась за имя Кира, - Степан Иванович? Он здесь? Где? Где он?

-Внизу, сейчас поднимется. Да что это ты так переполошилась? - удивилась мачеха. - Ты уж, Кирушка, не пугай его. Он у нас здесь человек новый, непривычный ещё.

-Вера Ивановна, мне причесаться бы, - попросила она. Степан Иванович! Надо же! Мачеха подала ей расчёску:

-Вот, держи. Только что тут причёсывать-то? Срам один, а не причёска.

-Погодите, у меня же коса была?! - поразилась Кира и ощупала голову: в самом деле - никакой косы. Она вопросительно уставилась на мачеху.

-Так пришлось срезать. Иначе в колтун бы сбилась.

Кира не помнила, когда обрезала волосы, но сейчас не это важно. Сейчас появится доктор Степан Иванович, и тогда она всё-всё ему расскажет. Вера Ивановна неодобрительно следила за её рукой с зажатой в пальцах расчёской. Кира нервно и безжалостно водила ею по совсем коротким волосам.

-Ты вот что, ложись пока. Сейчас доктор придёт. Увидит, что ты вскочила, и заругается. А вот и он, кстати. Входите, Степан Иванович, входите. Проснулась наша спящая царевна, видите?

-Вижу, вижу, - тенорочком, задыхаясь, ответил запыхавшийся от подъёма по лестнице старичок. В комнате сразу противно запахло лекарствами и нафталином. - Ну как мы себя чувствуем, барышня?

Кира отодвигалась от подошедшего к ней старенького доктора, пока не уперлась спиной в стену.

-Кто вы? - прошептала она испуганно.

-Доктор я, доктор. Степан Иванович Жученко. Ну-ка, дайте вашу ручку. Так-с, так-с. Пульс учащённый. Покажите язык. Ну что же вы? Не упрямьтесь. У меня, кроме вас, и другие больные есть, а я здесь сижу да на ваши капризы время теряю.

Кира покорно предъявила доктору язык, дала послушать лёгкие и сердце, стараясь дышать в сторону.

-Ну-с, - нафталинный доктор пересел к столику, - сейчас рецептик выпишу. Что-нибудь с бромчиком, успокоительное. Вот рецепт на микстуру Бехтерева, по одной столовой ложке три раза в день. Как возьмёте у провизора, так смотрите, сигнатуру не потеряйте. А то и знать не будете, что и как принимать. Вера Ивановна, вы, конечно, добрая душа, проследите?

-А как же? Всё сделаем. Как скажете, так и будет, - засуетилась мачеха. Кира с изумлением посмотрела на Веру Ивановну. Раньше у неё никогда не было такого выражения лица - как у затюканной заботами мышки. Насколько Кира помнила мачеху, у той всегда был голос и манеры бравого драгунчика.

-Вот и ладненько, - он поднялся, - постельный режим отменяем. Барышня сильная, быстро на поправку пойдёт. Только кормите её получше - совсем ведь исхудала.

Он кивнул на прощание и вышел. Кира исподлобья следила, как Вера Ивановна достаёт из шкафа лёгкую блузку, тёмную юбку, бельё.

-Вот, Кируша, сейчас умоешься, переоденешься и совсем себя по-другому почувствуешь, - хлопотала она.

-Вера Ивановна, - изо всех сил стараясь быть спокойной, сказала Кира, - подождите. Идите сюда, сядьте и всё расскажите. Я ничего не помню. Как я заболела?

-Это, Кируша, грустная история. Может, не стоит тебе сейчас расстраиваться? - она с сомнением посмотрела на падчерицу.

Но та упрямо мотнула головой: мол, говорите уже! Вера Ивановна кивнула:

-Что там у вас в пансионе случилось, уж не знаю. Скандал был ужасный. Посуди сама: все к выпускному балу готовились, да вдруг заболела девочка. Да странно так заболела: вроде спит и вроде не спит. Потом ещё одна заболела, и ещё одна. А как шестой случай произошёл, так закрыли пансион. Полиция была, доктора понаехали. К счастью, девочки стали просыпаться. Неделю каждая спала, а потом просыпалась как ни в чём не бывало. Так и не было у вас там выпускного бала, всех по домам развезли. Ты уж последняя заболела. Меня сразу вызвали. Бросила хозяйство на кухарку и помчалась. Шесть дней тебя с ложечки кормила-поила. А позавчера ты проснулась. Мы сразу домой и поехали. Да вот только ты опять заснула и сутки проспала.

Кира слушала, кивала и ничего не понимала:

-Вера Ивановна, какой выпускной бал? Кого выпускали-то?

-Обычный, как положено. Гимназию кончила - и выпускной бал.

То есть как гимназию кончила? Ей же ещё не менее трёх лет учиться надо. Нет, путает что-то мачеха. Или с Кирой вновь что-то не так. А что не так?

-Вера Ивановна, - она строго посмотрела на женщину и спустила с кровати ноги на прохладный дощатый пол, - какое нынче число?

-Двадцать седьмое мая уже.

Двадцать седьмое мая. А там, в Ленинграде, был декабрь. Канун Нового года!

-А год, год какой? - она смотрела, как мачеха горестно сложила на груди руки и покачала головой.

-Всё никак не отойти тебе от этой болезни проклятущей, Кируша.

-Вера Ивановна, так какой год идёт сейчас?! - чуть не заплакала она.

-Тринадцатый, какой же ещё?

Кира сжала голову руками. 1913 год! А Шурочка с Серёжей в 1910! Получается, они прожили без неё около трёх лет. Что же теперь будет? Надо немедленно ехать в Петербург и там искать их. Немедленно. Она вскочила: умываться, одеваться и на вокзал.