Час Ангела

-Почему же?

-Где ты могла её видеть, если она уже второй день гостит у своей приятельницы в Павловске? Да и ты сама только вчера вечером у нас объявилась.

-Подождите, вы хотите сказать, что Полины уже два дня нет дома? Но... - и замолчала. Вот что изменилось в облике Софьи Григорьевны со вчерашнего дня: характер. Вчера это была вздорная эгоистка, но сегодня... сегодня она предстала такой, какой была в далёком сентябре 1911 года. Неужели ещё один перевёртыш времени? Сердце Киры учащённо забилось, - Софья Григорьевна, скажите, какое нынче число?

Певица с жалостью посмотрела на девушку. Это как же надо было замучиться в дороге, чтобы счёт дням потерять?

-Ты, Кирочка, не волнуйся. Спешить нам некуда. А Полине я уже телеграмму в Павловск послала. Представляю, как она обрадуется, увидев тебя здесь живой и здоровой. Я как вчера тебя на пороге нашем увидела, сразу узнала, хотя мы до этого и не встречались. Твои родители в письмах слали карточки, и мы с Полиной долго их потом рассматривали. А тут вдруг твоя мачеха прислала телеграмму...

-Мачеха? Вера Ивановна?

-Ну да, кто ж ещё? А в телеграмме прямо криком кричит, мол, пропала девочка. Как мы всполошились с Полиной, ты и представить не можешь. У Полины сердце слабое, вот я её и отправила к нашей старинной приятельнице в Павловск. Пусть отвлечётся, отдохнёт... Но ты-то, ты, умница! И как только добралась до нас?! Одна, в такую даль... Видела бы ты себя вчера: продрогшая, с красным носом, совсем без сил ... Ничего удивительного, ведь брела пешком от вокзала сюда к нам на Петербургскую сторону. И это по такой-то погоде! Ну ничего, мы тебе молока с мёдом дали - вот и сморило в тепле-то.

Кира выглянула в окно. Так и есть! Опять сменилось время года. Густой снег валил за окном, устилая снежным ковром землю. Она обернулась к Софье Григорьевне:

-Так какое же число сегодня? - от волнения у неё пропал голос.

-Восемнадцатое декабря, - покачала головой Софья Григорьевна. - Но я, Кирочка, к тебе вот с чем пришла. Тебя спрашивал один человек...

-Кто? - оживилась Кира.

-Это старая история. У твоего батюшки был приятель по юнкерскому училищу - некто Григорий Александрович Иванов...

-О нет, - схватилась за голову Кира, опять Гришка-прохвост объявился!

-Так ты знаешь этого субъекта?

-Не совсем. Так, кое-что слышала.

-Так вот: потом в полку вышла какая-то история, и друзья раздружились, говорят, даже дуэль была. Но это уже потом. А тогда в Одессе Григорий Александрович свёл знакомство с Полиной - мы все ещё в пансионе были, учились в старшем классе. Мы ведь четверо дружили: я, Полина, Верунчик и Леночка. Историю Верунчика ты знаешь - это твоя мачеха. Леночка сразу замуж вышла за какого-то мелкого чиновника и жила в Одессе. Но мы переписываемся, карточки посылаем друг другу. Но я не о том...

Так вот: Григорий Александрович на именины Полины привёл своего приятеля. Сергей Петрович тогда сильное впечатление произвёл на нас, юных барышень. Твой батюшка был очень привлекательным молодым офицером. И, конечно, - что уж скрывать-то? - мы все в него влюбились. Но он, как увидел Тонечку, так больше на нас, девчонок, внимание и не обращал. А нам обидно. Злились мы ужасно. Но потом время прошло, и мы с Леночкой успокоились, к тому ж я стала уроки пения брать у одной известной певицы, а за Леночкой стал ухаживать господин Киселёв.

-Так это Елена Валентиновна? - улыбнулась Кира.

-Да, она самая. Так вот: нам с нею не до дурацких интриг стало. Но Верунчик с Полиной никак не могли успокоиться и устраивали всякие каверзы. То записку Сергею Петровичу подкинут якобы от Тонечки, то свидание от её имени назначат - глупости разные. И помогал им, догадайся кто? Да-да, Григорий Александрович. Интриги эти, как ты знаешь, кончились ничем. Сергей Петрович женился на Тонечке. А Полина то ли от злости, то ли назло самой себе закрутила роман с господином Ивановым. Да какой роман! Но это уже дело прошлое. А вот пару месяцев назад этот господин опять в нашей жизни появился. И это спустя столько лет! Опять он Полине голову кружит, а та прямо-таки, как барышня юная, краснеет и бледнеет при господине Иванове.

А сегодня он явился к нам с тем, чтобы тебя увидеть. Говорит, дело к тебе есть, а какое не сказывает. Я-то спровадила его, сказала, что ты устала с дороги и нездорова. Но он, настырный такой, обещался вечером зайти. Вот я и хотела спросить, что ему от тебя надобно?

-Не знаю. И, честно говоря, не испытываю желания узнать.

-И мне он неприятен. Но принять придётся. Ради Полины придётся беседовать и чаем-кофе угощать.

-Не беспокойтесь, Софья Григорьевна, я немного знаю, что из себя представляет этот человек и чарам его не поддамся, - немного рассеянно отозвалась Кира. Её терзала одна единственная мысль - какой сейчас год идёт. С числом она разобралась, но год ей пока был неизвестен.

-Ну хорошо. Тогда умывайся и завтракай. А мне пора на репетицию в театр. Спектаклей сейчас нет по случаю поста, но мы потихоньку репетируем. К обеду вернусь. Так что не волнуйся, к визиту Григория Александровича я уже дома буду.

Первым делом, когда певица вышла, Кира проверила, на месте ли саквояж и закрыт ли в нём маменькин сундучок. Саквояж стоял в шкафу, ящичек был на месте. Кира не стала доставать "записную книжку", она боялась сдвинуть листочки и нарушить равновесие узоров на их поверхности.

Она поискала в гостиной календарь и с замирающим сердцем вгляделась в изящно вписанные в сложный рисунок цифры: 1910 год. Она, наконец, попала в желаемое время! Значит, правильно сложились листочки в "книжечке". Все, кроме одного последнего, и это её не просто беспокоило, это пугало. Что ещё преподнесёт ей последняя страничка? Она чувствовала, срочно надо правильно пристроить эту страничку, потому что в рассказе Софьи Григорьевны были неточности. Певица рассказывала, что Сергей Петрович в Одессе был "молодым офицером", но это не так. Ему тогда уже было за тридцать, и он уже вышел в отставку. Кира похолодела. А вдруг чем дольше она станет разбираться с "книжкой", тем больше изменений будет происходить по сравнению с ЕЁ 1910 годом? А тут ещё этот господин Иванов...

Глава 3

Господин Иванов не заставил себя ждать. Едва Кира закончила с завтраком - конечно, двенадцать часов пополудни - позднее для завтрака время, но так уж получилось, - как раздался в передней звонок, и горничная ввела Григория Александровича в гостиную. Он поклонился:

-Как видите, я не смог оставаться на месте и последовал за вами, - он внимательно всматривался в Киру строгими глазами, - вы, скажем так, настолько стремительно покинули родной город, а попросту - сбежали, что Вера Ивановна свалилась в нервном припадке, и доктор приписал ей курс пиявок.

-Что вам угодно, сударь? - Кира стояла у окна, не предлагая ему присесть.

Она разглядывала этого человека, с которым жизнь постоянно её сталкивала, и в очередной раз удивлялась переменам в нём. Подтянутый, с прямой спиной - отличная выправка, начинающие седеть густые волосы и пушистые усы - всё это было ей знакомо. Но если вчера самоуверенность и фатоватые манеры отталкивали, то сегодня её поразила искренняя тревога в умных глазах и, чего уж совсем не могло быть, однако было: доброе выражение лица. Он в самом деле волновался за неё!

-Как вы суровы, - пробормотал он и покосился на ожившие напольные часы, пробившие четверть первого. - Я спешил увидеть вас, чтобы поговорить. Наедине поговорить. Дело важное и серьёзное.

-Хорошо, давайте поговорим, - она жестом пригласила его присесть, сама села в кресло спиной к окну, ей хотелось, чтобы скудный зимний свет падал именно ему в лицо. - Слушаю вас.

Он выдвинул стул и сел напротив.

- Вы не должны обижаться на мачеху, дорогая Кира Сергеевна. Ей хотелось устроить вашу жизнь так, как она себе это представляла: кончить курс гимназии, удачно выйти замуж за достойного человека и жить спокойной провинциальной жизнью этого маленького городка. И тут её представления о счастье вступили в противоречие с вашими. Прозябание в пыльном городишке вам не подошло. Вы помните тот разговор, что состоялся месяц назад в гостиной вашего дома в Каменецке?