Лестница к самому себе

Работа началась полным ходом. Каждый день приходя домой, Наирь говорил, что тренер недоволен. Он злился, молчал, а я каждый раз говорила, что нужно ставить цель и идти к ней. Через силу.

– У тебя получится, Наирь. Не опускай руки, это самое последнее дело. Нельзя останавливаться на первых порах. Часто бывает, что кажется, не получится, но до цели остается всего шаг. Надо пройти этот путь, а он долгий и тернистый. Ты ведь и в футболе не сразу пришел к результату, но сейчас ты стал старше, и сил потребуется больше. Когда твои соперники спят, ты должен работать вдвойне.

Наирь молчал и продолжал злиться на самого себя, но шел отрабатывать бой с тенью. Я видела, что в душе он горит, ему кажется, что он герой, что он сможет, но все было не так просто. Наирь не знал в боксе ничего, он начинал с нуля, но им двигала мечта.

Я решила договориться с другим тренером, который был в прошлом боксером. Он посмотрел данные Наиря и заверил, что при правильном подходе мальчик может пойти далеко. Он согласился взять Наиря в ученики.

Первые турниры он проиграл, потому что не боксировал, а дрался, а это говорило о неумении. Самым главным было то, что сыну нравилось. Он хотел заниматься больше и продуктивнее.

В этот период Наирь потерял интерес к учебе. Несмотря на давление с моей стороны и попытки вернуть энтузиазм, ему было скучно. Единственное, что удалось сделать, это привить любовь к чтению. Вначале это было обязанностью читать летом по списку, но потом Наирь сам втянулся и начал глотать книги одну за другой. Он читал классические произведения Достоевского, Гоголя, Толстого, а вечером я просила его рассказать, что он понял из прочитанного. Наирь читал русскую и зарубежную классику. Он любил историю и подобные книги читал без перерыва. Параллельно учил английский язык.

Первый год в боксе Наирь выл. Он злился, что никто его не хвалит, а только ругает. Нагрузки становились все тяжелее, но я не давала ему сдаться.

– Терпи, работай. Будешь жаловаться, пойдешь работать на стройку.

Я видела, что потихоньку Наирь набирает силу. В любом случае, если много и правильно работать, результат не заставит себя долго ждать. За год он занял второе и третье место на двух турнирах, а на одном вышел на первое, но я даже не посмотрела на его дипломы и медали. Они лежат в отдельной папке и на отдельной полке. Для меня существует только первое место и все остальные.

Второй год начался лучше. Наирь прошел отбор на Чемпионат Казахстана, но проиграл. Он выиграл два международных турнира, на третьем занял второе место. Наирь выполнил норму кандидата в мастера спорта.

– Вот видишь, все зависит от тебя! А ты сомневался в победе.

– Да, мама. Я стану олимпийским чемпионом!

Меня радовал такой настрой, но проигрыш в чемпионате Казахстана расстраивал. Наирь не попал в сборную, и это было большим минусом. Ближе к лету его пригласили на два учебно-тренировочных сбора, где тренируется сборная. Если там он себя проявит, то поедет на чемпионат мира и на евро-азиатские игры. Предстоял большой путь, но начало было пройдено, дорога проложена, и я верила в то, что Наирь добьется того, чего захочет.

Глава 2

Бибисара

Так зовут моего среднего ребенка, но мы все зовем ее Сарой.

Сара родилась зимой, 26 февраля 2004 года в Таразе. Беременность проходила хорошо. Я хотела дочку и знала, что именно так и будет. Как-то так повелось, что я всегда угадывала, кто у меня родится.

Как и с Наирем, в процессе беременности я каждый день слушала классическую музыку. Очень нравились скрипка и фортепиано, и, конечно, вся классика от Баха, Моцарта, Бетховена до Ванессы Мэй. Вела активный образ жизни и общалась с малышкой в животе. Как обычно выбрала подходящего человека для перевязки пуповины. Им оказалась главврач роддома, статная и красивая женщина.

Первые сутки после рождения Сара не просыпалась вообще. На вторые сутки мне даже стало страшно, почему она все время спит. Я потеребила ее носик, Сара открыла глаза и опять закрыла. Так прошли еще сутки. На третий день я начала переживать, почему малышка столько спит и даже не просит есть, как другие дети. Подходила проверять ее каждый два-три часа. К вечеру она проснулась, но не заплакала и не закричала. Она просто лежала с открытыми глазами и изучала окружающий мир. Я поняла, что она хочет кушать.

Через три дня нас выписали.

Сара была само спокойствие. Она целыми днями лежала на большом пеленальном столе. До месяца она слушала классическую музыку, которая играла с утра до позднего вечера, и почти не плакала.

Когда ей исполнилось 4 месяца, мы переехали в Павлодар. Сара плохо это перенесла, у нее случился отит, и я долго лечила ее ванночками. Несмотря на новую обстановку Сара быстро освоилась. Я часто оставляла ее одну в манеже, и она тихонько играла, была самодостаточным ребенком. Может, сыграло также и то, что я включала классическую музыку почти все ее детство, чтобы она не реагировала на шумы и резкие звуки.

Денег не хватало. Отец Сары работал на госслужбе и получал 300 долларов, этого едва хватало на оплату квартиры и питание.

В тот же период я научилась наращивать ногти и делать дизайн. Тогда это было актуально, а в Павлодаре была небольшая конкуренция, маникюр только набирал популярность, и я оказалась при деле. Подруга помогла с приобретением всех материалов, и уже в первую неделю нашла себе клиентов.

Каждый день я работала и на дочку совершенно не хватало времени. Я объясняла Саре, что очень жалею, что не могу быть с ней долго, и она вроде понимала меня по взгляду и интонации. Я видела, что она все равно любит и не обижается на меня.

К ней приходил массажист, Саре очень нравились эти процедуры. А с четырех месяцев я повела ее на плавание, где у нее появился первый тренер, который учил ее правильно нырять. В бассейн она ходила с удовольствием. Вода была ее родной стихией, так как по гороскопу Сара Рыбы.

Во дворе приходилось гулять с местными мамочками, которые воспитывали своих детей, как обычно. Они возмущались моей методике, говорили, что я черствая, а я никогда не любила сюсюкать, как это часто делают с детьми. Так они становятся очень избалованными и не знают границ в желаниях, а потом начинают практически требовать. Мамы во дворе объясняли своим деткам, кто такая кошка, собака, какие звуки они издают.

– Почему ты не разговариваешь с Сарой? – удивлялись они. – Почему не показываешь ей животных и не говоришь, что они мяукают и лают?

– Она сама это видит, – говорила я и в дальнейшем лишь убедилась в правоте, что не стоит сотрясать воздух лишними очевидными словами, чтобы ребенок, как попка-дурак указывал каждый раз на зверя пальцем и повторял «мяу-мяу» или «гав-гав». Сара прекрасно сама потом поняла, что кошка мяукает, собака лает, а люди разговаривают без особых объяснений с моей стороны.

Я до сих пор убеждена, что с ребенком нужно говорить нормальным тоном, как со взрослым, даже если перед тобой маленький карапуз, который еще не разговаривает. Не нужны все эти уси-пуси, которые только развращают и портят ребенка. Приходит время, и ребенок сам все начинает понимать. Всему свое время.

Например, в Индии детей никто не останавливает, им позволяют все, они, как взрослые, вольны делать, что вздумается, но они могут легко обжечься, упасть, сломать что-то и быстро усваивают урок. Конечно, это тоже крайность, но, на мой взгляд, более разумная, чем постоянно беспокоиться, трястись и бегать за ребенком, если он вдруг наступил носочком в лужу.

На улице Сара вела себя спокойно, как и дома, смотрела по сторонам и о чем-то думала. До года она не разговаривала, была себе на уме. Мне казалось, у нее свой особый мир, в котором ей хорошо. Ей нравились пешие прогулки, Сара ни с кем не конфликтовала и никогда не капризничала, она всегда играла сама по себе, ей не бывало скучно.

У этого были и свои недостатки. Когда к ней подходили бабушки и дедушки, неважно, родные или нет, чтобы обнять, потрогать или потеребить за щечку, Сара часто отталкивала их ручками со словами «отойди, не надо!». Мне это не нравилось, и было неловко перед другими, но почему-то объяснять это дочери я не стала.