Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 37 из 112



Прости за брошенный в тебя камень, но именно таким способом Николай Петрович, которому надоело бездействие, показал мне, что в любой момент мог бы прихлопнуть Сережу Нарышкина, как муху. Был резон тебя на небеса отправить, да только не по-христиански это и, скажем так, без изящества. Я решил, пусть живет мой приятель; можно сказать, пожалел тебя, стервеца. Травником хотели тебя споить, сонного зелья в него подсыпали, так у тебя душа нашего угощения не приняла. Тогда на мельницу тебя вытащили, чтоб в вещах твоих пошарить, да ты, видать, карту с собой носил. Ну да бог с ним, дело прошлое, все и так удачно вышло. Теперь, Серж, когда ты держишь в руках это письмо, клад у меня. Но ты не отчаивайся. Я бы посоветовал тебе остепениться, заняться чем-нибудь полезным, хозяйством, например. Сам знаешь, поместье твое в запустении. Недурно было бы и жениться. Катерина милая девушка, хотя и не дворянка, но тебя, дурня, кажется, любит. Твое приключение закончилось, а мое, Сережа, только начинается. Так что, не пиши мне пока, я, ведь, еще не решил, где остановиться. Да и не до писем тебе будет в ближайшее время.

Как говорится, прости и прощай! Умей проигрывать достойно!»

Сергей несколько мгновений после прочтения письма стоял, как громом пораженный, и только сверлил глазом конверт. Затем с яростью ударил по столу кулаком. Ваза с жемчугом подпрыгнула. Степан вздрогнул и полез искать укатившуюся бусину.

Неожиданно для самого себя Сергей рассмеялся.

— Что веселитесь, сударь? — буркнул из-под кресла Степан.

— Нас провели, Степа, нас просто облапошили! Нарышкин помахал в воздухе письмом.

— Ну, слава Богу, насилу Вы догадались!

— Догадался! — со злой улыбкой ответил Сергей.

Все встало на свои места. Все, да не все. Особенную ярость у Нарышкина вызвала фраза об окончании его приключения.

— Ах, полячишка заносчивый! Да кем это он себя представляет!? Тоже мне, злой гений выискался! Да я тебя на дуэль! Стреляться на шести шагах! Я тебя, подлеца, выведу на чистую воду! Я тебя к ответу привлеку и всю твою банду тоже. Я же просто-напросто физиономию твою польскую побью!

Эти негодования разъяренного Нарышкина были прерваны каким-то шумом внизу, затем раздался топот ног по лестнице, и в кабинет вошли, если не сказать ворвались, несколько полицейских чинов.

— Позвольте представиться: становой пристав Дерябин! — пристав резко щелкнул каблуками. — Имею сведения, что в данный момент Вы укрываете у себя опасных преступников. Среди них значатся мещанин Степан Заплетнев и дочь его Катерина, стало быть, Заплетнева. Дерябин хмуро огляделся и потеребил ус.

(«Вот, значит, какая у Степана фамилия, а я у него даже паспорта не спрашивал», — подумал почему-то Нарышкин.)

— Откуда у Вас эти сведения? Как вы смеете? На каком основании?

— Извольте, на основании письменного заявления помещика Алексея Петровича Нехлюдова. Имеем письменное заявление указанного господина о похищении из его усадьбы вещей, список которых прилагается.

«Ах, соседушка хлебосольный, — с тупой яростью подумал Сергей. — Вещи, конечно, найдутся. Вон она, телега с Нехлюдовскими дарами во дворе маячит… Верно, и в дом тоже что-нибудь успели подкинуть!».

— Кроме означенного воровства, Степан Заплетнев подозревается в убийстве управляющего Вашей усадьбы Трифонова Петра Кузьмича. А это уже, сударь, серьезным дельцем пахнет! — пристав нахмурил брови. — На сим основании имею учинить обыск, следствие и дознание.

«Ай да молодец Левушка! Ловок, подлец, сверх меры… — Нарышкин криво улыбнулся своим мыслям. — Пока мы тут в разбирательствах увязнем, тебя, канальи, уже и след простыл …».

— Вот, значит, как! — произнес он вслух. — Стало быть, на основании заявления помещика Нехлюдова! А вам известно, господин Дерябин, что означенного помещика в природе не существует! Все это — т начала и до конца фикция. Кроме того, у меня имеются неопровержимые доказательства, касаемые убийства моего управляющего, и я сейчас вам их предоставлю.

Нарышкин потряс в воздухе письмом Трещинского.

«Вот тут, Левушка, ты мне и попался!», — подумал он с ликованием.

Он протянул конверт. Дерябин развернул его, повертел, поднес к глазам, а затем, еще пуще нахмурившись, возвратил Сергею.

— Шутки шутить изволите? Я тут в некотором роде «при исполнении»!

Сергей посмотрел на письмо. В руках он держал чистый, немного смятый лист белой бумаги. На нем не было ни единой строки, ни единого слова, ни единой буквы!



— Но позвольте, как же это? — Нарышкин был ошеломлен. — Я только что, перед вашим появлением прочел… там были явные улики… как это могло статься?

— Вам, сударь, надо бы в город. Фельдшеру показаться, — почти с жалостью качая головой, произнес Дерябин. — Совсем Вы, как я погляжу, из пазов вышли!

— Клянусь, что на этом листке только что было письмо, которое все объясняло…

— Могу Вам порекомендовать одного цирюльника в Орле, — с неожиданной человечностью сказал пристав. — У него, знаете ли, этакие персидские пиявки имеются. Черт его знает, где он их достает, но только, против наших конских, они не в пример чище. Кровь отворяют любо-дорого! Он их в кислом квасу выдерживает. От этого они злее становятся!

«Кто из нас двоих вышел из пазов? — подумал Нарышкин, лихорадочно соображая, что делать. — Алхимией забавляться изволите, господин Трещинский! Все продумал, мерзавец, даже чернила специальные использовал!».

— Господин пристав, простите, не знаю как Вас по имени-отчеству?..

— Иван Семеныч, — ответил Дерябин, продолжая смотреть на Сергея с плохо скрываемой снисходительной жалостью. Нарышкин изобразил на лице подобие радушной улыбки.

— Иван Семенович… следствие, дознание… Давайте о деле позже. Никуда Ваши подозреваемые не денутся, коли они и вправду тут. Если угодно, приставьте к дверям Вашего человека. А мы с Вами пока с дорожки по маленькой! Ведь Вы, сломя голову, сюда летели, наверное, без завтрака! Я сам в прошлом служил, понятие имею. Не откажите в столовую пройти…

— В столовую? — суровое лицо полицейского чина несколько смягчилось. — Ну что ж, пожалуй, извольте, пройдем. Желудок, сами понимаете, он и «при исполнении» желудок! А насчет персидских пиявок Вы все-таки подумайте…

— Непременно подумаю, Иван Семенович, непременно!

Становой пристав и Нарышкин прошли в столовую, где, не торопясь, накрывала на стол заспанная, расхристанная Танюха. Взгляд Дерябина сразу потеплел.

Молча, не чокаясь, выпили по первой.

Да, Трещинский нанес сильный упреждающий удар, но Сергей уже знал, как ответить на его выпад!

Часть вторая

ПОГОНЯ ЗА ЛИБЕРИЕЙ

Глава первая

В ПОГОНЮ!

«Протер глаза, перекрестился

И деньги подбирать пустился».

Пароход назывался «Святогор», но кроме этого имени ничего другого от былинного богатыря не имелось. Был он тихоходен, неповоротлив и грязен. При попутном ветре копоть из трубы оседала на палубе жирным слоем.

Нарышкин, вылезший из каюты, дабы освежиться и свершить «благородное нюханье» ядреного турецкого табачка, взялся за поручни и чертыхнулся, увидав руки свои и костюм совершенно запачканными.

— Канальство! — выбранился Сергей, однако безо всякой злобы, потому как день, несмотря ни на что, был чудесным. Дали, как им и положено, голубели. Вода в реке была синей-синей, и ветер, разведший моряну, вздувал на шершавой поверхности Оки белопенные гребешки.

Река быстро несла свои воды мимо кудрявых берегов, пристаней, бакенов. Вот, с усилием молотя ржавыми лопастями гребных колес, потащил баржу вверх по течению встречный пароходик. Миновали сплавляющиеся вниз звенья змеевидного плота, который обгоняли бесконечно долго, наблюдая, как плотовщики вяло ворочали длинными веслами и беззлобно высмеивали черепаший ход «Святогора». На пересечении курса встретилась возвращающаяся с пикника подгулявшая компания в большой лодке. Капитан рявкнул в рупор бессвязное ругательство — посудина прошла совсем близко к борту, и ее сильно раскачало набежавшей от парохода волной. Дамы в лодке визжали. Мужчины пытались нестройно петь. Один, в кумачовой косоворотке, держа в руке полуштоф, встал в рост и, надрывая багровое, злое лицо, истово заорал: