Любим и подписываемся

Проскурин Вадим Геннадьевич

Любим и подписываемся

Они вошли в город через час после рассвета, когда открылись ворота. Будь дело зимой, Эйс спланировал бы путешествие, чтобы не ночевать в чистом поле, но поздней весной ночевка в чистом поле вполне комфортна, даже лучше, чем в переполненном постоялом дворе, кишащем вшами и клопами.

Их было тринадцать людей и две женщины. Четверо людей были важнее других, их имена есть в этой истории, они таковы: Шоддом, Эйс, Хулуд и Тит. Другие люди тоже имели какие-то имена, но для нас они не важны. Что касается женщин, то имена их одинаковы (Римма), а различают их по прозвищам: одну, которую трахает Шоддом, зовут Дамиана по месту рождения, а вторую, которую трахает Эйс, зовут Эйсова, а другого прозвища она не заслужила. Римма Дамиана примечательна красотой и вздорным характером, раньше она работала проституткой в храме Иштар, но потом ее оттуда выгнали из-за вздорного характера и она стала работать сама по себе. Однажды Шоддом нанял ее потрахать, между ними возникла любовь, Дамиана бросила ремесло и стала повсюду следовать за возлюбленным, так бывает.

Пророк Шоддом был мужчиной средних лет, худощавым и с бегающими глазами. Подобно варварским шаманам, он обитал в трех мирах одновременно, иногда он слышал голоса богов, чертей или духов, а иногда не слышал. Время от времени боги, черти или духи отверзали ему уста и тогда он начинал проповедовать либо пророчить. В отличие от большинства пророков и проповедников, Шоддом проповедовал сравнительно разумные вещи, вот, например, одна женщина обратилась к нему однажды с таким вопросом:

- Мой муж меня бьет, стоит ли мне его прогнать?

- Прогони, - сказал ей Шоддом.

- Но тогда он не будет ухаживать за моим огородом! - сказала женщина.

- Тогда не прогоняй, - сказал Шоддом.

- Но он меня бьет! - сказала женщина.

- Тогда прогони, - сказал Шоддом.

- Что-то я ничего не понимаю в твоих словах, - сказала женщина. - То ты говоришь: "Прогони!", то говоришь: "Не прогоняй!" Как мне быть?

- Либо так, либо так, - сказал ей Шоддом. - И то и другое достойно, прими любое решение и следуй ему.

- Но я не могу ничего решить! - заплакала женщина.

- Тогда так и будешь всю жизнь скулить, как побитая сука, - сказал ей Шоддом.

- Ах! - воскликнула женщина. - Зачем ты пророчишь мне такую плохую судьбу?

Шоддом от этих слов покраснел и стал трястись, он всякий раз так делает, когда боги, черти или духи отверзают ему уста. Потрясся сколько положено, а потом ?перестал трястись и начал проповедовать. Что именно он проповедовал в тот раз, никто не понял, потому что это происходило бессвязно. Но когда под конец проповеди он еще раз назвал ту женщину сукой, это поняли все.

- Да пошел ты на хер, лжепророк! - крикнула в ответ глупая женщина.

Услышав хулительные слова, Эйс подмигнул вначале Титу, затем Хулуду. Они подошли к вопящей женщине с двух сторон, Тит заломил ей руку за спину, а Хулуд настучал по лицу. При других обстоятельствах от такого поступка могла начаться драка, но в тот раз Эйс рассчитал правильно - вздорная баба не вызвала у зевак сочувствия. Ее, пожалуй, даже если бы стали насиловать прямо на улице все вместе, и то никто не вступился бы. Однако проверять не стали, пошли дальше.

Приведенный пример может показаться ничтожным, однако из него видно, насколько мудрые советы дает людям Шоддом. Другой на его месте сказал бы "Прогони!" либо "Не прогоняй!", а Шоддом сразу понял, что вздорной бабе какой совет ни дашь - по-любому все испортит, так что лучше не осквернять уста негодным советом. А может, не сам он лично понял, а тот дух, что отверз его уста, это не суть важно.

Они подошли к воротам, к тому месту, где толпа начинает превращаться в очередь.

- Эй, Шоддом! - закричал какой-то купец. - Глядите, ребята, тут вещий Шоддом! А с ним младший брат Эйс и все ученики!

- Какого хера он вещий? - спросил его другой купец. - Кто все эти люди?

- Осел ты невежественный! - воскликнул первый купец. - Эй, святой человек, испытай мое гостеприимство!

Шоддом вопросительно поглядел на младшего брата.

- Давай испытаем, - решил Эйс.

Шоддом пожал плечами и ничего не сказал.

- Мы испытаем твое гостеприимство, - сказал Эйс купцу. - Благодарим за честь, почтенный, прости, не знаю твоего имени.

- Муса из Турана, - представился купец. - Мы с тобой однажды бухали. Помнишь, тогда Шоддом превратил вино в воду?

Эйс пожал плечами. Он совершенно не помнил тот случай, знал дату, когда это якобы случилось, но весь тот симпозиум вылетел из памяти от начала до конца, твердо запомнилось только одно - как потом болела голова сутки напролет. Эйс подозревал, что чудо с вином собутыльникам примерещилось, как и добрая половина других Шоддомовых чудес, но говорить о том вслух неуместно. Скромность - чувство хорошее, но только в умеренных пропорциях, сильно скромного человека царьком не сделать. Впрочем, насчет последнего сейчас лучше не думать, а то в таверне говорили, что нынешний царек где-то нанял колдуна, который слышит злоумышляющие мысли даже тогда, когда они не выражены вслух, это, скорее всего, ерунда, но все равно стремно, лучше не думать.

- А я помню! - сказал Муса. - Пойдемте с нами, святые люди, ворота без очереди пройдете!

Эйс дернул брата за рукав, дескать, пошли. Но брат застыл как столб и пялился на Мусу то ли как лягушка на стрекозу, то ли наоборот, как стрекоза на лягушку.

"Сейчас будет пророчить", понял Эйс. "Или проповедовать. Нет, скорее пророчить".

- Приветствие, - сказал Шоддом. - Должно быть приветствие.

- Зиг хайль, - сказал Муса и сделал приветственный жест по обычаю своей родины.

- Нет, не то, - помотал головой Шоддом. - Иначе. Ветка с листьями. Папоротник.

Эйс решил, что пророчество пора прекращать, не пойдет оно по кайфу.

- Эй, брат, ты что несешь? - сказал Эйс и дернул брата за рукав сильнее. - Какой к чертям папоротник в пустыне?

- Можно наломать пальмовых веток, - предложил Муса. - Они похожи.

- О да! - воскликнул Шоддом и улыбнулся во весь рот.

Выражение его лица стало глупым, он прислушался к чему-то из верхнего то ли нижнего мира, послушал-послушал, а потом вдруг сказал:

- Да иди ты на хер, не по нраву мне твое предложение.

Муса сделал благоговейный жест, поискал кого-то глазами, нашел, щелкнул пальцами. Нарисовался писец с вощеной дощечкой и стилом, приготовился записывать.

- Путь праведника исполнен сомнений и печали, - произнес Шоддом. - Ибо свершу над ними мщение яростное ибо я есть господь!

Поднял руку с отставленным указательным пальцем и ткнул этим пальцем в ничем не примечательное пустое место и было видно, что в этом пустом месте кроется нечто сверхъестественное.

- Кто есть господь? - переспросил писец. - Простите, я не расслышал.

- Моему брату часто отверзают уста сверхъестественные сущности, - пояснил Эйс. - В этот раз, видимо, отверз господь. По крайней мере, он сам так сказал.

- Который господь? - подал голос писец.

- Кто их разберет, - сказал Эйс. - Они все одинаковые.

- Он есть одно во всем и все в одном, - провозгласил Шоддом. - Йа! Йа, Шаб-Ниггурат!

- Все в одном - вроде Йог-Сотот, - подал голос Тит.

- А ты их различаешь? - удивился Хулуд.

- Неуверенно, - сказал Тит.

Тут к ним подошла бесноватая девица в мужских штанах, с непокрытой головой, а все ногти на руках и ногах у нее были выкрашены в цвет крови, однозначно бесноватая. А на тунике был нарисован с большим искусством конопляный лист, должно быть, раньше ткачихой была, пока бесы не одолели.

- Может, исцелишь? - предложил Эйс брату.

Надо сказать, что Шоддом умел исцелять бесноватых. Был, помнится, в городе Хосаграде один мытарь, у него ноги отнялись с перепугу, когда визирь обвинил в растрате, притом необычно отнялись: когда лежит, двигались как положено, а когда пытался встать - не держали. Эйс как увидел, сразу понял, что клиент вовсе не расслабленный, а бесноватый, позвал брата, тот исцелил в лучшем виде. Подошел такой серьезный и сказал три слова: