Страница 10 из 44
С. Д. Зюзик произвел на меня приятное впечатление. Выше среднего роста, по-спортивному сложенный, подстриженный «под бокс», с черными, как смоль, густыми волосами и бровями, с пронизывающим взглядом темных глаз, он сходу внушал мне уважение.
Прочитав мое направление, он тут же сделал мне замечание за то, что мои нашивки на кителе не соответствуют моему воинскому званию, и приказал устранить это несоответствие. С. Зюзик объявил, что я буду служить дублером помощника командира МО-111, и предложил немедля явиться на катер, приступить к изучению его устройства и тактико-технических данных, обязанностей помощника, а также районов плавания по лоции и картам.
Знакомство с дивизионом
На плавбазе я нашел командира МО-111 старшего лейтенанта Виктора Рябухина и его помощника старшего лейтенанта Александра Ракова, прибывшего сюда на три дня раньше меня с тех же курсов, но из другого класса (артиллеристов). Они не высказали ни удивления, ни радости, когда узнали, что я им буду помогать. Командир катера порекомендовал мне заняться штурманским делом и связью, которые отныне будут моей постоянной обязанностью. Получив такое невразумительное напутствие от моих новых начальников, я решил пойти на катер, на котором теперь мне придется служить и набираться боевого опыта.
«Морские охотники» стояли у деревянного плавучего причала, ошвартованного у борта плавбазы, на которой размещались экипажи катеров и штаб дивизиона. В это время команды катеров находились на занятиях на берегу, а на катерах, стоящих поотрядно, оставалась только вахта.
Было пасмурно, шел снег, заканчивался короткий мартовский день. Кругом стояла тишина. Разыскав катер МО-111, я с душевным трепетом ступил на палубу, запорошенную снегом, поднялся на ходовой мостик, прошел до кормы, где развевался Краснознаменный Военно-морской флаг. На баке я увидел краснофлотца, стоящего у носового орудия. Им оказался мой земляк Дмитрий Чугунов, который также в этот день прибыл из учебного отряда и был назначен комендором. Он по своей инициативе пришел на катер, чтобы осмотреть то орудие, которое ему предстоит обслуживать.
В последующие дни я более детально познакомился с устройством катера и его экипажем. По табелю о рангах катера — «малые охотники» типа MO-IV (моряки их любовно называли «морскими охотниками», а также «мошками» или «мухобоями») относились к кораблям 4-го ранга. Катер имел водоизмещение 56 тонн, длину 24 метра, осадку 1,5 метра, корпус деревянный, трехслойный. На нем были установлены два 45-миллиметровых орудия в носу и на корме (в последующем в 1943–1944 годах вместо них на нескольких катерах были установлены три 25-мм полуавтоматические пушки: одна на баке и две в корме), два 12,7-мм пулемета ДШК по бортам, большие и малые глубинные бомбы, дымовые шашки, средства радиосвязи и гидроакустическая станция «Тамир» или «Дракон». Максимальная скорость составляла 26 узлов. Экипаж катера насчитывал 25 человек, почти все краснофлотцы и старшины к тому времени прослужили по пять-шесть лет, прекрасно знали материальную часть и свои обязанности, имели большой боевой опыт, а многие из них были награждены орденами и медалями.
Заинтересовавшись историей дивизиона, я узнал, что первые 14 катеров поступили на Северный флот из Ленинграда на железнодорожных платформах в 1939 году, а последние 4 катера — в августе 1941 года. Был создан дивизион «морских охотников», который перед войной назывался дивизионом истребителей подводных лодок. Катера были разбиты на 3 отряда, по шесть катеров в каждом. В отряде было три звена, по два катера. Командиром звена являлся командир головного (нечетного) катера в звене. Нумерация катеров за время существования дивизиона «морских охотников» менялась несколько раз. С апреля 1942 года номер катера состоял из трех цифр: первая цифра у всех катеров — единица, вторая — номер отряда и третья цифра — номер катера в отряде. Номер моего катера — МО-111 — означал, что он числится в первом отряде и первым (звеньевым) в нем. В апреле 1944 года эта стройность была нарушена. Катера получили произвольную нумерацию, которая уже не менялась до расформирования дивизиона в декабре 1948 года.
В 1943 году командирами отрядов были опытные офицеры — капитан-лейтенанты Григорий Константинов, Соломон Раскин и Сергей Демидов. В ходе освоения катеров в предвоенное время было установлено, что боевые возможности и прежде всего мореходные качества катеров были значительно шире первоначально определенных. А в первые же годы войны они зарекомендовали себя поистине универсальными кораблями. Трудно найти боевую задачу, которая была бы им непосильна. Они вели поиск и уничтожение подводных лодок на подходах к главной базе флота, обеспечивали противолодочную оборону своих и союзных конвоев при входе в Кольский залив и выходе из него, а также своих конвоев в прибрежной зоне, эскортировали подводные лодки при выходе из Кольского залива и при возвращении в базу, высаживали тактические, разведывательные и диверсионные десанты на побережье, занятое противником, производили минные постановки на вражеских прибрежных фарватерах и на подходах к портам в Варангер-фьорде, несли дозорную службу, расстреливали плавающие мины, оказывали помощь поврежденным кораблям, судам и самолетам, доставляли пополнение и воинские грузы на полуострова Рыбачий и Средний, эвакуировали оттуда раненых и больных. За успешное выполнение боевых заданий дивизион «морских охотников» в октябре 1942 года был награжден орденом Красного Знамени.
Нагрузка на катера, в чем я вскоре убедился, была очень большая. Боевые походы следовали один за другим, казалось, им не было конца. В море катера заливало волной. Все, кто находился на верхней палубе, промокали насквозь, а обсушиться было негде. Только иногда удавалось спуститься в моторное отделение и погреться Возле горячего двигателя. Еще труднее было в зимних условиях плавания: мокрая одежда промерзала, а в лицо почти непрерывно били крупинки снега и брызги холодной морской воды. Какой радостью для катерников были короткие стоянки у борта какого-нибудь буксира или транспорта, которые обогревали катера своим паром, не говоря уже об отдыхе на плавбазе после возвращения из похода!
Изучать катер, свои новые обязанности и знакомиться с личным составом приходилось урывками, в межпоходовые паузы. Положение «дублера» не ограничивалось только делами на своем катере, меня часто посылали на другие катера, чтобы заместить заболевших помощников. Тем не менее мне удалось просмотреть исторический журнал и журнал боевых действий дивизиона, а также побеседовать с бывалыми в недавнем боевом прошлом командирами.
Остановлюсь только на некоторых боевых эпизодах.
С первых и до последних дней войны «морские охотники» отважно сражались с врагом в Заполярье, в трудных условиях плавания, при постоянном противодействии противника. Опасность подстерегала всюду: из-под воды, с суши и с воздуха. Наибольшую угрозу представляла вражеская авиация, господствующая в воздухе. Несмотря на то, что малоподвижные 45-мм пушки были малоэффективными, особенно при качке, но в умелых руках и они были грозным оружием для вражеской авиации. Всего за годы войны на счету дивизиона было 29 сбитых самолетов противника.
Первая ожесточенная схватка с немецкой авиацией произошла 30 июня 1941 года, на другой день после начала вражеского наступления на Мурманском направлении, где развернулись тяжелые бои. Для огневой поддержки нашей пехоты в Мотовский залив были посланы эсминцы «Куйбышев» и «Урицкий» в охранении двух «морских охотников». Отряд вошел в губу Кутовая, откуда эсминцы открыли огонь по наступающей пехоте противника. Вскоре в небе появились немецкие самолеты. Сорок вражеских стервятников с разных направлений атаковали эсминцы и катера, сбросив на них 80 бомб. Благодаря умелому маневру и массированному зенитному огню с эсминцев и катеров все атаки вражеских самолетов были отбиты. Эсминцы, закончив обстрел вражеских войск, в сопровождении МО-123 направились в базу, а катеру МО-121 было приказано снять с берега высаженные ранее наши корректировочные посты.