Год Ворона

- А вы чего сидите? - рявкаю я на зевавших в сторонке мужиков. Совместными усилиями, опускаем в яму два пакета, наскоро забрасываем землей. Забастовщики получают расчет натурой и усталые, но довольные скрываются меж холмиков и крестов...

К моменту возвращения посыльной жара спадает окончательно. Да и я как раз заканчиваю копать. Могила вышла неглубокая, мне по грудь, и не особо широкая. Но какая получилась. Думаю, всяко лучше, чем вечная компания двух алкашей. Выбрасываю лопату на бруствер и вскарабкиваюсь наверх, умудрившись особо край не обрушить.

- Ну что, прощаться будешь?

Девчонка ставит на землю пакет и с ужасом смотрит на черное гудящее облако над полиэтиленом. Мотает головой, даже отступив на шаг. Что ж, и такой взгляд я тоже знаю - когда смотришь, видишь, а все равно не веришь. Что вот это и есть твой близкий человек. То есть им было...

Справляюсь сам. Подтянув тело к краю могилы, осторожно, боком спихиваю. Хорошо, что покойный офицер не стал напоследок пакостить и дисциплинированно шлепнулся на спину. Не пришлось лезть в яму и ворочать тело... Под участившиеся всхлипы оттираю ладони от земли и снова берусь за лопату.

8. Сумма страхов

В эту жаркую августовскую ночь городок Кэнтон, штат Миссисипи, отсыпался перед началом рабочей недели. Несколько лет назад концерн "Ниссан" построил здесь новый автомобильный конвейер для сборки американских "Инфинити", после чего сонный столичный пригород быстро превратился в крупный индустриальный центр.

В коттеджах, чей размер и стоимость по введенным японцами корпоративным правилам строго соответствовали положению в компании их хозяев, спали топ-менеджеры, управленцы среднего звена, инженеры, операторы, рабочие, их жены и дети. Мирный сон ударников самурайского труда неусыпно охраняла полиция графства.

Полиции на улицах было много, и на то имелись серьезные основания. С началом летних каникул в город со всей страны съезжались студенты из колледжей и университетов (благо, доходы работников компании позволяли давать детям приличное образование). Поэтому окружной шериф, справедливо ожидая всплеска продаж наркотиков, выгнал на ночное дежурство едва ли не всех помощников. Не осталась в стороне и полиция штата, которой в преддверии выборов было приказано в пику ФБР выдать на-гора убедительные результаты эффективной борьбы с наркомафией ...

Детектив Джереми Моравски припарковал свой "Форд" в тихом месте на пересечении Вест-Стрит и Добсон-авеню. Именно здесь, если верить информатору, в дни наплыва молодежи работал Буллет11 - неуловимый оптовик, специализирующийся на дорогом колумбийском кокаине.

Наркодилеры действовали хитро - они заранее прятали товар в надежных местах и, получив деньги, указывали покупателям координаты тайников-закладок. Поймать наркоторговцев было сложно, обосновать их вину при такой торговле - невероятно трудно. Для того, чтобы арестовать преступника, а затем предоставить существенные доказательства в суде, необходимо было дождаться факта передачи денег, при помощи направленного микрофона записать разговор, взять покупателей в момент, когда они заберут товар, отпрессовать задержанных в отделении и, получив от них в обмен на прокурорский иммунитет нужные показания, надежно закрывать дилера. Работа крайне сложная и требующая филигранной аккуратности, но игра стоила свеч - за одну горячую ночь порой распродавалось несколько килограммов дури, так что арест одного такого оптовика попадал на первые страницы газет, принося политикам незаслуженную славу, а Моравски - уважение коллег и прочное положение в сложной полицейской иерархии. Откинув спинку пассажирского кресла, детектив полулежал в глубине салона, стараясь не выдать свое присутствие малейшим шевелением.

Утро начинало понемногу теснить уходящую ночь, когда на Добсон-авеню выехали два черных "Сабурбана". Внедорожники-минивены, облюбованные всевозможными спецслужбами, проехали мимо и остановились напротив ничем не примечательного коттеджа, который, судя по газону размером в половину носового платка, принадлежал служащему автомобильного завода с невысоким рангом. Все двери одновременно открылись, и наружу посыпались люди в черных комбенизонах с короткими автоматами - точь-в-точь, как в очередной части "Splinter Cell", которую сын последнюю неделю сутками гонял на своей "Sony Playstation".

Как они вычислили, что припаркованная на ночь машина с затемненными стеклами не пуста, оставалось только догадываться. Не успел Моравски поднести ко рту микрофон, чтобы продиктовать диспетчеру номера "Сабурбанов" и выяснить, кто это пытается отобрать у него работу, как к "Форду" подлетел человек, в отличие от бойцов, одетый в скромный серый костюм. Держа правую руку у бедра, левой он негромко, но требовательно постучал по боковому стеклу и сделал знак, чтобы детектив его опустил:

- Министерство внутренней безопасности. Оперативно-координационный центр. Отдел активных операций. Специальный агент Смит. Пожалуйста, покиньте улицу, мы проводим здесь специальную операцию. Если вы этого не сделаете, нам придется разбудить вашего начальника.

Моравски скривился, словно проглотил тухлую креветку. Ребят из МВБ дружно не любили все американские правоохранительные органы.

Министерство внутренней безопасности было создано через месяц после событий 11 сентября 2001 г. Объединив множество разрозненных служб, оно ворочало астрономическим бюджетом и обладало чрезвычайными полномочиями. Но при этом изначально было, и по сию пору оставалось бюрократическим монстром, несуразным и малоэффективным.

Департамент по борьбе с наркотиками штата Миссисипи сталкивался с агентами МВБ далеко не в первый раз - безопасники были неизменно заносчивы, плевали с высокой колокольни даже на ФБР и, не моргнув глазом, мочились в чужой бассейн. Поэтому говорить и тем более спорить со Смитом было решительно не о чем. Моравский сплюнул под ноги спецагенту, поднял спинку и включил зажигание. Тщательно подготовленная операция оказалась безнадежно провалена, и теперь удобный случай придется ждать до следующих каникул.

Дождавшись, пока "Форд" исчезнет за поворотом, спецгруппа окружила дом и приготовилась к штурму. Один из "людей в черном" осторожно заглянул в окно небольшой гостиной.

Человек с непроизносимой польской фамилией, за которым приехали "Сабурбаны", занимал скромный пост начальника склада электроники сборочного конвейера "Инфинити". Сейчас он спал на диване перед работающим телевизором. К дивану был пододвинут низкий стеклянный столик, на поверхности которого в мельтешении отсветов от экрана можно было разглядеть разноцветную россыпь таблеток, опрокинутый тубус чипсов и полупустую бутылку виски.

Алкоголь и снотворное уже давно стали лучшими друзьями и едва ли не единственным средством от мрачного, тягостного бодрствования одинокими ночами. Но даже виски не в силах изгнать сны, в которых раз за разом возвращалось прошлое...

Человеку, лежащему на диване, снится все тот же, до боли знакомый сон. Он в одиночной камере. Некто в пенсне, кителе со стоячим воротником и с непонятными знаками на петлицах направляет в лицо лампу, бьющую как прожектор, и кричит, требуя сознаться во всем...

Вслед за кошмаром приходят воспоминания. Ночное летное поле, пустое и безмолвное. Черная громада самолета, нависающая над головой крышкой исполинского гроба. Медленно открывающиеся створки бомболюка, под который трое подкатывают гидроподъемник с поднятыми под самое брюхо лапами захвата. Эти трое - штурман Витя Сербин, бортинженер Николай и он, радист Сергей - молодой лейтенант, месяц назад выпустившийся из военного училища. Командир и второй пилот залегли наверху капонира, ведут наблюдение. Костя, оператор вооружений, сидит в кабине и управляет подвесным оборудованием.

Створки раскрыты, в чреве самолета белеет девятиметровая сигара. Это не крылатая ракета, а контейнер, в котором упрятан страшный, вызывающий дрожь в поджилках груз.