Страница 29 из 38
Словно ветром их смёл, всех в реке утопил.
Мирно землю пахал он на поле своём,
Как татары пришли; видят: конь у него
Вороной, будто ночь, со звездою во лбу,
А глаза у него, будто чёрный агат,
Грива бархатом чёрным течёт до земли,
Ноги крепче дубов, грудь как крепость сильна.
Захотели для хана коня отобрать.
Но Вершина Иван им сказал: «То не конь,
Это друг мой. А друга могу ли отдать?»
Предлагали и выкуп. Сердился Иван:
«Как вы, нехристи, можете так говорить?!
Кто ж друзей продаёт? Не видать вам коня!»
Тут хотели уж силой коня отобрать.
Вот тогда-то Вершина Иван не стерпел,
Налетел на татар и один всех побил.
Долго случай тот помнили в местных краях.
А однажды приехал боярин Сабур,
Тот, что родом от Чета, с земли Костромской.
Чет в Орде Золотой начал службу свою
Как татарский мурза, но оттуда бежал,
И, приняв православие, был он крещён
Как Захария. И в Костроме основал
Он Ипатьевский, дивной красы монастырь.
От него род Сабура и род Годунов.
На Ветлужскую землю боярин Сабур
Князем Тёмным был послан, чтоб беглый народ
Собирать по лесам, да порядок смотреть.
А в тот день, как приехал боярин Сабур,
И от князя он грамоту всем огласил,
Перстень княжеский с камнем большим показал,
Что в подарок для местного князя привёз,
Чтобы тот не препятствовал люд собирать.
Этот перстень лежал на подносе резном
И на солнышке яхонтом ярким сиял.
Лишь на миг отвернулся боярин Сабур,
К воеводе дружины своей, как в тот миг
Подлетела ворона, спустившись с сосны,
Перстень княжеский с камнем, схватив, унесла.
Крик поднялся и шум. И сказал тут Сабур:
– Эй, стрельцы! Кто ворону собьёт, дам тому
Рубль серебряный! – Рой острых стрел в тот же миг
Взвился вслед за вороной. Да только никто
Из стрельцов не попал. Скинул шапку Сабур,
Да о землю ударил:
– Пропал перстенёк!.. –
Тут и вышел к Сабуру Вершина Иван,
На плече его сокол сидел молодой:
– А позволь-ка, боярин, и мне испытать
Рубль серебряный твой. Может, чем помогу. –
Согласился Сабур. Тут Иван и пустил
В небо сокола:
– Финист, достань-ка её!
Да сюда принеси, да под ноги нам брось. –
Взвился в небо стрелой ясный сокол тогда,
В миг один он ворону-воровку догнал.
Когти острые стали ей смертью тогда.
Хриплый крик издала она. Перстень звездой
Засверкал среди дня в ясном небе, да вниз
Покатился с небес и куда-то упал.
Сокол бедную птицу к Сабуру принёс,
Кинул под ноги, сам же опять на плечо
Взгромоздился к Ивану и крылья сложил.
Так и ахнули все. А Сабур говорит:
– Ну, Вершинин Иван, заслужил серебро! –
Тут боярин Ивана рублём одарил.
А потом погрустнел:
– Ах, дурак я, дурак!
Перстень как нам найти на широком лугу?
Лучше б выследить было ворону, а там,
Когда сядет в гнездо, там уж перстень достать…
А теперь, кто же перстень-то князев найдёт?.. –
И ответил Сабуру Вершина Иван:
– Чем одаришь того, кто найдёт перстенёк?
И сказал тут Вершине Ивану Сабур:
– Коли сможешь, сыщи! Дам я рубль золотой! –
– Золотой! Золотой! – зашептали в толпе. –
Ты, боярин позволь, может, мы и вперёд
Перстень князев найдём, – говорили вокруг.
– Что ж, идите и вы: больше шансов найти…
– Погодите! – сказал тут Вершина Иван. –
То не дело, боярин! А если они
Не найдут, да затопчут? Тогда уж и мне
Не найти с моим другом. А глаз у него
Поострей, чем у них. Сверху видит он всё.
– Золотой захотел! – закричали кругом. –
Что ж мы, глупые – перстень ногою топтать?
Мы ж под ноги глядим! Всё обшарим, весь луг!
– Погодите орать! – воевода сказал.
И к боярину слово своё обратил, –
Прав Иван! Пусть сначала поищет сапсан.
Что толпу посылать? Как поверишь толпе?
Если кто вдруг найдёт, да себе заберёт?
Что ж, потом нам их всех донага раздевать?
Или спрячет в траве, да отыщет потом.
Перстень чай дорогой стоит больше цены. –
И ответил Сабур:
– Воевода, ты прав.
Хорошо, пусть сначала поищет сапсан. –
Зашипел недовольно повсюду народ:
Всем хотелось найти золотой перстенёк,
Чтоб за это боярин дал рубль золотой.
– Цыц! – сказал на толпу воевода. – А ну,
Запускай свою птицу, – Ивану сказал.
Тот чего-то шепнул, и сапсан полетел.
Покружил там, где раньше ворону поймал,
Да вернулся назад, ничего не принёс.
Засмеялся народ:
– Вот те рубль золотой!
Дура-птица не может железки ловить!..
– Что ж ты, братец? – сказал, огорчившись, Сабур.
– Погодите немного, – ответил Иван.
Он опять пошептал что-то соколу в клюв.
– Глянь, целуются! – крикнул какой-то дурак.
Смех в народе поднялся. Иван же опять
В небо сокола выпустил:
– Финист, ищи! –
В вышине покружил в том же месте сапсан
Да, спустившись немного, ещё покружил
Возле речки Шарьи, возле самой воды,
И вернулся назад, тихий клёкот издав.
Оживился народ:
– Дело ясное тут!..
На ворон пусть охотится птичка твоя!
Ну, теперь уж законна и наша пора… –
И боярин, вздохнув, разрешил всем искать.
Целый час луг обшаривал честный народ,
Каждый кустик, травинку… да без толку всё.
А Иван всё, задумавшись, молча, стоял.
Вот вернулись искатели, грустно глядят.
Воевода с боярином сникли совсем.
– Что ж, обшаривать что ли, народ-то теперь? –
Воевода спросил. А боярин, вздохнув,
Лишь рукою махнул да плечами пожал.
– Ах, ты горе хозяин! – Иван тут вскричал,
По лбу стукнув себя, – Это ж я виноват!
То не птица дурная. То сам я – дурак!
Он же слов-то не знает, не может сказать
Человеческим словом. А если уж я,
Сам хозяин, так значит и должен его
Понимать я без слов. Он же мне показал,
Где тот перстень лежит, аж два раза подряд!
Ах, ты горюшко, горе! Ведь он же его
Видел сверху-то! Только не может достать.
Знать, в реке он лежит. Знать в Шарью он упал.
Ну-ка, братцы, за мной! – Тут Иван в третий раз
В небо сокола выпустил. Сам же – скорей
Побежал к тому месту, где сокол кружил
Да куда он спускался у самой воды.
В это место, раздевшись по пояс, Иван
Осторожно зашёл да под воду нырнул.
А в Шарье-то вода – словно чистый алмаз,
Солнца луч освещает Шарью аж до дна.
А на дне, отражаясь на солнце, блестит
Золотой перстенёк с камнем дивной красы.
Так Иван для боярина перстень достал,
И за то был одарен рублём золотым.
Много кануло лет с той весёлой поры.
3. Встреча старца Ванравы и Фёдора
А над тихой Ветлугой, над дивной рекой
Даже годы текут, замедляя свой ход.
Человек здесь родится, взрослеет, живёт,
И семьёй обзаводится, нянчит детей,
Их растит, сам стареет, и видит, дивясь:
Вот и старость к нему незаметно пришла.
Но спокойно уходит он в мир праотцов,
Потому что он видит, что семя его
Проросло, возмужало. И в каждом дите
Есть частица его, род его не умрёт…
Вот и Фёдор Вершинин похож на отца,
По прозванью Шарьинец. Любил он бывать
На Шарьи берегах, на Ветлуге-реке.
Вот Шарьинцем его и прозвали за то,
Что бывал чаще всех у Шарьи ключевой.
Как отец, он силён был, и так же был смел,
И в плечах был широк, да и ростом высок.
Богатырь да и только. Таких на Руси
Можно много найти, если время придёт.
Тот же сокол сидел на плече у него.
Он достался ему после смерти отца.
Стал теперь он ему сокол помощник и друг.
С детства знал он его, и сдружились они.