Одиссея

И ряд за рядом затем на камнях на сухих расстилали

[95] Там, где морская волна камни берега вымыла чисто.

Кончив работу, они искупались, натёрлись елеем,

Сели на мягкой траве у реки, веселясь, за обед свой.

Ну а бельё всё сушить предоставили яркому солнцу.

Вот, насладившись едой, со служанками вместе царевна

[100] В мяч захотела играть. Сняли все головные уборы;

И Навсикая пошла впереди белорукая с песней.

Ловлей в горах веселясь, стрелоносная так Артемида

Многовершинный Тайгет и крутой Ериманф обегает,

Радуясь вепрям лесным и пугливым, но быстрым оленям;

[105] Следом и нимфы полей, вечноюные дочери Зевса,

Всюду за нею спешат. Лета с радостью смотрит на это:

Дочь её выше их всех и прекрасней; легко между ними, –

Сколь ни прекрасны и те, – распознать в ней богиню Олимпа.

Так же своей красотой всех подруг затмевала царевна.

[110] Стали они, наконец, собираться домой: сытных мулов

Снова к ярму подвели; всю собрали сухую одежду.

Новая мысль тут пришла светлоокой богине Афине:

Как Одиссея поднять ото сна, чтоб царевну увидел,

И чтобы в город она проводила его, к феакийцам.

[115] Вот мяч упругий в броске послала Навсикая служанке,

Но промахнулась, и мяч улетел прямо в омут глубокий.

Громко все вскрикнули. Тут Одиссей боговидный проснулся.

Быстро поднявшись, он стал размышлять и рассудком, и сердцем:

«Горе! В какую страну, и к какому народу попал я?

[120] К диким, лихим племенам, что надменны и правды не знают?

К богобоязненным ли, что приветливо гостеприимны?

Кажется, девичий мне громкий голос послышался близко.

Нимфы ли это шалят здесь, владелицы гор крутоглавых,

Влажных, душистых лугов и истоков речных потаённых?

[125] Или же я, наконец, человеческий голос услышал?

Впрочем, пойду-ка я сам, посмотрю, и тогда уж узнаю».

Это сказав, из кустов Одиссей несравненный поднялся.

Вот мускулистой рукой наломал он себе свежих веток,

Густо покрытых листвой, и прикрыл части тела срамные.

[130] Вышел он. Так же в горах обитающий лев, гордый силой,

В ветер выходит, и дождь на охоту, сверкая глазами,

И на быков и овец он бросается в поле, или же

Ловит оленей в лесу, или голод его заставляет

Малых ягнят похищать или даже врываться в жилища.

[135] Так Одиссей из кустов вышел голым почти. Принуждён был

В виде таком подойти к девам он, заплетённым красиво.

Был он ужасен: покрыт весь морскою засохшею тиной.

В страхе все бросились прочь, вверх по берегу, спрятаться в скалах.

Но Алкиноева дочь не покинула места: ей в сердце

[140] Смелость Афина влила, уничтожив в нём робость и трепет.

Встала она перед ним. Одиссей же не знал, что приличней:

Пасть и колени обнять юной деве прекрасной с мольбою;

Иль, на почтительном встав расстоянье, молить, чтобы дева,

Сжалясь, одежду дала и сказала, какой рядом город?

[145] Так размышляя, решил, наконец, он, что будет приличней

Ласково, кротко молить, на почтительном встав расстоянье,

Чтоб не обидеть её, вдруг припав к её стройным коленям.

Тут обратился он к ней с мягким, кротким, рассчитанным словом:

«Ноги твои, госпожа, обнимаю, богиня ты, нет ли!

[150] Если же ты из богинь, из владычиц огромного неба,

То с Артемидой тебя, с меткой дочерью Зевса великой

Только и можно сравнить станом стройным и ликом прекрасным…

Если ж из смертных ты жён, чья судьба на земле жить до срока,

То, значит, трижды блажен твой отец, также мать твоя – трижды,

[155] Также – и братья твои! Ведь с каким наслажденьем и счастьем

Видят они каждый день как ты дома цветёшь перед ними,

И восхищённо глядят, как, смеясь, ты идёшь в хороводах.

Будет блаженнее всех тот из смертных, который сумеет

В дом тебя свой привести, превзойдя конкурентов дарами.

[160] Я никогда не встречал никого среди смертных, кто был бы

Столь же прекрасен, как ты. Я смотрю на тебя с изумленьем.

В Делосе только лишь, там, где алтарь Аполлона воздвигнут,

Видел такую же я молодую и стройную пальму.

В храме я случаем был, в окружении спутников верных,

[165] Лишь по пути. Путь же тот мне принёс много бед и лишений.

Долго стоял я тогда, изумляясь, ту пальму увидев,

Так как такой красоты я ещё не встречал у деревьев.

Так изумляюсь тебе! Но, любуясь тобой, не решаюсь

Тронуть колени твои. Несказанной бедой я постигнут.

[170] Только вчера удалось, на двадцатый лишь день, избежать мне

Моря бушующих волн: долго так мною бури играли,

Гнали меня день и ночь от Огигии острова. Здесь же

Брошен я был, наконец, богом к новых несчастьям: не скоро,

Верно, конец им придёт; много мне их назначили боги.

[175] Сжалься, прошу, госпожа! Испытавший немало несчастий,

К первой с молитвой к тебе обращаюсь. Никто не знаком мне

В этом далёком краю, в вашем городе. Ты укажи мне

В город дорогу, и дай мне прикрыть обнаженное тело

Хоть лоскутом ткани той, чем укрыто бельё на повозке.

[180] Пусть тебе боги дадут всё, чего ты сама пожелаешь,

Мужа по сердцу и дом изобильный, в семье мир и счастье!

Нет ничего на земле лучше дома, счастливого в браке,

Где бы и муж, и жена жили только в любви и согласье,

Радость питая друзей, а у недругов зависть питая,

[185] Счастье питая своё, обретая тем славу в народе».

Тут Навсикая ему белорукая так отвечала:

«Странник! Я вижу, что ты и разумен, и родом из знати.

Зевс же по воле своей шлёт с Олимпа нам счастье и горе,

Сколько захочет кому, не смотря на то: знатен ли род наш.

[190] То, что послал он тебе, должен вытерпеть ты со смиреньем.

Если достигнуть ты смог края нашего, хочешь в наш город,

То ни в одежде у нас и ни в чём ты не встретишь отказа,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.