Одиссея

[275] Дело большое своё с нежданным окончив успехом.

Мы же с Атридом царём, с Менелаем, скреплённые дружбой,

Плыли дорогой одной, как покинули земли Троады.

Суний священный мы с ним, мыс Афинский, когда проплывали,

Там меткий Феб Аполлон Менелаева кормщика свергнул;

[280] Нежно, без боли стрелой умертвил, подойдя к нему тихо,

Судном бегущим когда правил тот, руль держа рукой крепкой.

Фронтием звали его, Онеторидом, он всех искусней

Мог кораблем управлять, если буря бушует на море.

Хоть торопился домой Менелай, всё же там задержался,

[285] Чтоб погребенью предать друга с честью и полным почётом.

После, как вышел опять Менелай в винно-тёмное море

На глуботрюмных судах, и уже мыс Малеи высокий

Он проходил, – тут ему Зевс пространно гремящий устроил

Гибельный путь: он нагнал сильный ветер ревущий, свистящий;

[290] Волны огромные ввысь поднялись, высотою как горы.

Там, разлучив корабли, половину отбросил он к Криту,

Где кидоняне живут у потока реки Иардана.

Высится гладкий утёс там над морем огромный, вдвигаясь

В моря туманную мглу возле крайних пределов Гортины;

[295] Нот там на западный пик, к Фесту, волны огромные гонит,

Всё же тот мыс небольшой впрах крушит и огромные волны.

Там очутились суда. Лишь проворством спаслись мореходы.

Но корабли не спаслись: волны все их разбили о камни.

Пять остальных кораблей черноносых, похищенных штормом,

[300] Волны и ветер несли и на берег Египта пригнали.

Много собрал Менелай там сокровищ, и золота много,

Странствуя на кораблях в той стране среди чуждых народов.

И в это время Эгист совершил беззаконное дело,

Смерти Атрида предав. А народ покорился безмолвно.

[305] Целых семь лет он царил вольно в златообильных Микенах.

В год же восьмой из Афин возвратился ему на погибель

Богоподобный Орест, и убийцу Эгиста убил он,

Мстя за убийство отца, своего многославного предка.

После устроил он пир поминальный, предав погребенью

[310] Злую изменщицу мать и Эгиста, презренного труса.

В тот самый день Менелай возвратился могучеголосый;

Столько сокровищ привёз, сколько смог в кораблях уместить он!

Ты же от дома вдали, друг мой, странствуй недолго, оставив

Хищной толпе женихов всё имущество, предков наследство.

[315] Поберегись, ведь они всё сожрут, всё нещадно расхитят.

И бесполезным тогда станет путь, совершённый тобою.

Но к Менелаю тебе я советую, требую даже,

Съездить, его посетить. Он недавно вернулся из странствий;

Был у народов таких отдалённых, откуда вернуться

[320] Вряд ли надеялся кто, занесённый к ним штормом жестоким

Через пространство пучин столь огромных и страшных, что за год

Быстрые птицы сюда долететь не смогли бы оттуда.

Можешь поехать к нему ты по морю с друзьями своими;

Или по суше езжай, если хочешь: коней с колесницей

[325] Дам, и своих сыновей я пошлю, чтобы путь в Лакедемон

Славный тебе указать, где царит Менелай русокудрый.

Сможешь тогда ты и сам обо всём расспросить Менелая;

Лжи он не скажет тебе, потому что в нём мудрости много».

Так он сказал. Между тем солнце село и сумрачно стало.

[330] К Нестору слово своё обратила богиня Афина:

«О, старец, мудро ты всё говорил! Только медлить не будем:

Режьте теперь у быков языки, и вина намешайте,

Чтоб Посейдону возлить и другим небожителям тоже.

После – о ложе ночном время думать, о сне миротворном.

[335] День превращается в ночь; дольше нам уж сидеть не прилично

Здесь, на пиру у богов: всем пора разойтись, удалиться».

Это сказав, Зевса дочь замолчала. С ней все согласились.

Слуги тотчас же воды принесли, чтобы руки омыть им.

Юноши в чашах больших до краёв намешали напиток;

[340] Справа начав, разнесли в кубках каждому для возлиянья.

Бросив в огонь языки, встали все, возлиянье свершили.

Ну а затем от души они сами вином насладились.

Встала Афина, за ней Телемах встал, подобный бессмертным,

Оба собрались идти на корабль глуботрюмный к ночлегу.

[345] Нестор же их удержал. К ним он с речью такой обратился:

«Нет, не позволят ни Зевс, ни другие бессмертные боги,

Чтоб от меня ночевать вы ушли на корабль быстроходный!

Разве я нищий какой, оборванец, бедняк без одежды?

Или же в доме моём недостаток есть в мягких постелях,

[350] Чтобы и мне и гостям разместиться и сном насладиться?

Нет, мы в достатке найдём мягких лож, одеял и подушек!

Можно ли то допустить, чтобы сын самого Одиссея

Спальнею выбрал себе корабельную палубу! Боже!

Жив я пока, и пока сыновья длят мой род в моём доме,

[355] Всех, кто пожалует к нам, принимать будем мы дружелюбно!»

Тут светлоокая так отвечала богиня Афина:

«Речь справедлива твоя, о возлюбленный старец. И должен

Волю исполнить твою Телемах: то приличнее будет.

Пусть он с тобою идёт: эту ночь проведёт в твоём доме.

[360] Вам оставлю его. Сам же к чёрному судну вернусь я,

Чтобы товарищам всё рассказать, ободрить; дать наказы.

С гордостью вам сообщу, что из спутников я самый старший.

Прочие ж – молоды все: с Телемахом ровесники смелым;

Все доброй волей они и по дружбе лишь, в путь с ним пустились.

[365] Вот почему ночевать я иду на корабль глуботрюмный.

Завтра с зарею уйду я к народам отважных кавконов:

Нужно мне долг получить там, старинный и очень немалый.

А Телемаха ты сам, раз уж гостем твой дом посетит он,

После в дорогу отправь вместе с сыном своим, в колеснице;

[370] Да прикажи дать коней быстролётных, выносливых, сильных».

Это сказав, унеслась светлоокая дева Афина,

Вдруг обернувшись орлом. Видя то, изумились ахейцы.

Был изумлён и старик, видя чудо своими глазами.

За руку взял он тогда Телемаха, сказал ему с лаской:

[375] «О, друг, я вижу, что ты не плохой человек, не из робких,

Если тебе с ранних лет так открыто сопутствуют боги.

Был здесь не кто-то иной из богов, на Олимпе живущих,

Но Зевса славная дочь, – Тритогения, дева Афина.

Так же удачей она и отца твоего отличала.

[380] Будь благосклонна и к нам, о владычица! Славу даруй мне!

Также и детям моим, и супруге моей благонравной!

Я же тебе принесу в жертву здесь однолетнюю тёлку

Широколобую, что не знакома с ярмом, вольно бродит

В поле ещё; ей рога изукрашу я золотом чистым».

[385] Так он молился. И был он услышан Палладой Афиной.

Кончив молитву, пошёл первым Нестор наездник геренский

В дом свой богатый, за ним – сыновья и зятья, и другие.

После того как пришли в дом просторный его и красивый,

Все по порядку тогда разместились на креслах и стульях.

[390] В чаше тут старец развёл для собравшихся винный напиток:

Воду со сладким вином, что одиннадцать лет почти зрело,

И лишь теперь для гостей вскрыла ключница с амфоры крышку.

Это вино размешав, он, молясь, совершил возлиянье

Дочери бога-царя и эгидодержателя Зевса.

[395] Все тут возлили богам. И, вином насладившись довольно,

Гости потом разошлись по домам, чтобы сном насладиться.

В доме своём ночевать Нестор, всадник геренский, оставил

Лишь Телемаха, царя Одиссея любимого сына.

И на кровати резной на открытой и гулкой террасе

[400] Лёг тот, и с ним – Писистрат, копьевержец, мужей предводитель,

В доме отца только он был из братьев один неженатый.

Нестор же сам спать пошёл внутрь высокого царского дома,

Там, где царица ему приготовила брачное ложе.