Страница 2 из 30
Знаешь ты, – нет ведь у нас сохраняемых общих сокровищ:
125 Всё, что добыли войной, города разорив, – разделили!
Вновь отбирать и делить у своих же – то вдвое позорно!
Лучше награду свою возврати, в угождение богу.
После мы втрое тебе, даже вчетверо больше заплатим,
Если позволит нам Зевс крепкостенную Трою разрушить».
130 Гневно, к нему обратясь, отвечал Агамемнон могучий:
«Сколько ни доблестен ты, Ахиллес, что бессмертным подобен,
Ты не хитри! И меня ты никак провести не сумеешь.
Хочешь, чтоб сам обладал ты наградой, а я чтоб, лишённый
Молча сидел? Мне отдать Хрисеиду советуешь? Ладно,
135 Только тогда пусть дадут мне ахейцы другую за эту,
Равную деве моей, и приятную столь же для сердца!
Если ж откажут, я сам к вам приду и возьму себе деву;
Может, твою, Ахиллес, иль – Аяксову, иль – Одиссея!
Сам я приду и возьму! Но тогда на меня не пеняйте!..
140 Ладно, об этом ещё побеседовать можем и после.
Нынче же черный корабль мы на море священное спустим,
Сильных гребцов изберём, и тельцов для святой гекатомбы,
И отведём на корабль Хрисеиду, прекрасную деву.
А капитаном пускай будет знатный ахеец совета:
145 Идоменей, Одиссей Лаэртид, иль Аякс Теламонид,
Или ты сам, Пелейон, быстроногий отважнейший воин!
Действуй! И в милость склони Аполлона священною жертвой!»
Грозно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий:
«Царь, потерявший свой стыд! Ты мздолюбец с коварной душою!
150 Кто из ахеян твои повеления слушать захочет?
Кто, мне ответь, хоть сейчас и в поход, и в сражение смело?!
Я для себя что ль пришёл, чтобы здесь мне с троянами биться?!
Предо мною ни в чём нет вины у троян конеборных.
Ни лошадей у меня, ни коров не украли трояне
155 В Фтии счастливой моей, многолюдной, обильной плодами;
Нив не топтали они, и не жгли урожаев. Просторы
Нас разделяли всегда гор, лесов и бескрайнего моря.
Нет, для тебя мы пришли! Здесь мы тешим тебя перед Троей,
Честь Менелаю ища и тебе, человек псообразный!
160 Ты же бесстыдно не чтишь нашей службы, а нас презираешь!
Мне угрожаешь отнять у меня боевую награду,
Плату военных побед, драгоценнейший дар от ахеян?
Только с тобой никогда не имел я награды на равных!
Если же город какой мы захватим троянский цветущий,
165 То при разделе твой дар – самый лучший, а я же и с малым
В стан возвращусь не ропща, от сражений с врагами уставший.
Только не руки ль мои в страшных битвах победы приносят?!!
Всё! Я во Фтию иду! Для меня несравненно приятней
В дом возвратиться родной на своих кораблях быстроходных,
170 Чем, посрамлённым тобой, за тебя продолжать ратоборство.
Я не намерен тебе умножать здесь добычу и славу».
Тут же ответил ему повелитель мужей Агамемнон:
«Что ж, если хочешь, беги! Я тебя не прошу тут остаться
Ради меня. Только знай: здесь хватает мужей достославных,
175 Честь мне окажут они! И за нас будет Зевс громовержец!
Всех ненавистней ты мне меж царями, питомцами Зевса!
Только тебе и милы разногласия, битвы, раздоры.
Храбростью ты знаменит; но она – дарование бога.
В дом возвращайся, беги с кораблями своими, с дружиной;
180 Властвуй фессальцами! Прочь! Больше я о тебе не забочусь!
Я презираю твой гнев! Прежде сам тебе буду грозить я:
Требует бог Аполлон, чтобы я возвратил Хрисеиду, –
Я возвращу, и корабль снаряжу, и людей предоставлю.
Только к тебе, Ахиллес, я приду, и твою Брисеиду
185 За Хрисеиду возьму! Для того, чтобы ясно ты понял:
Власть моя выше твоей! Для того чтобы каждый страшился
Мнить себя ровнею мне и со мною, дерзя, пререкаться!»
Горько Пелиду от слов и угроз Агамемнона стало,
Мощное сердце в груди волосатой в сомнениях билось:
190 Меч ли немедля достать обоюдоразящий из ножен,
Чтобы охрану разбить и убить властелина Атрида;
Или свирепость смирить, обуздать огорчённую душу?..
Мыслями этими он, пылкий разум и душу волнуя,
Страшный свой меч вынимал… В этот миг появилась Афина,
195 С неба стрелою слетев, по велению золототронной
Геры – богини богинь, что любила обоих героев.
Резко Афина взяла Ахиллеса за русые кудри,
Видима только ему, для других оставалась незрима.
Дочь громовержца узнав, Ахиллес отступил, испугавшись:
200 Пламенем страшным глаза у богини Афины горели.
Но, страха миг обуздав, к ней крылатую речь устремил он:
«Дочь Эгиоха, зачем ты сюда прилетела с Олимпа?
Может, ты буйство царя Агамемнона видеть желаешь?
Слово тебе я даю, и, поверь, оно скоро свершится.
205 Этот надутый гордец свою душу гордыней погубит!»
Сыну Пелея тогда так ответила дочь Эгиоха:
«Если покорен богам, гнев ты свой укроти беспримерный!
Лишь для того послала меня вниз златотронная Гера,
Чтоб объяснить: вас она одинаково любит и ценит.
210 Кончи раздор, Ахиллес! Если хочешь, то гнев свой довольствуй,
Злыми словами разя, но рукою меча не касайся!
Вот что тебе я скажу, и, поверь, то исполнится скоро:
Ты за обиду свою даже в три раза больше получишь
Столь же прекрасных даров! Успокойся и нам повинуйся!»
215 К ней обратившись опять, так сказал Ахиллес быстроногий:
«Должен я, Зевсова дочь, соблюдать повеления ваши.
Как мой ни пламенен гнев, но покорность полезнее будет:
Тот, кто покорен богам, и от них много милости видит».
Тут он могучей рукой, крепко сжав серебро рукояти,
220 Меч свой огромный назад быстро в ножны вложил, покоряясь
Слову Паллады; и та на Олимп вознеслась без задержки,
В дом Эгиоха отца, к небожителей светлому сонму.
Снова Пелид Ахиллес быстроногий суровое слово
Сыну Атрея послал, дав свободу обиде и гневу:
225 «Винная бочка! Глаза – как у пса, сердце – словно у лани!
Ты никогда не дерзал смело встать перед войском, открыто,
В битву вести за собой, иль пойти на засаду с мужа́ми
Храбрыми вместе. Тебе это кажется страшною смертью!
Лучше и легче стократ по широкому стану ахеян
230 Грабить дары у того, кто тебе прекословить посмеет.
Царь пожиратель людей! Над презренными царь ты, не больше!
Знай же, Атрид, ты нанёс мне обиду, последнюю в жизни!
Слово тебе я даю, и, поверь, оно скоро свершится.
Скипетром этим клянусь, он теперь уж ни веток, ни листьев
235 Вновь не распустит, и сам к корню он, что оставил однажды,
Не прирастёт. Медь с него и листву, и кору удалила.
Лишь стражи Зевсовых слов – судьи нынче в руках его носят.
Пусть этот скипетр теперь тебе будет великою клятвой.
Раньше пусть он зацветёт, если вдруг окажусь я неправым:
240 Время придёт, и меня пожелают данайцы увидеть
Все до последнего! Ты ж, и жалея, бессилен им будешь
Чем-то помочь, если вдруг налетит сокрушительный Гектор,
Будет всех в пыль повергать. Истерзаешь ты в бешенстве душу,
Злясь на себя, что сейчас ты храбрейшего так обесславил».
245 Это сказав, Ахиллес, дерзко бросил на землю свой скипетр,
Золотом скипетр блеснул. Ахиллес снова сел меж царями.
Сидя напротив, Атрид Агамемнон бесился. Тут Нестор
Пилосский встал говорить, громогласный и сладкоречивый;
Вещие речи его были слаще сладчайшего меда.
250 Два поколенья уже пережил современников Нестор,
Два поколенья ушли, что когда-то росли с ним и жили
В Пилосе пышном. Теперь старец царствовал вот уж над третьим.
Мудростей полон благих, так собравшимся Нестор вещает:
«Боги! Великая скорбь на ахейскую землю приходит!