Страница 73 из 108
— Ешь, пока не отобрали, — вдохнула, махнув рукой на сладкоежку, — там в корзинке есть еще сок яблочный. И носки тебе бабушка Тая связала. Я думала, что на вырост, но, кажется, что сейчас будут как раз, если не маленькие.
Парень благодарно кивнул и полез за соком, но его остановил гневный окрик отца:
— Джейк, а ну положи печенье обратно!
Я видела, как лицо друга исказила несчастная гримаса.
— Я носки свои ищу! — попытался оправдаться мальчишка, быстро слизнув обличающие крошки печенья с губ, и нарыл в корзинке маленький гостинец.
— Да-да! Еще я взяла вам специи для снижения сахара, вы шалфей завариваете, мистер Блэк? — я загородила парня от грозных очей отца, давая ему возможность быстро заглотить очередной шоколадный кругляш.
Наверное, испугавшись за собственное здоровье после больницы, индеец стал просто невыносим и попытался насильно привить диету диабетика заодно и сыну. С другой стороны, его тоже понять можно. Смертность из-за этого недуга среди индейцев была ужасающей, а раз болеет отец, сын находится в зоне риска по предрасположенности. Но судя по хрусту пакета, сладкое перепадает парню крайне редко, а сахар Блэки теперь проверяют два раза в год, как мне сообщал папа. Иногда у Джейка его уровень был даже ниже нормы.
Билли с сыном были едва ли не единственными квилетами, которые не побоялись ходить в больницу после приезда Калленов. Папа рассказывал, что два года назад индейцы, которым услуги врачей были изначально финансово обременительным, совсем перестали посещать докторов, да и поездки в сам Форкс странным образом сократились. Конечно, он не догадывался о причинах, но я-то понимала, кого боятся эти ребята.
— О, конечно, сообразительный ребенок, — в уголках темных глаз Билли заиграли лучики морщин, он часто называл меня так, вспоминая нашу первую встречу, — Настаиваю почти каждый день и пью перед обедом.
Похвалив одного из первых моих пациентов в этом мире за сознательность и посоветовав физические упражнения, я спросила, все ли готово к рыбалке. После этих слов можно было только улыбаться и кивать. Папа с Билли пели едва ли не дуэтом, быстро направляясь к маленькой бухте, куда обычно ходили индейцы с сетями. Мне Блэк-старший посоветовал не стесняться мужского бардака и чувствовать себя как дома.
— А если что-то тяжелое отнести надо, то ты зови Джейка, — крикнул напоследок Билли, лихо подмигнув.
— Можно подумать, что ей его придется звать, — ворча, закатил глаза папа, взваливая на себя тот самый тяжелый баул, что до дома нес Джейкоб, — Он теперь от Беллс не отойдет.
Я хотела уточнить, что все зависит от того, как скоро закончится сладкое в моей корзинке, но решила, что голодного ребенка сдавать нельзя.
Оглянувшись на смущенного парня, я отговорила себя от порыва потрепать его по отросшим вихрам, как в детстве.
— Ну, рассказывай, волчонок: как вы жили без меня?
— Я скучал, страдал, голодал и плакал, — проникновенно пожаловался индеец, хвостиком заходя в дом за мной.
Быстро проведя ревизию на кухне, я начала готовить маринад для будущей рыбы. Джейк следил за моими быстрыми движениями, как за действиями приезжего фокусника, а потом вспомнил:
— У тебя же гипс! Говори, что делать, я буду твоими руками.
Я усмехнулась, смывая специи с пальцев. Слава богу, кисти в моем случае не потеряли свободы. Помощь Джейка в принципе не понадобилась, уже все было готово. Да и за почти неделю я настолько свыклась с гипсом с плеча до локтя, что дискомфорта почти не ощущала.
Отмахнувшись от мальца, я встала на табуретку и потянулась за мешком муки с верхней полки, когда, неудачно покачнувшись, чуть не упала. Блэк быстро подскочил ко мне, поддерживая и ловко снимая со старой скрипучей конструкции.
— Мы на эту табуретку ничего тяжелее мешка с сахаром больше не ставим, Беллс.
— Это, что… — не сразу врубилась я. — Та самая?
Джейкоб хитро усмехнулся моему ужасу в голосе и глубокомысленно покивал.
Была у нас позорная история детства…
Джейку было от силы пять, мне же восемь соответственно. Волчонок приболел, как все боялись, гриппом, и Билли уговорил папу подержать его у нас, чтобы не заразить близняшек, которые в отличие от меня привиты не были. Чарли порывался отвезти парня в больницу, но я настояла на домашнем лечении, опасаясь, что в местной больнице парень подцепит еще одну заразу. Лечила я по старинке. Маленький пациент морщился, но слушался доктора в моем лице. Сладкие пастилки для рассасывания любил особенно. Но много я их не разрешала.
Уложив спать мальчика, я пошла в комнату Чарли, чтобы дочитать Сидни Шелдона, пока папа не вернулся с участка. Странности-странностями, но такое чтиво и в школе девочке читать рановато… А мне уже хочется…
Очнулась от тарарама из кухни.
Молнией вбегаю туда и наблюдаю картину, как Джейкоб плачет, сидя на полу, но засовывает лимонные пластинки в рот. Господи, этот герой залез на стул, стол, а потом достал короб с лекарствами на верхней полке. Сделав глубокий вдох, чтобы отчитать балбеса, который чудом не свернул себе шею, я почувствовала, как глаза слезятся, в носу щипит, а в горле откровенно свербит. И это была совсем не реакция на трогательную картинку. В воздухе стремительно распространялось содержимое перцового баллончика. Сморгнув слезы, я еще раз оглядела место падения. По кафелю были разбросаны лекарства, таблетки и прочее содержание домашней аптечки. Но откуда запах?..
— Ванюська… Тям… — плача от разъедающего глаза и слизистую газа, ребенок потыкал пальчиком под небольшой провал между полом и холодильником.
«Пистец», — мельком промелькнуло родное и русское слово у меня в мозгу.
А потом мое тело само по себе заработало очень быстро и слаженно.
Два полотенца в раковину, быстро смочить одно холодной водой, а другое молоком, второе прижать к личику ребенка, а первое приложить к собственному носу. Унести мальчика к себе в комнату, осмотреть на предмет травм, выдохнув с облегчением от их отсутствия. Промыть ручки и лицо, сказав, что будем играть в убежище и надо сидеть тихо-тихо, остерегаясь монстров, пока я пошла на разведку. Потом с мокрой тряпкой одной вернутся на первый этаж и открыть окна. Взять домашний телефон и позвонить папе. Я бы и до участка дошла, но Джейк болеет, а на улице дождь… Оставлять его без присмотра — тоже не вариант, как оказалось. Папа примчался примерно через минут пять… Он вообще бы нас не оставил, если бы не полное его доверие ко мне. В Штатах оставлять детей одних дома — синоним оставления в опасности. Короче, дело подсудное… Так что было очень стыдно и страшно подвести отца.
Я уже как раз закончила уборку и смахнула большую часть осколков разбитых бутылёчков, когда на кухню, крадучись, заглянула краснокожая напуганная мордашка. Посмотрев на ползающую по полу меня, волонок выдал:
— Дева-Лакуска… Тебя не съел монстл Белый Зьмей?
Я устало посмотрела на того, кто должен был сейчас просто спать, и сдула с глаз отросшую челку:
— Он решил, что я не съедобна, но ты прячься, Белый Змей любит есть сластен…
Малой страшно испугался и с визгом убежал наверх.
Если бы я знала, во что обернется моя невинная шутка над впечатлительным ребенком…
Как только папа вернулся, мы быстро убрали и пропылесосили кухню, Джейк все это время не показывался, и я понадеялась, что он спрятался под одеялом, да так на кровати и уснул.
Но через полчаса приехал Билли с топором…
Оказывается, ребенок взял домашний телефон из спальни Чарли, набрал своего отца и сказал, что его душил Белый Змей, а теперь монстр шумит и шипит внизу, это Дева-Ракушка сражается с гадом, но папа же понимает, что силы не равны… А Джейк, конечно, не трус, но очень не хочет быть съеден…
Не знаю, что после этого звонка подумал индеец, воспитанный на байках о хладных вампирах, но когда мы успокоили одного из старейшин племени и достали шваброй взорвавшийся баллончик удушающего «Белого Змея», Билли сел и смеялся до слез минут десять в приступе истерики. Потом мы отпаивали икающего индейца, а тот рассказывал, как, оставив жену и девочек, помчался к дому друга, приготовившись к последней битве…
После этой истории сопли Джейка волшебным образом кончились, но это лишь приблизило его наказание. Билли был суров, заставив сына сидеть на табурете целый день. Признавая за собой долю вины, я первый час курсировала рядом с ребенком, принося ему то яблоко, то попить, а потом просто села рядом за кампанию. Это было первое наказание мелкого, но прошло оно как-то не сильно воспитательно из-за меня, так что устраивали проделки мы и дальше с Блэком. Так и усаживали нас в наказание на стул, вплоть до того, как Джейку исполнилось семь... Мы сломали табурет, пихаясь… После этого нас начали наказывать раздельно.
Ох уж это детство.
— Джейк, а что новенького в резервации?
Друг детства задумался, а потом вдруг стал грустным:
— Старик Муэта совсем сдал, почти не ходит, говорит, что скоро его заберут Духи.
— Старик Муэта? Который держал пасеку? — я удивилась, слишком хорошо помня этого подвижного, сухонького дедушку, что с любовью возился со своими пчелами.
Он был одним из тех, кого переселили сюда недавно. Раньше он жил в Аризоне, и его племя, помимо обычного хозяйства индейцев занималось добычей меда. Он мог долго ворчать на дождь, который чаще всего не позволял пчелам вылетать из его импровизированной теплицы, но был счастлив каждый день ковыряться в ульях, проверять соты, а еще частенько давал детям кусочки «медовой жвачки», при условии, что мы вернем ему воск.
Я дала себе зарок проверить этого доброго, немного чудаковатого деда, и по возможности вылечить. Я не так давно была на пасеке во время школьной экскурсии в Аризоне, так что готова была рассказать ему несколько секретов профессиональных пчеловодов. Думаю, ему будет интересно…
— Да, именно, наш чудак Муэта… Теперь сокрушается, что без него пропадут все его пчелы.
— В чем проблема? Пусть кто-то из местных присмотрит. Вы же все равно в основном не работаете.
Джейк скривился. Можно подумать, я его заставляю оторваться от машин и движков и пойти сюсюкаться с пчелами.
— Папа говорит, что она никому не нужна. Да и в принципе, я с ним согласен…
— Белла, пасека нерентабельна в наших краях. Они вообще нерентабельны, год работы ради сбора в течении двух месяцев, — к нашему спору присоединился Билли.
Батюшки, какие слова мы знаем…
— Нерентабельны? В том смысле, что мед у вас никто не покупает в отличие от алкоголя? — я подняла бровь, усмехнулась, и издевательски покивала. — А ничего, что Америка является самым крупным импортером меда, или по поводу этого вы уже не в курсе?
Я сверлила взглядом Билли, Билли сверлил взглядом меня.
Это был давний спор.
Я была против, чтобы в резервации гнали алкоголь на продажу, ибо львиная доля при этом пропадала в глотках индейцев, для организма которых алкоголь был еще более губителен, чем для белых.
Билли считал, что племя должно работать хоть на чем-то, так как найти работу в городе нереально. Почему бы не в сфере алкогольной и табачной промышленности, раз государство снизило акцизы для индейцев.
Они как будто не понимали, что это почти открытый геноцид, а такой сыр может лежать только в мышеловке.
— Джейк, иди отнеси маринад и лимонад для Чарли, — голос Билли был притворно беспечным.
Сына ему удалось одурачить, меня нет.
Как только Джейкоб вышел, я отвернулась от старейшины.
— Белла, это их личный выбор, понимаешь? Они оказались слабы духом, раз поддались… Их ждет бедность, позор и смерть, не достойная воина, но это не вина совета. У нас нет выбора…
— Чем выбор совета сильнее выбора отдельного индейца, который решает, что от одной кружечки «огненной водички» ничего с ним не будет, Билли? — зло и упрямо возразила я, а старый индеец отвел взгляд. — Вы говорите, что у вас нет возможности зарабатывать, но что вам мешает устроиться на лесоповал? Знаете, в Форксе этим занимается каждый пятый здоровый мужчина, берут туда без образования, и рабочие руки нужны всегда. Не хотите идти на работу к белым? Хорошо… Можно собирать орехи, ягоды и грибы, продавая по сезонам. Можно собирать цветы, давить из них масло. Можно в конце концов продавать свежую рыбу, если купить специальные лотки в супермаркете. Кстати, за поставки свежеразделанной рыбы местные жители будут боготворить вас, Билли, ибо на весь Форкс лишь один Чарли — любитель рыбалки. Остальные даже не начинают. А сейчас вы говорите мне, что у вас нет выбора, когда имеете как минимум замечательную пасеку с человеком, который болен идеей сделать ее рентабельной, — последнее слово я буквально выплюнула.
— Старик Муэта умирает, Белла…
Я подошла к индейцу, чтобы твердо посмотреть ему в глаза:
— А я сейчас и не про него говорю, Билли, а про себя. Найдите людей для работы на пасеке. Расширьте теплицу. Главное, не дать пчелам погибнуть. Продавать обычный мед бесполезно, согласна, сейчас всем нравится в основном мед-крем. Так он дольше сохраняет вкус, полезные свойства и что-то там еще. Нам на экскурсии рассказывали. Но чтобы его таким сделать, его нужно взбивать при определенной температуре. Я найду вам рецепт… Но вот то, что мне пришло в голову, пока я расписывала вам тут про ягоды и орехи… Их ведь реально добавлять в мед… Мед с лимоном, с мятой, с земляникой или другими ягодами, это будет вкусно, оригинально… Да, определенно, это необходимо попробовать… — я уже мысленно подсчитывала барыши и плюсы для племени, когда мои мечты прервал отец Джейка:
— Сомнительно, что кто-то будет покупать у нас этот мед, Белла…
— Не у вас, Билли, — смеясь, поправила я индейца. — Но у моих старых знакомых есть замечательная лавочка кукол…
Да, думаю, сестра Светы будет не против расширить ассортимент оригинальной сладостью… В конце концов, куклы Таи произвели фурор, и недавно Анастасия просила меня придумать что-нибудь такое же интересное для открытия второго магазина. Я свела ее с одноклассницей, которая умела шить шикарные декоративные галстуки-бабочки из ярких тканей и парой рукодельниц, с которыми случайно подружилась во время очередных «поисков себя» у Рене. Что только мама не пробовала делать: гончарное дело, ковка, бисероплетение, даже кулоны из смолы… Но, в итоге, эти связи пригодились только мне. Теперь мама была влюблена в своего мужа и бейсбол.