Я родилась пятидесятилетней...

      Бо, никак не комментируя это, просто дважды смачно чихнул и приступил к десерту.

      Пытаясь запить негодование стаканом молочка, я случайно подавилась и вынужденно покраснела, что только упрочило уверенность непрошибаемого Майка.

      Так есть ли смысл отрицать, если уже всё равно не поверят?

      Вопрос риторический.

      Подкрепившись, мальчики помогли мне убраться на кухне, но вышло немного шумно. Стоило мне выйти за угол или отвернуться, и у них что-то непременно грохотало и шипело…

      Первым домой, конечно, уехал Майк, я завернула ему кусочек шарлотки и написала подробный рецепт для миссис Ньютон. Бо проверял мою скрипку, но во время проводов одноклассника неожиданно заиграл зажигательный венгерский чардаш, который я лично просто обожала. Майк в ответ счастливому Бо и подхватившей в танце весёлый темп мне пообещал, что они поговорят о его музыкальных талантах на физкультуре, когда Квон перестанет прикрываться болезнью…

      Прикрыв дверь за задирой, я подмигнула астральному близнецу и поаплодировала шикарному исполнению парня, а тот польщённо улыбнулся, чуть покраснев.

      Оставшись вдвоём, мы поднялись ко мне. Бо заинтересовался коробкой старых пластинок, которую я достала из шкафа, когда искала Майкла Джексона. Сели на пол и стали рыться в этих старых воспоминаниях, как дети в песочнице. Начали перебирать их, проверяя, работают ли диски вообще. Напевали и пытались танцевать. Мне мешала левая рука, Бо мешала левая нога… На месте правой…

      Вкусы в музыке у нас удивительно совпали. Дошло до того, что один брал в руки пластинку, а другой должен был угадать любимую песню из альбома. Ответы совпадали примерно в двух из трёх случаях, что невероятно веселило нас.

      — О, вот этот альбом я не знаю, хоть режь, — сдался Бофорт.

      — И не удивительно! — захихикала я. — Это русская группа! Купила этот альбом в Нью-Йорке пару лет назад… Мы тогда со Светой ездили к дедушке…

      — Скучаешь по ней?

      Бо был очень догадлив…

      — Мы созваниваемся, но это всё равно не то. Она знала меня почти всю жизнь. Мы ходили с ней вместе в ясли, её бабушка была нашей общей няней, мы вместе ходили на кружки, курсы, учились в одной школе, вместе выигрывали… Ну, ты знаешь: музыка, танцы… Балетная школа невероятно сближает, скажу я тебе!

      Квон покраснел. И я не стала спрашивать, ходил ли он на уроки танцев в детстве. Чуяла, что ответ мне не понравится.

      — А как вы с ней познакомились? Как ты вообще умудрилась попасть в детский сад для русских детей?

      Я рассмеялась и поведала парню эту весёлую историю «плеступника и желтвы». Он смеялся, а потом сказал, что я его разыгрываю. Хитро улыбнувшись, я взяла неверующего Фому за руку и повела Бо в спальню отца. Там, как святыня, на стене возле комода висела рамочка с моим срисованным значком шерифа.

      Подпись: Белла, 11 месяцев…

      Квон присвистнул:

      — Тебе дали за эту халтуру одиннадцать месяцев? Надеюсь, условно?

      Я прыснула, условней не бывает.

      Открыв верхний ящик, я достала старый потрёпанный конверт, в котором хранилась моя самая любимая «фотосессия». Сделанная, к слову, тоже в участке. Тут я была и в анфас, и в профиль.

      — Это тебя поставили возле стены, где фотографируют преступников?! — Бо заметил минимальную разметку роста, начинающуюся где-то у меня над головой. Личико у меня было пренаивное, ну чисто ангелочек. А на шее табличка с обвинениями…

      — Чарли потом узнал об этой шутке. Посмеялся, но не сразу. Кстати, я тебе ничего не показывала.

      — А Света знает?

      — Знает, — я улыбнулась воспоминаниям и чуть не сказала, что Казанцева знает обо мне всё.

      — Тебе повезло с подругой, — пробормотал Квон, поднимаясь в мою комнату. — У меня такого друга никогда не было…

      — Уже появился, — тепло улыбнулась я.

      Бо поджал губы, а потом скривился:

      — Ты сейчас про Ньютона? Он обещал убить меня на физкультуре! Апчхи!

      Я рассмеялась и поиграла бровями:

      — Он просто ничего не понимает в музыке!

      Мотор полицейской машины мы услышали заранее, так как окно по случаю тёплого дня было открытым. Синхронно посмотрели во двор, заметив, как возле гаража паркуется Чарли. Папа первым делом посмотрел в моё окно, и мы, как последние малолетки, дружно помахали ему. Кажется, шериф умилился. Следом за ним из другой машины вылез отец Бо, при виде которого друг заметно скис.

      — С отцом не ладите? — попыталась угадать я.

      — Нет, просто он слишком беспокоится обо мне.

      — Это нормальное проявление любви, поверь на слово.

      После знакомства с Чейзом я поняла, почему они с Чарли стали приятелями. Наверное, по той же причине, что и мы с Бо… Только Чарли был разговорчивей, а может, его друг просто стеснялся меня.

      — Ну, что молодёжь, как провели «День сурка»?

      Ах, да… Сегодня же второе февраля…

      Как уроженка Сибири я всегда морщилась от этой странной традиции американцев узнавать, наступит ли весна в ближайшее время по поведению пугливого и сонного сурочка. Пару раз, когда после оптимистичных прогнозов животинки в середине февраля даже в Нью-Йорке валил снег, которого в январе порой не дождёшься, я с умным видом кивала расстроенным новым соотечественникам: мол, да-да, всемирное похолодание не за горами… Но, в основном, помалкивала.

      Мне вспомнился одноимённый фильм Харольда Рэмиса.

      Не дай Бог этот день будет повторяться! Хотя… Возможно, я бы в конце концов нашла причину недопонимания и исправила ситуацию с Калленом? Выпустив пар, который не позволила себе проявить публично, я уже не смотрела на ситуацию столь фатально. Было обидно, досадно, неприятно, гадко… Оу, нет, я снова начала заводиться с пол-оборота!

      — Так вот, почему бы вам не сходить на этот фильм, Беллс?

      Я растеряно посмотрела на отца, который, улыбаясь, ждал ответа.

      Бо небольно пнул меня под столом.

      — Ну… Эм… Я не против, если фильм хороший, а во сколько?

      — В пятницу сразу после школы поедете в Порт-Анджелес. Бо, ты же знаешь, где этот старый кинотеатр?

      Я мало поняла из разговора, но здорово изображала энтузиазм.

      Выкуси, Ньютон! Где мой золотой «Оскар»?

      Тебе сегодня Каллен вручил «Малину», успокойся…

      Улучив момент за ужином, когда отцы отвлеклись, я поинтересовалась у Бо, что за фильм мы планируем смотреть.

      — Один благотворительный комитет решил показывать в старом кинотеатре «Гордость и предубеждение» 1995 года, — шёпотом пояснил мне Квон, ничуть не удивившись моей рассеянности.

      — Это же телесериал! — удивилась я.

      — Но согласись, он очень близок к оригиналу, — кивнул парень, проявив неплохое знание романа Джейн Остин. — Показывают две пятницы подряд.

      Мне действительно нравилась эта экранизация. Почему бы и не пересмотреть?

      — Поедем на моём пикапе? — я поморщилась, предвкушая долгую поездку на этом чуть ржавом монстре.

      Как-то быстро я привыкла к хорошему и дорогому транспорту.

      — Я заплачу за бензин и могу сесть за руль, — аргументы Бо заставили меня смириться.

      — Тогда с меня билеты и попкорн.