Страница 94 из 102
Он ненавидит всех за то, что, осознавая собственное ничтожество, не просто ненавидит самого себя, а знает, что не обладает ни единой чертой, способной это изменить.
Что он не в состоянии принять свои недостатки, исправить их или отыскать в себе хоть что-то хорошее. Да и не задумывается об этом. У него нет достоинства. Нет силы воли. Лишь желание мстить другим за собственную слабость.
Подобному веришь безоговорочно. Таких людей жалеешь, помогаешь, подаешь, в случае чего, им руку, сажаешь на плечи, пусть тебе и самому непросто карабкаться в гору, а потом они взбираются по твоей же спине и скидывают тебя в пропасть.
Нельзя сказать, что мы как-то сильно помогали Смурфику, жалели его или привязались, но когда выяснилось, что он подкинул зажигалку Тифона на ТЭЦ ещё до того, как тот отобрал у него пакет, я понял, что он как раз из таких.
— Подождете? — осторожно спросил меня Тифон. — Ничего?
— Конечно, — отозвался я как можно беспечнее.
— Подождем, конечно! — заверил Дятел. — Тем более мы с Никитой из дома ушли.
Тифон кивнул и, развернувшись, направился к выходу, сделал пару шагов, как вдруг, Аня, со скоростью взбесившейся кошки, вскочила и, запрыгнув с разбега ему сзади на плечи, вцепилась зубами в шею. Туда, где дракон.
Трифонов среагировал моментально, на автомате, коротко и быстро ударив её прямо в нос. Аня взвизгнула и свалилась.
Он мельком глянул, но задерживаться не стал, на лестнице звякнул колокольчик.
Яна встревоженно подскочила к Ане и стала жалеть, но та села, размазала ладонью по лицу кровь из носа и счастливо заулыбалась:
— Теперь я люблю его ещё больше.
========== Глава 38 ==========
Как только Тифон вышел, Смурфик подошел к сидящим на полу близняшкам:
— Вы всё испортили. Говорил, не нужно её оставлять здесь. Тупые тетери. Такой дом был классный.
— Зачем ты нашего папу убил? — голос Яны сделался ласковый и нежный, трудно было поверить, что несколько секунд назад она собиралась воткнуть в Смурфика карандаш.
— Затем, что он сам меня пришить хотел. Гад. Чуть не задушил. Хорошо у меня всегда ножик с собой.
— С чего бы ему тебя душить? — недоверчиво произнесла Аня.
— С того, что он пакет для ТТ спрятал, а я нашел. Я же не знал, что он надумает вернуться. Накинулся, как зверь. Я защищался, клянусь.
— А телефон? Желтый Нокиа?
Я столько всего про это передумал, а оказалось, просто Смурф.
— Телефон выпал, когда вылезал. Темно было. Не увидел его.
— Как же ТТ выяснил, что это ты его колёса спёр?
— Слушай, — Смурф развернулся ко мне. — Я не самоубийца. Если бы знал, что это товар ТТ, то не стал бы брать. А так, просто на пробу несколько штук толкнул. Ну, и кто-то запалил. Приметные очень. Я пытался объяснить, что у меня уже ничего нет, что Тифон забрал, но они всё равно прицепились. Я уж и на улицу боялся выйти. Понимаете теперь, какой ценой мне этот пакет достался? Так, а теперь все дружно встали и потопали наверх.
— Куда это? — подозрительно спросила Аня.
— Проведаем вашу рыжую принцессу.
— Там холодно. Я не хочу, — капризно сказала Яна, многозначительно переглядываясь с сестрой.
— Не пойдешь, я вас так пристрелю. — Маленькие глазки Смурфа сделались злобными, губы задрожали. — Когда столько народу, очень сложно уследить за всеми. Получу пакет — разбирайтесь, как хотите. А сейчас придется там подождать. Здесь больше ничего не запирается.
Близняшки полезли в кучу вещей, выуживая свои куртки.
Я подошел к Дятлу:
— Умоляю, не лезь ни во что. Я постоянно думаю о том, что ты можешь учудить, и это нервирует. Вот сейчас у меня такое чувство, что ты планируешь отобрать у него пистолет.
— Откуда ты знаешь? — обрадовался Дятел.
— Пожалуйста, только не это. Мне ещё перед бабушкой за тебя отчитываться. Давай спокойно дождемся Тифона, заберем Зою и уйдем. Всего лишь час обождать.
— А куда пойдем?
— Домой, куда же ещё.
— Хочешь вернуться?
— У меня сегодня такой день безумный, что больше всего я мечтаю о своей кровати. Так что не дергайся, ладно?
Смурф повел нас на крышу. Ярова пришлось тащить с собой. Он был тяжелый, и мы с Дятлом постоянно врезались в какие-нибудь углы. Яров на какое-то время просыпался, немного шел сам, совершенно не понимая куда, а затем, снова расслаблялся у нас на руках.
На крыше было морозно и спокойно. Всё кругом припорошено тонким слоем снега. Небо прояснилось, и ночной вид с Башни открывался завораживающий. С одной стороны желтовато-белые огни города, с другой, вдалеке за лесом, красные тревожные огоньки мерно гудящей ТЭЦ. Над нашими головами, совсем близко, нависали громадные ручищи башенных кранов.
Дятел запрокинул голову:
— Ух, ты! В первый раз вижу в городе столько звёзд.
Посадили Ярова, прислонив к чердачному домику.
Свежий воздух немного отрезвил нас. Смурф поковырялся в своей бочке, накидал туда ещё досок и плесканул из большой канистры. Затем поджег. Огненный столб с ревом взметнулся к небу. В воздухе запахло бензином.
И тут я увидел Зою. Она лежала на пластиковом лежаке Смурфа, на боку, подложив связанные руки под щёку. Колени согнуты, волосы свисали вниз.
Я так обрадовался, как радовался только один раз в жизни, когда потерялся в торговом центре и очень долго искал родителей, а потом вдруг нашел их.
Подбежал к Зое. Упал на коленки, прямо на снег. Руки у неё были ледяные, щёки, лоб тоже. Потряс немного, она застонала, но глаза не открыла.
Близняшки остановились позади меня.
— Вы её всё время держали здесь? — у меня не было слов.
— Нет, что ты, — откликнулась Яна. — Она в ванной комнате была. В соседней квартире. Там тепло, мы обогреватель ставили.
— Но зачем вы это сделали?
Я снял свою куртку, накрыл Зою ещё и принялся распутывать проволоку на запястьях.
Яна наклонилась моему уху.
— Я собиралась оставить её себе, но Аня не разрешала. Она хотела, когда будем уезжать, скинуть её с крыши, чтобы все подумали, что она самоубийца. Я не хотела этого, правда, я думала её с собой в Крым взять. Она красивая. Но Аня раскричалась, что это невозможно, потому что её Дракон любит. И что если от неё не избавиться, то он с нами никогда не останется.
— А Дракон вам зачем? — я торопился, пальцы заледенели, и проволока никак не хотела распутываться.
— Ну, как зачем? Во-первых, Аня всё с драконами коллекционирует. У неё дома вся комната ими забита: игрушки, плакаты, фигурки разные. А во-вторых, нам нужен брат. У тебя есть брат?
Вопрос застал врасплох. Я задумался, перевел взгляд на завороженно глядящего на звёзды возле бортика Дятла.
— Допустим. И что?
— Тогда ты должен понимать, как больно потерять своего брата. Он был нас на три года старше. Ему восемнадцать было. Знаешь, какой он красивый был? Сильный и смелый. Самый лучший. Славик. Мы тебе о нем рассказывали.
— Которого повесили?
Она кивнула.
Я освободил Зое руки, и на запястьях остались глубокие следы. Принялся развязывать ноги.
— Никто насильно не может стать вашим братом, или кем-либо ещё, как ты не понимаешь? Людей вообще нельзя пичкать лекарствами и насильно удерживать.
— Почему нельзя? — искренне удивилась Яна. — Нас всю жизнь пичкали лекарствами и насильно удерживали.
— Это другое.
— Почему это другое? Почему её нельзя, а нас можно? Почему если нас родители завели, то мы себе не можем кого-то завести? Ань, он говорит, что мы не можем никого себе завести.
Аня стояла поодаль, возле бочки и смотрела в огонь. В ночной тишине отчетливо было слышно каждое слово, но Аня молчала.
— Ань? Ань! — нарочно требовательно позвала Яна. — Ань!
— Что Ань, Ань? — раздраженно отозвалась та. — Двадцать четыре года — Ань. Что ты с ним вообще разговариваешь? Мало ли что он там болтает.
Мне оставалось совсем немного, чтобы освободить Зое ноги, но руки сами собой остановились.