Моя сумма рерум

========== Глава 35 ==========

Первое, что я почувствовал предельно отчетливо, это тошнота. Страшная, давящая и переполняющая. Совершенно не понимая, кто я и где, перевернулся, кое-как приподнялся на колени, и меня вывернуло. Лишь только потом открыл глаза, точнее разлепил от запекшейся крови. Я стоял на четвереньках возле лавочки, о которую меня бил Гарик, и на её сидении остался смазанный кровавый след.

Хорошо, что хоть додумался перевернуться, а то ведь если людей тошнит лёжа на спине, то они и захлебнуться могут. Осторожно потрогал нос. И лоб. Кровь сочилась откуда-то из центра головы, чуть выше. Вокруг никого не было. Я прислушался к себе. Кроме головы ничего не болело.

Осторожно, опираясь о лавочку, я встал.

Трифонов сидел, крепко обхватив голову руками, словно избиение ещё не прекратилось. Лёха лежал на спине, прижимая одну ладонь к лицу, а второй утирая сочащуюся кровь с подбородка. Его затоптанная куртка валялась неподалёку. Они не разговаривали. Но были живы.

Я медленно подошел к ним. Вместе с моими шагами всё вокруг плавно покачивалось.

Тифон шмыгнул носом, снял руки с головы, кроваво сплюнул, поднял голову, и я увидел какой он «красивый». Лицо было лиловое, даже ссадин не различишь.

— Ну, зачем я смотался от мамы? — простонал Лёха, держась за щёку.

Кровь сочилась сквозь его пальцы, капала на брусчатку и поблескивала в отдаленном свете фонарей.

По дороге прошли люди. И я услышал в наш адрес «алкашня».

Осторожно, чтобы не наклонять голову, опустился на корточки возле Лёхи и приподнял его руку. А когда увидел, что под ней, снова вывернуло.

— Чё там? — Лёха попытался привстать на локте, но кровь полилась сильнее, и он снова откинулся на спину.

— Мясо, — простонал я.

Он смачно выругался и позвал:

— Тиф, эй ты-то как, чувак?

— Жив, — откликнулся тот. — Кажется.

— Нужно в больницу, — сказал я.

— Мне не нужно, — ответил Трифонов.

— Лёхе точно нужно. Его кровищей тут вся площадка залита.

Тифон бросил косой взгляд на Лёху, попробовал встать, но охнув сел обратно.

— Давай неотложку вызову, — предложил я.

— Иди в задницу, — сказал Тифон. — Какая нахрен неотложка?

— Сам иди, — сказал я и позвонил в скорую.

На удивление приехали они очень быстро, или мне так показалось, потому что из-за головокружения, я то и дело терял ощущение реальности.

У Лёхи оказалась разорвана щека, у Тифона, возможно, сломаны рёбра, плюс «множественные ушибы» у всех и на всех частях тела, остальное «на месте» диагностировать не могли.

На мою голову поглядели и сказали, что разбита не сильно. Протерли спиртом, заклеили. Собирались нас всех погрузить и отвезти в травмпункт. Но поехал только Лёха, потому что щёку ему нужно было зашивать, а мы с Тифоном отказались.

Какое-то странное состояние апатии и пустоты. Меня даже не волновало сколько времени, и что дома начнут искать. Думал уже поздняя ночь, но глянул в телефон, оказалось только шесть.

— Так я не понял за что? — сказал я, когда врачи уехали.

— А я понял, — Тифон всё ещё сплёвывал накапливающуюся во рту кровавую слюну. — Очень доходчиво объяснили. Пакет с наркотой Смурфика хотят.

Мы помолчали. Было как-то грустно. Опустошенно. Но я чувствовал плечом его плечо, и единственная согревающая мысль была о том, что я не остался стоять в стороне, пусть и не помог, но мы были вместе.

— Идем, — Тифон вдруг резко поднялся. Задержал дыхание, постоял немного. — Есть идея.

Я послушно встал, и мы пошли. Очень медленно, немного поддерживая друг друга. Точь-в-точь, как алкашня.

Вечер выдался спокойный и безветренный. Темнота, лужи, огни. Пальцы задубели. И даже дым от его сигареты не мог заглушить запаха приближающейся зимы.

В этот момент я отчетливо почувствовал, какие мы слабые и беспомощные. Обычные мелкие людишки, совсем не способные ни на какие подвиги. Даже Тифон. Чего уж обо мне говорить.

Было страшно признаваться себе в том, что Зою мы найти не сможем. Весь день меня вела за собой самоуверенность Трифонова, но он сник, и я следом. Словно от блока питания отключили.

Я понял, куда мы идем, только когда начали входить в подъезд. А когда сообразил, то так прифигел, что не мог ничего сказать до тех пор, пока не поднялись на этаж и не дождались, когда нам откроют.

— Привет, — сказал Тифон.

— Привет, — сказал я.

Яров, как обычно в белом — трусах и футболке, окинул нас оценивающим взглядом.

— Нищим не подаю.

— Нас побили, — выступил я в роли Капитана очевидность.

— Это приятное известие, — улыбнулся он.

— Слышь, Яр, — Тифон отодвинул меня в сторону. — Можешь, помочь?

Ярик скептично хмыкнул.

— Серьёзно?

— Ты в курсе, что Зоя пропала?

— В курсе. Но мне не до этого сейчас. У матери рак. Вообще не до чего.

— Можешь попросить отца, чтобы кто-то занялся этим? Пожалуйста.

— Что? Я не ослышался? Ты просишь помощи у моего отца?

— Перестань. Не до разборок сейчас. Когда Зою вернем, я для тебя что угодно сделаю. Клянусь. Какой захочешь ролик запишу. Вот, Никитос свидетель.

Я кивнул.

— Ничего не выйдет. Отец в командировке. Так что зря унижаешься.

Яров был очень спокоен. Я бы даже сказал, равнодушен.

Тифон повернулся, и попытался сбежать с лестницы, но коротко застонав, сел на ступенях.

— Ярослав, — сказал я. — Мы её уже второй день ищем. Как видишь, получается плохо. В полиции особо не шевелятся. Нужно, чтобы кто-то серьёзно и нормально искал.

Тифон поднялся и, цепляясь за перила, чуть ли не пополз обратно наверх.

— Ладно, Яр, хочешь, я твоим рабом буду? Всю жизнь?

Яров перестал ухмыляться, подумал немного, снова оглядел нас с головы до ног и остановил взгляд на Тифоне:

— Нет, определенно, я должник тех чуваков, которые сделали это. Смотрю, и сердце радуется.

Затем отошел назад и широко распахнул дверь:

— Заходите.

Мы скинули куртки, попросили разрешения умыться, после чего прошли в комнату и упали в мягкие подушки дивана.

— Еды нет, — сообщил Ярик. — А бухло дорогое, и на вас тратить жаба душит, так что выкладывайте так.

Я рассказал всё с момента, как Нина вызвала меня на физре, опустив нюансы поиска Тифона.

— Я понял, — Яров, скрестив руки, остался стоять посреди комнаты напротив нас. — Что нихрена не понял. Столько телодвижений и чего? Только люлей получили. Человек может исчезнуть и просто так. Сбежать, например. Или попасть под машину. Или, может, она у меня в соседней комнате спит?

— Кончай, — поморщился Тифон. — Не до этого сейчас.

Ярик осуждающе покачал головой.

— Видишь теперь, чем твоя дружба всем обходится?

И они вперились друг в друга взглядами. Колючий, пронизывающий, напряженный серый против темно-карего: тяжелого, испытующего и глубокого. Почти как тогда на ЛЭП. Только сейчас происходило нечто другое.

— Знаешь, что меня больше всего огорчает? — сказал Яров. — Думать, что я обязан тебе своим существованием — омерзительно. Типа ты герой, а я должник.

— Кто герой, а кто нет, мы с тобой уже на ЛЭП порешали. Я намазался дерьмом, а ты отхватил чего заслуживал, всё по справедливости.

— Короче, чтобы ты понимал. Если я сейчас кому-то и позвоню то, не потому что ты просишь меня, а потому что я хочу помочь Зое. И ещё, чтобы ты, наконец, перестал корчить из себя героя. То, что ты вытащил меня тогда на крыше — это случайность.

Произносил это Яров медленно с высокомерной, презрительной интонацией, но что-то подсказывало мне, что за этим циничным тоном стояло нечто другое, более важное и сложное, чем обыкновенная гордыня.

— Да в чем дело-то? Откуда вообще такие фантазии? — Тифон был так расстроен, что даже злиться не мог. — Чего ты всё цепляешься? Я же сам к тебе пришел.

— Значит, ты признаешь, что не в состоянии соответствовать тому, что из себя изображаешь.