Страница 9 из 43
- Я не буду никого пороть! - в ужасе воскликнула Наташа. - Можете смело передать всем в округе, чтобы они забыли про телесные наказания! Я считаю это варварством и дикостью; да разве можно бить человека, тем более ни за что?!
- Спасибо, барышня, коли правду говорите. - промолвил старший, поднимаясь. - Будем Вам служить верой и правдой. А нам, наверно, пора — работа ждёт.
- Подождите! - сказала Репнина, тоже вставая со стула. - Я бы хотела узнать ваши имена, да как вас обоих найти.
- Я — Борис. — ответил старший и, указав рукой на своего соседа, продолжил - Он — Матвей. А найти нас проще простого: в деревне любой крестьянин покажет наш дом, только спросите, где Семёновы живут. Родственники мы: шурин и тесть.
- Хорошо, Борис и Матвей. Я обязательно приеду к вам на днях. Спасибо, что пришли. Моё имя Вам известно?
- Да как жеж не знать? - улыбнулся в ответ Борис. - Вся округа только про Вас и говорит: княжна из Петербурга, бывшая во дворце да служившая самой государыне-императрице — Наталья Александровна Репнина! - торжественно произнёс он.
- Да, да, всё верно. - смущённо пробормотала Натали, размышляя над тем, о чём ещё, касательно её персоны, может говорить весь Двугорский уезд и не имеет ли отношения к этим слухам Михаил?
- Так мы можем идти? - спросил младший Матвей.
- Конечно, ступайте. - Репнина проводила своих гостей до дверей гостиной, где их уже поджидала Глафира Петровна. - До скорой встречи! - сказала она напоследок мужчинам.
- До свиданьица, барышня. - крестьяне раскланялись перед ней напоследок чуть ли не до земли, чем вновь смутили Наташу. - Здоровья Вам, всех благ! Будем молиться за Вашу душу!
- Спасибо. - только и смогла произнести Натали.
Глядя из окна на то, как две огромные фигуры бодрым шагом идут вниз по дорожке, Репнина всё никак не могла прийти в себя от этого визита. «Боже мой, крестьяне, которыми я должна управлять! - ошеломлённо думала она. - Это значит, что теперь от меня зависят все эти люди — их семьи, дети и старики! И мне предстоит вникать в дела, связанные с урожаем, уходом за скотиной и наверно, чем-то ещё, о чём я пока не знаю!» Наташа вдруг вспомнила себя придворной дамой, в нарядном платье и блеске украшений, направляющейся на очередной бал или на концерт в оперу, — и рассмеялась. «Ничего, я справлюсь и с этим! - весело подумала она, возвращаясь к уже остывшему кофе. - Крестьяне — такие же люди, как все. Думаю, я найду с ними общий язык, а уж в делах поместья будем разбираться сообща!»
И вправду, пусть не сразу, но довольно быстро Репнина стала осваивать новую сторону своей жизни. Она действительно наведалась в крестьянское поселение, где была встречена и принята очень тепло — и всё из-за рассказа Бориса и Матвея о молодой и доброй барышне. Никогда не общавшаяся с простыми людьми столь тесно, Наташа обнаружила, что её умение располагать к себе благодаря природному обаянию работало и здесь. Находя большое удовольствие в искреннем и простом обращении с их стороны, Натали всё больше узнавала стольких людей, с которыми её свела судьба. Крестьянские семьи были так же непохожи одна на другую, как и семьи дворян: везде свои проблемы, а так же поводы для радости или гордости. Внимательно слушая всё, что ей говорилось, она старалась как можно больше запомнить, чтобы потом предпринять нужные шаги. И спустя совсем небольшой промежуток времени «душенька Наталья Александровна», как стали называть её крестьяне за глаза, стала желанным гостем в каждом доме.
***
У Михаила, сколько бы сильно он не был рассержен после ссоры с Натали — так и не получилось отречься от неё. Как бы далеко не заходили его каждодневные возмущения, высказываемые Лизе, что Наташа должна встать на правильный путь, избавившись от ложных иллюзий, как бы он не пытался показать, что ему всё равно, чем закончится эта история - в душе он сильно страдал и мучился. Привыкший с детства восхищаться и обожать старшую сестру, он не мог так жестоко вырвать её из своего сердца. Поэтому, съедаемый противоречивыми чувствами, он, через некоторое время после того, как Наташа покинула их с супругой, появился-таки в Высоком. А вскоре завёл традицию наведываться в поместье по нескольку раз за неделю под каким-нибудь благовидным, а в сущности пустяковым предлогом. Нет, он не попросил прощения, не стал мягче в общении с Наташей — скорее наоборот: всякий раз напускал на себя суровый отеческий вид, говорящий о том, что Репнина должна непременно упасть на колени и покаяться во всём содеянном.
Наташа же, тяжело переживая такие приезды («Лучше бы он и вовсе не являлся, чем с такой кислой миной, будто проглотил лимон!» - сказала она как-то Глафире Петровне после очередного визита брата), всякий раз пыталась найти способ помириться. Однако Миша отстранялся при любой попытке, замыкался в себе и делался ещё более угрюмым.
Они оба старались избегать в разговорах имени Александра Николаевича. И каждый новый приезд Наташа приноровилась заполнять беседой о делах, коих к удивлению самой Репниной, всегда находилось немерено.
Как-то раз, прогуливаясь с Михаилом вдоль поля, на краю которого виднелась крепостная деревушка, княжна решилась поделиться своей тревогой о том, что крестьянские дети совсем не образованы. И быть может он, как предводитель уездного дворянства в Двугорском, сможет что-то придумать? Брат посмотрел на неё как на умалишённую: неужели найдётся учитель, готовый заниматься этими детьми? Натали стала уверять, что непременно найдётся, если предоставить ему дом под школу (хотя бы для мальчиков!), а также солидное жалование.
В другой раз, идя рядом меж стройных сосен, возвышающихся за усадебным домом, их разговор зашёл о Глафире Петровне, которая очень полюбилась Наташе. Репнина сказала брату, что хочет дать женщине вольную, отблагодарив её за всю заботу и помощь, которой была окружена с первых дней пребывания в Высоком.
- И потом, Миша, мне претит мысль, что она находится в статусе прислуги, хотя я отношусь к ней, как к матери. (Тут голос Наташи немного дрогнул — она вспомнила родную матушку, Зинаиду Гавриловну) - Нет, её решительно надо освободить! Ты ведь поможешь составить вольную? Я прежде ничем подобным не занималась и совсем не смыслю в документах такого рода.
- Будь твоя воля: ты бы их всех освободила. - буркнул Миша в ответ.
- Александр Николаевич говорит, что давно надо это сделать! - воскликнула Наташа. Но в миг опомнившись, закусила губу — всё-таки не удержалась, произнесла это имя.
- Я наслышан о либеральных взглядах Его Высочества. - холодным тоном произнёс Репнин, делая вид, будто ничего не произошло. - Однако, некоторые считают, что это никому не пойдёт на пользу.
- Что ты имеешь ввиду? - княжна подошла к брату и, забыв о ссоре, дотронулась до его руки.
- А то, что народ, столько столетий державшийся в узде, вдруг получит свободу. - Князь Репнин аккуратно высвободился и отошёл на несколько шагов, посмотрев на Наташу с трудно скрываемым раздражением.
По правде сказать, его неприятно укололо чувство ревности: цесаревич столь откровенен с сестрой, что делится своими мыслями по поводу управления государством и планами насчёт реформ, которые так мечтал осуществить! За время своего адъютантства при Александре, Репнин успел изрядно наслушаться о том, что России необходим новый путь, толчок к прогрессу, более совершенные законы и множество других вдохновенных идей наследника престола. Но по мнению Михаила, женщины ничего не понимали и не должны были понимать в политике, а так же предпринимать попытки забивать себе голову подобными мыслями. Хотя, положа руку на сердце, Наташа не походила на большинство женщин, знакомых Репнину. Пожалуй, она и Лиза были единственными, кто не переставал удивлять его.
- Мне тоже кажется, что свобода необходима. А то мы ведём себя, как рабовладельцы или как феодалы, хотя на дворе девятнадцатый век! - упрямо сказала княжна.
- А знает ли этот народ, что с ней делать, с этой свободой? Подумай об этом, Наташа. - парировал князь. - Впрочем, слава Богу, будущий государь — не я! - Он с вызовом посмотрел на сестру. А затем тихо добавил. - Надеюсь, Александр Николаевич понимает все возможные последствия такого решения.